Расписание на послезавтра (1979)

«Расписание на послезавтра» – мой любимейший фильм, потому что «сам такой».

Нет, я никогда не учился в физико-математической школе и никогда не общался с гениями «не от мира сего».

Сегодня для многих из нас фильм покажется из разряда «В гостях у сказки». Все школьники учатся, никто не дерётся и не матерится, учителя «вообще чистой воды» (Валентин Никулин forever!) и даже сантехник разговаривает интеллигентным русским языком!!!

Но всё это только холст, на котором кисть режиссёра пишет главную смысловую картину – похороны эпохи (талантливых) людей.

И не удивляйтесь, а внимательней смотрите это далеко не детское кино. Разглядели главного могильщика!? Как же нет, если он практически всё время на экране, и даже больше, со дня рождения человечества, – Женщина, в блистательном исполнении Маргариты Тереховой.

Рядящаяся в тогу скромной учительницы русского и литературы, меланхолично цитирующая стихи, томно мечтающая о «розовом коне». Казалось бы, гримёры сделали всё возможное, – скромная причёска, неброский макияж, а женская энергия всё равно просто «бьёт ключом» и «гвоздит» направо и налево на протяжении всего действа.

Самое «вкусное» достаётся герою Олега Даля, «недоделанному» мистеру Кварку. Да, именно «недоделанному»! Так как умнейший доктор наук недоумевает по поводу женской мизансцены в ответ на такой простой вопрос «покушать». И даже пытается перейти на язык жестов.

Господи, мужчине под сорок, сдал десятки экзаменов, защитил докторскую, стал директором спецшколы, прилично одетый, на собственной машине, стопудово живущий (одиноко или с мамулей) в своей квартире, а он не понимает главного!!! Да Женщина чихать хотела на все твои «достижения» и, казалось бы, неоспоримые достоинства!!! Ей надо совсем другое, про что мы тактично умолчим!!!

«Этажом» ниже, у подростков, та же история, но только с никакущей женской натурой в образе героини ещё не оперившейся Ирины Метлицкой.

Окончательный же приговор выдаёт всем (талантам) персонаж Валерия Носика (тот самый сантехник!): «Ну, выучится он. Станет теоретиком. И что? Будет у братьев десятки «стрелять»! Нет уж, я из этих практиков сделаю!» С итоговым заключением: «Вроде под одной крышей живём, а как будто на разных улицах».

P.S. Вы спросите: «А как же неутомимый искатель металлического водорода!?» А он здесь ни при чём! Как сегодня модно добавляют: «От слова «совсем». Впрочем, он тоже «своё получит», только лет эдак через десять, когда…

10 из 10

Отличным фильм делает аргументация «Овечкина», и безбашенная атмосфера — которая действительно напоминает атмосферу подобных школ. Однако немного… фантастический, но не в том смысле, в котором предполагают другие рецензенты. В СССР школы, подобные показанной в фильме, к тому времени уже существовали 15 лет. Их возникновение определено победой в Космической Гонке 1961г и было инициативой ведущих академиков страны Колмогорова, Лаврентьева, Кикоина. Фильм снимался в Белорусьфильмом — и вот именно там, под боком, таких школ не было. Сами сьемки проходили в Прибалтике — и там тоже не было таких школ. На момент съемок было 5 подобных школ по Союзу — 3 в РФ, 1 в Киеве, 1 в Алма-Ате. Физико-математическая школа имени А. Н. Колмогорова при МГУ (ФМШ-18) (где массово учились и белорусы, именно сюда уезжали «овечкины» Минска, Гомеля или Витебска), Физико-математическая школа имени М. А. Лаврентьева при НГУ, и аналогичные школы-интернаты в Ленинграде и Киеве, открыты в 1963 году. В 1972 г. РСФМСШИ открыта в Алма-Ате. Ни режиссёр, ни актёры не знали об особенностях таких школ — в реальности талантливые дети ищутся по всей стране (они не родятся географически локально, не получится их собрать в ближайшем районе), поэтому формат обучения изначально интернатовский. Родители всегда поддерживают выбор своих детей (в отличие от родителей «Овечкина», родители антиинтеллектуалы это вообще сюрреализм для подобных детей). Конфликт между учителями и учениками или конфликт между предметами маловероятен, исторических прецедентов нет. Если и есть он менее ярко выражен чем в стандартной средней школе (учителя сверхпрофессиональны, на учеников не давят, влияние «единых стандартов» снижено, обучение здесь «привилегия» в которой всегда могут и отказать). А вот описанные попытки превратить «физика» в «лирика» контрпродуктивны, противоречат формату — поэтому не предпринимаются. Там просто нет таких конфликтов. «Овечкины» сюда попадают уже сформировавшимися личностями (набирают только старшие классы) — и веру в «металлический водород» здесь не теряют принципиально. Эти школы созданы чтобы именно эту веру культивировать и поддерживать. В то же время в фильме есть и много «попаданий» — характер, мотивация, аргументация и упрямство главного героя весьма правдоподобны и характерны для учеников подобных школ. Даже попытки стенографирования регулярно предпринимаются — но быстро затухают, поскольку стенографическое письмо сложно для чтения.

