Германия осенью (1978)

«Свинцовые времена». Понятие, которое можно распространить не только на обстановку в Германии 1970-х годов. Левый и не только левый радикализм сотрясает Европу. И это не современные погромы, которые устраивают в центрах больших городов антиглобалисты (читай, уличные мелкие бандиты на уик-энд). Похищения и убийства людей, захват и угон самолетов — тогдашние Красные Армии и Красные бригады знали толк в масштабе. И если тысячи сегодняшних оболтусов в масках особенно не пугают никого, кроме держателей тех заведений, на улицах которых вся эта шушера усиленно борется с капитализмом. За всю историю той же Фракции Красной Армии в ее составе было не больше 80 человек, но информационный шорох она произвела несопоставимый.

Вдохновитель нового немецкого кино, документалист Александр Клюге сотоварищи создает, название которого стало не менее нарицательным, чем «свинцовые времена». Немецкая осень 1977 года лишена всякой сентиментальности и элегичности. Ее главные события — похищение и последующее убийство промышленника и политика (бывшего нациста) Ханнса Мартина Шлейера, а так же захват самолета «Ландсхут» Народным фронтом освобождения Палестины. Эти события ключевым образом изменили ситуацию в Германии. «Взлет» радикализма был недолог, меры были приняты необычайно суровые, а последствия оказались тяжелыми, включая странные обстоятельства смерти лидеров РАФ в тюрьме. К 1979 году были приняты антитеррористические законы, члены РАФ убили 34 человек, а потеряли погибшими примерно 20.

Можно сказать, ну что за цифры? Что так могло напугать, озадачить, заставить расколоться общество на совершенно полярные лагеря. Думается, этот фильм объясняет, что именно. Первое, что в нем так ценно, — это атмосфера. Имеется в виду не осенняя погода, а дух времени. Фильм по большей части находится на территории документалистики — естественной или чуть подправленной игровыми моментами. Зарисовка Фассбиндера, открывающая ленту, вообще восхитительна совмещением двух элементов до смешения, потому что он одновременно и просто живет в своей квартире, ругаясь по бытовым мелочам с любовником и яростно споря о терроризме со своей матерью, и играет свою жизнь. Но это едва ли единственное решение такого рода в фильме. Его интенция уличная, а репортажно снятая сцена похорон лидеров террористов полностью порывает с интерьером. Эпизоды фильма примыкают друг к другу коллажно, перебиваются саркастически поданными интермедиями их жизни времен Третьего Рейха.

И вот здесь-то понимаешь главное. Удивительная лояльность кинематографистов к леворадикалам зиждется на очень простой формуле так и непреодоленного в современной Германии фашизма. Уж лучше идейно убивать людей, чем когда-то побывать членом НСДАП и в итоге получить вполне благополучную жизнь в Западной Германии. Сами того не подразумевая, создатели фильма демонстрируют блеск и нищету современного радикализма, который индульгируется не внутренними, а внешними факторами. Сам являясь политической архаикой, радикализм при этом вырастает из противостояния с архаикой тоталитарных культур. Понятно, что представители артистического сообщества сами-то в террористы никогда не пойдут, но жестко раскритиковать тех, кто с ними не согласен, успевают всегда. Псевдоидейная лояльность артистических элит — это особая тема для разговора, но именно поэтому режиссерам и удалось «панорамировать» радикализм, поглядеть на него с разных сторон в буквальном смысле, но нигде не опуститься до уровня карикатуры или бездумного панегирика.

Такой подход и делает фильм документом эпохи. Снятый точно в хронологически небольшом зазоре, он навсегда запечатлел те идейные и словесные бури, которые уже очень давно пронеслись над Европой, впрочем, оставив после себя неизгладимое по сию пору впечатление.

8 из 10