Черная курица, или Подземные жители (1980)

Фильм выдающегося украинского кинорежиссера Виктора Греся (таковым он считается в истории советского кино до сей поры) по сути является тонкой мистической поэтизацией детства, его ускользающих моментов. Предательство и разочарование в идеалах детства, бережно перенесенный хотя, и слегка измененный, мистицизм девятнадцатого века, и выдающиеся работы актеров — всё здесь присутствует. Фильм Греся считается идеальной экранизацией, и за сорок лет никто так и не решился переснять данный шедевр. В сценах спуска в подземное царство присутствуют, хоть и слабо, хоррор-мотивы, но снято все эстетически и визуально безупречно красиво, рождая иллюзию с ожившими картинами Эпохи Возрождения, перенесенными на кинопленку.

Виктор Гресь — просто замечательный украинский режиссер, снявший всего шесть фильмов за два десятилетия творческой деятельности. Причем полнометражных из них всего два, и наиболее известный из них «Черная курица, или Подземные жители», получивший множество наград в разных странах мира. Греся условно можно назвать Тарковским лирики; в его фильмах много тягучих замедленных планов, длиннот, как правило много тщательно выстроенных эстетских красивостей. Полный провал в прокате и разгромная критика последнего его фильма «Новые приключения янки при дворе короля Артура» (1988 г.) прервал его путь в кино. Но вершиной его творчества безусловно была и останется «Черная курица», с восторгом по выходу встреченная всеми, зрителями, критиками, и даже за рубежом. По сути своей это совершенно эстетский взгляд на вещь Погорельского, мистика здесь безусловно присутствует, но уже не так явно, как в мультике 1975-го года, акцент сделан на более другое, и об этом мы ещё скажем.

Фильм Греся прежде всего визуальное пиршество, здесь до мельчайших деталей выстроен каждый кадр, каждая деталь на месте. Наверное когда-нибудь именно по этому фильму будут учится выстраивать композицию кадра, так как работа проделана просто потрясающая, все завораживает. В отличии от мультфильма, в фильме Греся акцент смещен на институт семьи; не случайно появляются мама и папа Алеши, чего невозможно представить в мультфильме. Вообще тема распада и разрушения семьи иносказательно у Погорельского звучала, это представьте — в девятнадцатом-то веке! Гресь более явно вывел эту линию на первый план, сделав мистическую линию второстепенной; маленький Алеша в заведении, пропитанном муштрой и доносительством, как светлый лучик света, освещающий беспросветность мрака. Но лучик этого ангелочка тоже уже начинает постепенно тускнеть; на маленькое сердечко бросает тень паутина лжи, конечно ещё не так явно, но существенно. Сошествие с открывшейся Алеше Черной курицей в ее мир напоминает вспыхивающие и тут же угасающие миражи. В этом плане ярусы сошествия в неведомое в мультфильме смотрелись более материально, хотя и не совсем по трактовке исконного автора, и более хоррорно (чего стоили оживающие латы рыцаря, ставшие препятствием). В фильме этих приведений-доспехов много, но они лишь приветствуют спускающихся в глубины подземелья, не чиня никаких препятствий. Более материально и страшнее выглядит мир Черной курицы в мультфильме, так же впрочем как и в исконной повести, у Греся; он более эфемерен и ускользающе зыбок, он будто балансирует на грани сна, миража, и какой-то неопределенной зыбкости. Но впрочем во всем остальном Гресь так же следует автору повести; волшебное семечко, предательство, и прощание с детством, что уже окончательное следствие горького урока, подаренного мальчику этим странным эфемерным эльфийским народом. И здесь проступают аналогии, о которых я уже писал

Цивилизации подобные подземному сообществу «Черной курицы» глубоко эфемерны. Более того, они и привязаны к сознанию именно ребенка, и своим существованием зависят от него. Получается для Алеши предательство курицы и его сородичей означает только одно — окончательный разрыв с детством, переход в отрочество, а далее во взрослую жизнь, и возможно процесс этот происходит не только с Алешей, но и с многими детьми. Те же дети, кто свои подземные цивилизации не предали, так и остаются в эфемерности детства?

Впрочем Гресь заканчивает картину все же на иной ноте, чем в мультфильме. Там мальчик остается все же в одиночестве, здесь же идеалистическая картинка, где мальчик соединяет руки родителей, и из его уст звучит стих о превосходстве реального над сказочным. Думаю, режиссер поставил его в финал фильма далеко не случайно. Итак, подводим итог. Работа замечательного Виктора Греся — это несомненно поэтизация детства, в которой эстетическое чувство режиссера взяло вверх над мистическим. Хорошо это или нет — сказать крайне трудно. Но фильм вот уже сорок лет живет и радует нас, и это очень хорошо. В советском кино фильмов, подобных «Черной курице», было крайне мало, сказок и экранизаций легенд — полным полно, но именно с таким бережным подходом ко всему, как у Греся, просто единицы.

Словно вылетевшая из дула корабельной пушки, кинокамера распахивает стеклянные створки и, мерно покачиваясь, лавирует узкими тёмными коридорами сквозь комнаты, классы и дортуары, заглядывает в таинственные закутки и манит зрителя к заветному оконцу — одновременно финалу и завязке удивительной истории. Так открывается путь в бесконечный прекрасно-печальный внутренний мир десятилетнего Алёши Ланского (Виталий Сидлецкий), мир, сотканный из грёз, воспоминаний и невероятных событий. «Чёрная курица, или Подземные жители» Виктора Греся — этакая хрупкая «шкатулочка с секретом», кинофантазия, где волшебная повесть Антония Погорельского визуализирована в меру затейливо и поэтично, с особенным всматриванием в детали. Собственно, фильм скрупулёзно воссоздан из мельчайших деталей: многочисленные предметы интерьера, полотна с портретами на стенах, статуи в тесных проходах, ученические парты и географические карты старинных времён, стойка с рапирами, букли, тупеи и длинные косы, фижмы дамских юбок и манерные парики, треуголки и мантии, ракурсы, взгляды и сдерживаемые жесты, каждодневная муштра, застывшее дребезжание клавесина, волнующий рожок, ангельский вокализ и полёт флейты — всё слилось в единую картину на километрах отечественной негативной плёнки, требующей невероятного мастерства операторов. И у Павла Степанова с Андреем Владимировым получилось — причём много раньше, чем что-то подобное сделает Эмманюэль Любецки.