Итак, фильм интересный и смотреть его надо. Молодым — не факт, они не поймут ввиду несоответствия реалий фильма ничему из их жизни. А только на реалиях они и остановятся. Людям среднего возраста — вот самое оно, для понимания проблематики. Они уже могут о ней подумать. Пожилым для ностальгии. В фильме показана чуть улучшенная картинка из их юности.

Существует сильно идеализированная (это надо понимать с самого начала и больше к этому не возвращаться) школа юных физиков-дарований. Скажем так: такая школа юных гениев, как мы себе её представляем. Где свобода, демократия и дух новаторства. И взрослые, и дети, все устремлены в физику и ею бредят. Символ и идефикс — «металлический водород». Дети разные, но их проблемы показаны лёгкими мазками — не на них акцент. Акцент же на учительнице литературы, пытающейся доказать детям, учителям и директору, что специализация есть однобокость, а однобокость суть ущербность личности. Её идефикс и знамя, противостоящие металлическому водороду — «розовый конь».

Начав сию войну, учительница постепенно выигрывает. Конь берёт верх! А почему? Потому что, учительница лишь с начала действа пытается перетянуть детей с фундаментального бока на гуманитарный, но постепенно развивается и сама, уже втюхивая своей гуманитарно-однобокой подруге про металлический водород. Только будучи готовой стать полноценной личностью, а не односторонним физиком или лириком, учительница одерживает победу в борьбе за умы. Показывает пример. Победа идёт с ней и благодаря чувствам, зоне ответственности гуманитариев, каковые чувства нападают как на одарённых подростков, так и по чуть-чуть на главного антагониста-директора.

Сюжета особого нет. События накиданы без жёсткой причинно-следственности и просто служат раскрытию образов. Потому ничем не оканчиваются. Вот идейный директор в противовес ленивому завлабу. Вот выбор: быть подкаблучником или нет? Должны ли чувства унижать? Вот ленивый, но развивающий свою тему завлаб в противовес бюджету, и до чего стоит дойти в отстаивании своих идей…

Актёры? Даль убедителен, дети-подростки приличны, кто более, кто менее, Терехова… Если вы видели несколько фильмов с ней, то… Она такая же. Для актрисы это плохо, но кому актриса Терехова симпатична, скажут, что и тут она (а тут она опять — она) прекрасна.

Суммируя: перед нами философски абстрактное размышление на тему воспитания специалистов и важности их социализации. Которые почти всегда друг другу противостоят. Но размышление, облачённое в форму подросткового кино. Потому и смотреть его и полезно, и интересно!

Жанров, полностью соответствующих максиме «советское значит отличное», было в нашем кино пожалуй что только два — фильмы о советском юношестве и фильмы о советских же ученых (главным образом, физиках). Действительно, даром что бесспорных, общепризнанных, эталонных шедевров в народной памяти осталось по одному на каждый жанр («Доживем до понедельника» Ростоцкого и «Девять дней одного года» Ромма), проходных работ в их рамках практически не выпускалось, а общая планка и вообще держалась на столь приличной высоте, что какой опус ни достань с пыльной полки работ третьего-четвертого ряда, окажется неименно — загляденье. Вероятно, да даже точно так оно и есть — определенный стандарт качества задавался высокой пробой изображаемого человеческого материала, потому что тот тогда и был — первоклассен, а все мелкие огрехи его, выверты и червоточины в кино более чем покрывались ахмадуллинским «Да будем мы к друзьям своим пристрастны! Да будем думать, что они — прекрасны!» Любопытно, но утрата культурного ГОСТа в «юношеском» жанре и началась, собственно, с утраты этого по-доброму пристрастного взгляда: школота заменила школьников сперва в кино, в целой обойме перестроечных «откровений», и лишь затем ворвалась в жизнь, чтобы ещё позже, опосредованно, выродиться в Германику. С учеными вышло куда грустнее (ибо они — не молодежь, не задушишь-не убьешь). В новейшей семантике ученые практически вымерли, точнее выродились до неузнаваемости либо в географов, пропивших глобус, либо в агрессивное жлобьё из романов Илличевского. И вектор вырождения, как это ни странно, задан был в далеком 78 году, в детском фильме производства республиканской киностудии, очень скромно прошедшем по союзным экранам, фильме, носящем прямо-таки зловещее, пророческое название «Расписание на послезавтра».

