Площадь Сан-Бабила, 20 часов (1976)

Папины «феррари» и костюмы местной суперновы Джорджо Армани всегда в их распоряжении, но они предпочитают касаться родных миланских тротуаров подошвами кованых сапогов, и плечам своим не знают иной достойной мантии чем кожа черных косух. Четверо 18-летних сыновей зажиточных миланцев каждый вечер — вместе, стаей, на улице, как это водится у итальянских парней. Морочат девчонок. Задираются с прохожими. Рисуют свастику на стене. Бьют витрины. Бреют виски. Наконец, великолепная энергия тестостерона этих бодрых и не знающих ни в чем отказа молодых самцов выливается в бессмысленное убийство на площади Сан-Бабила.

Этот фильм был создан между двумя убийствами, потрясшими Италию 70-х: гибелью режиссера и поэта Пазолини под шинами мотоцикла распоясавшегося молодчика и казнью премьер-министра Альдо Моро «красными бригадами». Политическая жизнь Италии, распятой между террором и коррупцией, билась в судорогах; экран отвечал пулеметной очередью протокольных заголовков: «Признание комиссара полиции прокурору республики», «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений», «Дело Маттеи», «Убийство Маттеотти». Брутальный фильм Карло Лидзани, источающий терпкий аромат свеженапечатанной передовицы в утренней газете, шел в русле того самого политического разоблачительного кино Италии. Репутация автора, создавшего целую галерею «прогрессивных» произведений — «Бандиты в Милане», «Возлюбленная Граминьи», «Муссолини: последний акт» — не позволила «Совэкспортфильму» усомниться в антифашистской направленности «Сан-Бабилы»: советская премьера состоялась в рамках конкурсного показа на Московском кинофестивале 1977 года — Московский конкурс тогда был уже не то чтобы сверхпрезентабелен, но еще сохранял вид, близкий к человеческому — вскоре он был дублирован и выпущен в общесоюзный прокат.

Однако, у итальянского актуального кино тех лет есть иная сторона, точно так же как в деле Пазолини. С одной стороны, художника-коммуниста зверски пытает и убивает парниша, одетый в неонацистское обмундирование. С другой, поэт Пазолини был педерастом и мазохистом, он сам просил парня бить его и мучить, возможно, сам приодел его в черную кожу, да энергия подростка пошла не туда и, распаленный, в апогее S/M ритуала он Пазолини задавил, вместо того, чтоб вые… ть, как просил его мэтр. И итальянское кино быстрого реагирования, скопом востребованное советским кинопрокатом, тем и было хорошо, что не анализировало, а точно констатировало: осмелюсь предположить, что его мастера шли тропой Антониони, который мыслил кино как прибор выокой точности регистрации современной действительности. Потому юношеское насилие представлено в фильме Лидзани необоримым и прекрасным в своей естественности порывом того же характера, что эякуляция не способного сдерживаться, да и понять, что с ним происходит, 12-летнего школьника. Борзые физиономии своих неонацистов Лидзани собрал по съемочным площадкам фильмов вроде «Дом услады женщин», «Четыре раза за ночь», «Гомо Эротикус» и »Ужасающие эксперименты последних дней СС». А то, что жестокость пластичных юношей очень к лицу именно Милану — подметил еще за 16 лет до »Сан-Бабилы» другой великий режиссер, коммунист и педераст Лукино Висконти в »Рокко и его братьях».

Фильм вышел — и понеслось. Молодежь страны Советов стала потихоньку облачаться в кожу. Во всех городках появились свои Сан-Бабилы: в Свердловске, например, ею стала Уралмашевская площадь, на которой в 1983 году прошла неслыханная манифестация молодежи, вдохновленной примером экранных итальянцев: свастикой и фашистскими приветствиями встретили они приехавшего усмирять беспорядок тогдашнего первого секретаря обкома Бориса Николаевича Ельцина. Тот потребовал убрать вредный фильм из проката — заодно, время было жесткое, андроповское, из кинофондов были на всякий случай изъяты, под барабанную дробь газетных статей на тему «недосмотрели — пропустили» прочие буржузные вольности, «Наваждение» Брайана Де Пальмы и »Ураган» Яна Троэля в том числе. На том закончилась славная история «Сан-Бабилы». Сегодня спросите любого русского неофашиста за 40: все они скажут, что загорелись нацизмом после «Сан-Бабилы». Музыкант Ник Рок-н-ролл — тот до сих пор умеет рассказать, что «1977—1978 в СССР; были годами, когда всюду бастовали водители грузовиков, и копилось недовольство», а тут вышел «испанский» фильм, про ребят, у которых «культивировались честность, прямота и дружба, и очень жестко они вместе держались, а имидж был подходящий — кожаные куртки, бритые виски», и что внимание водителей грузовиков переключили на тех советских ребят, кто взял себе за идеал парней с Сан-Бабилы и ребят нарекли «неофашистами. Типа, утром в газете ты читал, что ты, оказывается, называешься неофашистом». Учитывая, что этот фильм сегодня нигде не достанешь, а уж тем более в том отменном советском дубляже, который позволял крикам молодых миланцев беcпрепятственно проникать в души их уральских братьев, несложно предположить, что иных поклонников фильма из старой гвардии вы сможете застать на нашем показе. Пленившись грацией лидзаниевских богатых подонков не упустите из внимания и то, что некогда так же плененные ей советские неофашисты — теперь сплошь обрюзгшие дядьки с пропитыми рожами и гнилыми зубами.