К тому же цвет вышел настолько стильным, что вкупе с диковинными костюмами и особенной пластикой артистов постановка Греся абсолютно точно попала в романтический мистицизм Погорельского, ухитрившись при этом сохранить мифологическую инициацию, спуск «на тот свет», и тонко включить в сказку философские идеи: о семье, искушении, свободе и выборе, государевой службе и, конечно, ответственности за свои поступки. Режиссёр интуитивно проник в мир между мирами, где, правда, не смог отказать себе в небольшой слабости — оставить духовно повзрослевшего Алёшу всё ещё ребёнком, сохранившим веру в мечту и близость с родителями. Для этого Виктор Степанович даже сам дописал две поэтические строки к отрывку из «Полиевкта» Корнеля, изменив его смысл. Кинокартина получилась многослойной, умной, невероятно доброй, полной чудес и перевоплощений. Так, из загадочного Дефоржа (Валентин Гафт) вдруг рождается мудрый король, то ли наградивший, то ли наказавший Алёшу своим подарком, но, несомненно, преподавший урок более значимый, чем даже знание французского. В обеих своих ипостасях он искушает мальчика, ставит его перед выбором, где сложно не сбиться с пути. А любезная курочка по прозвищу Чернушка становится министром подземного царства с обликом учителя словесности Ивана Карловича (Альберт Филозов) — человека необычайно чуткого, справедливого, но требовательного. Невозможно даже представить столько оттенков доброты, любви и нежности, сколько излучает этот артист, играя свои роли. Произнесённая им в разной тональности одна только фраза «Oh, Mein Gott!» уже способна вызвать целую радугу настроений.

Ледяные узоры оконных стёкол сменяются капелью, а летний ветерок и вьюга вместе с запахом легенд, мифов и снов доносят в пансион революционный, бунтарский дух. Так, соученик Алёши по имени Мефодий мечтает быть свободным от оков и муштры и открыто протестует против тирании, олицетворением чего является директор пансиона Кобылкин (Владимир Кашпур), поощряющий ещё и наушничество. По мере развития истории постановщик успевает подтрунивать и над духовенством в лице учителя богословия (Евгений Евстигнеев): мальчишки забавно передразнивают батюшку, батюшка комично тянет за ухо заигравшегося на занятии сорванца или отрадно целует Алёшу, блестяще рассказавшего урок. Подтексты смысловые и визуальные, игра слов (например, в произношении фамилий — РЫлов и РылОв), размышления о пользе/вреде обширных энциклопедических познаний и наличии ума рисуют лицо Российской империи в миниатюре со всеми её достоинствами и проблемами. Но как только появляется повод для тоски по лучшим временам и свободе, Гресь сразу же расправляет крылья надежды и под «Stabat Mater dolorosa» Джованни Перголези берёт курс на самую созидательную сторону человеческой природы — Любовь. С чем, впрочем, вряд ли кто-то будет спорить.

«О, детство! Ковш душевной глуби! — Борис Пастернак

В основу фильма положена сказка Антония Погорельского, эту сказку любили читать Пушкин и Толстой. И вот она теперь на экране, живая, трепетная и она много говорит о душе.

Сказка об одиноком мальчике, который ждет любви, чуда. О мечте, которая невсегла сбывается. О любви к людям, о долге, чести, о достоинстве. Все эти качества должны быть воспитаны с детства. Как всякая сказка здесь есть Тайна. Тайну, в которую каждый из нас смотрит до конца своих дней.

Два года девятилетний Алеша (В. Седлцкий) живет в петербургском пансионе, а родители уехали домой. Вот так отдали и еще ни разу не навестили сына. Денег у них что ли нет? А может просто родительской любви…

Все друзья Алеши разъезжаются по субботам, а он остается один. Грустно. Его любимое занятие — чтение рыцарских романов. Его фантазия мчит в дремучие замки, там, где живут славные витязи, а в дремучих лесах — разбойники. Вот Алеше и создал в своем детском воображении сказочный мир подземных жителей. Здесь есть и король (В. Гафт, он еще исполнил роль учителя французского языка) с министрами и дворцы, и королевская охотою И еще есть курица Чернушка, с которой сказка начинается. Тайна подземного королевства — это тайна Алеши. Хрупкая детская тайна, человека, который обделен родительской любовью и лаской.

Что же дальше? Алеша смалодушничал…Он выдал Тайну. Маленькие человечки навсегда уйдут из его жизни. И грустный министр-Чернушка (А. Филозов он же содержатель пансиона) с руками, скованными золотой цепью.

Хоть ты еще и ребенок, но плохо жить, стараясь получить все даром, не прилагая своих собственных трудов и сил. Вот, что Совесть говорила Алеше, когда он стал зазнаваться: «Алёша, не гордись! Не приписывай самому себе того, что не тебе принадлежит; благодари судьбу за то, что она тебе доставила выгоды против других детей, но не думай, что ты лучше их. Если ты не исправишься, то никто тебя любить не будет, и тогда ты, при всей своей учёности, будешь самое несчастное дитя!». К сожалению, наше самолюбие и самонадеянность бывает сильнее и заглушает голос совести.