Сегодня этот фильм кажется осколком Атлантиды, хотя школы, подобные описанной в нем, существуют и по сей день, и, что самое удивительное, существуют в очень похожем на описанный формате. Так «королятники» — резервации, по идее, для будущих Королевых (а по факту для будущих королей — сколько в высшем чиновничестве и топ-менеджменте экс-физматов!) оказались куда жизнеспособнее в условиях лихолетья, чем породившая их система. Определяющую роль здесь сыграли, конечно, прочно усваиваемые по молодости принципы лицейского братства, превратившиеся, когда стало нужно, в корпоративность, солидарность на основании собственной (а на самом деле самим королятником и индуцированной) исключительности. Сценарист Нина Фомина изумительно, несколькими точнейшими штрихами обрисовала эти скрепы: и откровенно неэтичное, откровенно популистское поведение учителей, и откровенно болезненную связь поколений (из всего класса там, кажется, только многодетный Овечкин — самородок, остальные были приведены в школу Ландау родителями, бывшими выпускниками), и откровенно неприличные (в пятнадцать-то лет!) уже конкретные, уже матримональные планы девочек на перспективненьких мальчиков. Вообще проблематика раннего — во всех смыслах — созревания, поощряемого спецшколами, пусть и идущая в фильме вторым планом, куда интереснее основной, Борисом Слуцким описанной, всех этих физиков vs. лириков. Затронута там и уродующая психику (и, в конечном итоге, когнитивные способности тоже) ранняя специализация, и пусть и наполовину, но серьезно воспринимаемые припевки в стиле «только физика — соль, остальное всё — ноль, а патлатый филолог — дубина!», и формирование чуть ли не в девятом классе семейно-научных тандемов («мы с Юриком поженимся и вместе будем искать металлический водород»), и — шире — выстраивание уже на школьной скамье такой схемы собственной жизни, чтобы она по возможности вся и прошла в королятнике, причем борьба ведется уже за материальные блага и ярлык избранности, а вовсе не «за честный, благородный термояд». Эпизод со старым псом, которого две high-school queens — мать и дочь — не моргнув красивым глазом, выгоняют из дома во двор умирать, в этом контексте особенно показателен: в описываемой среде по крайней мере женщины уже (и сызмальства) осознали свое право на беспроблемный, хорошо прибарахленный, аплодисментами всего общества сопровождаемый паразитизм. И условия для этого осознания создал, увы, все тот же королятник.

Технарские упрощение и подмена смыслов, о которых много писал Солженицын (и которые Горенштейн ничтоже сумняшеся обвинил в гибели нашей литературы), странным образом отражена и в подборе актеров «Расписания на послезавтра». Вообще актерский состав фильма — Даль! Терехова! Никулин! Басов! Стеблов! — какой-то прямо-таки беспрецедентный по силе, но все звезды кажутся в предложенных им ролях не вполне на своих местах. Почему, например, именно Далю, типичному (и тем гениальному) «лишнему человеку» семидесятых, предложили сыграть любимчика системы — директора королятника и доктора физмат наук по совместительству? Неужели режиссер Игорь Добролюбов не видел, что в плавках Даль не может не быть нелепым? Допустим, в бассейн ходил и сам Ландау, а Колмогоров и вовсе, случалось, удирал с учениками купаться на Сетунь, но в персонаже Олега Ивановича нет ни аутизма первого, ни врожденного демократизма второго: он элегантен, саркастичен, едок, неуловим, в нем чувствуется фирменное далевское молчаливое фрондерство. К чему оно в детском фильме? К чему тоска бабули, героини Владимировой, типажом колхозницы или партизанки, по Парижу, да ещё и под «Падам, падам»? Похабные ухмылки героя Стеблова, профессора («училки хорошенькие у вас есть?»)? Стихи, посвященные актрисе Тереховой, в устах актрисы Тереховой? Персонаж Титовой? Завхоз? «Баобаб»? Вопросов много, и, кажется, задумкой режиссера и было их появление. Создавая кинореальность в некоей обратной перспективе, Добролюбов тем самым и писал свое расписание на послезавтра. Вписав, например, легкой своей рукой в анналы кино новую актрису, которой суждено было стать самой интеллигентной, самой загадочной, самой утонченной красавицей пореформенного времени — Ирину Метлицкую. В этой девочке, тогда ученице такого же минского королятника, смешной, пухленькой, безбровой, никогда в реальной жизни не бывшей самой красивой в классе, Добролюбов разглядел потенциал не просто femme fatale, а «атома солнца», озарившего то безрадостное время. Не в этом ли, в конечном счете, и цель королятников — давать «талон на место у колонн», но только тем, кто сумеет таки вырваться из их тесных и уютных объятий и полететь самостоятельно?

Учитель литературы (Маргарита Терехова) приходит на работу в физико-математическую школу, где все взрывается, горит, летит и т. п. Сможет ли она убедить ребят, что есть и другие «материи»?

По большому счету фильм, конечно, банален. В центре картины — классический спор о физиках и лириках, несвязность сюжета, точнее, его почти полное отсутствие, даже выдающиеся актеры — Олег Даль, Маргарита Терехова, Валентин Никулин — играют в полтона и прочее.

Но предъявлять претензии к фильму несправедливо. Во-первых потому, что он искренен. Во-вторых, истина всегда банальна, а потому не грех ее и повторить. В-третьих, тема близка и детям и взрослым и притом основана на высоких моральных принципах. Удивительно и то, что героями кинематографа тогда могли стать рядовые учителя, которые тоже кое-чем могут помочь в жизни. Наконец, мир детей (вундеркиндов) — это мир личностей, что тоже немаловажно. Они спорят, влюбляются, мечтают или, напротив, рассчитывают, ищут в формулах поэзию, а в поэзии… да ничего не ищут — просто учитель помогает и ее почувствовать. Удивительно добрый, педагогически грамотный фильм о мечте в науке и жизни.

Начну с того, что Олег Даль (директор школы — Андрей Андреевич в фильме «Расписание на послезавтра») был очень разборчив на роли, требователен к себе и коллегам по съемочной площадке. И безумно талантлив. Уже ради этого стоит посмотреть киноленту. Ради гениального в своей профессии актера, который, кстати, так и не был признан народным.

«Расписание на послезавтра» — школьная драма, со своей спецификой, поскольку повествует о внутреннем укладе физико-математической школы им. Ландау. Там учатся ребята со своими подростковыми проблемами, отнюдь не глупые и не ленивые. Они полностью отдаются науке и не видят смысла в пустой трате времени на литературу. А в остальном обычные дети, познающие жизнь, любовь, дружбу. Какой ни была их школа специализированной, узконаправленной — учатся там такие же молодые люди. Есть в их классе и «ботаники», и идейные лидеры, и красивые легкомысленные, в плане мужского пола, девушки.

Фильм рассматривает две проблемы.

Во-первых, необходимость раздельных, специализированных школ. Есть ли в них смысл? Нужно ли такое «однобокое» образование и как оно влияет на жизнь подростков. Ответ на этот вопрос можно найти в диалоге между Антониной Сергеевной (недавно пришедшей учительницей литературы) и журналисткой, интересующейся именно этой проблемой.

-Наша газета собирается развернуть дискуссию, посвященную проблемам школ будущего. Мой Вакин уже корпит над остро-политической статьей. Ну а я, после знакомства с вашей школой, напишу очерк. Что-нибудь посоветуешь?

-Ты знаешь, я ведь здесь недавно, но очень интересно. Я вообще думаю, что нам нужны специализированные школы. Ты слышала что-нибудь о металлическом водороде? Это сейчас одна из мировых проблем. Наш десятиклассник дерзнул ее разрешить. Лаборатория не выдержала.

Во-вторых, рассматривается большая разница и неимоверное сходство между математической наукой и духовным образованием. Школьники отвергают саму нужду литературы в их, полностью заполненных математическими формулами, жизнях. Именно поэтому фильм начинается с того, что в школу приходит новая учительница. И ее сразу предупреждают, что будет сложно и предыдущая коллега просто не выдержала. Задача Антонины Сергеевны привить, научить, объяснить, что духовное, нравственное образование не менее важно постоянной интеллектуально-логической нагрузкой.

- И вообще разве можно сравнивать Эйнштейна с Толстым или Ландау с Достоевским? Нам — физикам, писатели ничего не дают.

- Ну, это вам, может быть не дают, а Эйнштейн говорил: «Достоевский дает мне гораздо больше, чем любой ученый. Он вызывает во мне этический порыв такой непреодолимой силы, какой возникает только от истинного произведения искусства». Кстати, он любил и Толстова и Сервантеса и Моцарта.

Не скажу, что все это очень актуально и интересно на сегодняшний день — следить за советскими проблемами 1978 года. Да и дети сейчас, немного не такие, как раньше.

Но настоящие ценители актерского таланта, той советской актерской школы и стилистики кинематографа тех лет, обязательно оценят фильм. А потом, приятно смотреть на целеустремленных подростков, живущих наукой и которых все лишь нужно немного направить, а не пинать и заставлять хотя бы ходить в школу. Они мыслят и разговаривают, как взрослые и ставят недетские цели. Это вам, пардон, не «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики.