Казанова Феллини (1976)

«Казанова Феллини» — это невероятно красивый, мечтательный и мрачный очерк славы похотливого странника, который считал своё тело кистью, а всех женщин мира своим холстом. Это «Сатирикон», перенесённый в век 18-й. У «Казановы Феллини» с «Сатириконом» много общего, в том числе исследование образов сновидений и разорванных взаимосвязей, перемещение в чужие миры полупонятных знаков и таинственных угроз, пафос одиночества, старения и смертности — не говоря уже о щедром использовании цвета и визуального образа, намеренного искажения реальных действий (напрмер, хотя бы эпизод плавания по пластиковым мусорным мешкам), чтобы передать иронию над искусственностью.

Роскошные наборы декораций и костюмов для щедрого украшения прихотей, визуально яркие персонажи до поры до времени надёжно скрывают данс макабр, хотя отголоски настроения из болеего раннего фильма «Рим» (эпизод раскопок) пробиваются уже с самого начала и усиливаются по мере продвижения к финалу. Некоторые сцены начинают напоминать галлюцинации или дневной кошмар, особенно встреча с почти призрачной матерью, после которой оставшиеся минуты фильма становятся всё более удручающими. Наш герой вынужден продвигаться в дикие и неблагополучные дворы Северной Европы, старея в процессе, и вместе с этим атмосфера фильма становится всё более серой, снежной и холодной. Постепенно Казанова становится человеком, над которым насмехаются, которого высмеивают и не уважают. Несмотря на его многочисленные любовные встречи и случайные романтические отношения, к старости он остаётся совершенно одиноким, владея только своими фантазиями. В частности, фантазией об анатомически правильной кукле в натуральную величину. Связь между жестокой, нелюбящей матерью Казановы и механической куклой Розальбой очевидна.

Урок сей концептуальной жемчужины Феллини таков: будь осторожней в своих желаниях.

Тот, чье имя и понятие о кино — это одно и то же, назвал свой фильм Казанова Феллини. Чтобы не путали. Я к сожалению не прочла первоисточник, показался скучным, а вот житейское, наслышанное представление о Казанове у меня какое-то было, и оно заставило насторожиться, подобраться с первых же кадров фильма. Помните, соблазнение жаждущей этого монахини в зале с жестяной рыбой на стене? Казанова обращается к соглядатаю открытым текстом — возьмите меня и мои таланты. А он, как видится, и историк, и философ, и мыслитель, и еще какие-то неожиданные отрасли знания освоил… Но это не нужно, от него — только любовная работа. Все его другие предложения не рассматриваются.

После фильма долго не могла уснуть — соображала, а в какой же любви Казанова был счастлив сам? Так, чтобы все забыть и духовно и физически слиться… После монахини он расшевеливает девушку, которая ни разу не улыбнулась, так сказать, «возвращает розы на потухшее личико». Далее в высшем обществе его использует дама лет под сто, чтобы родить мальчика и в этом образе закрепиться, по ее мнению, уже навсегда.. Наконец, на его пути появляется что-то, вызывающее отблеск подлинной нежности на лице — Дональд Сазерленд это очень хорошо передает. Кстати, у меня, на основе слышанного, создалось впечатление, что Феллини актерам воли не давал, экспериментировал прямо на площадке, лепил образы как из глины. А Сазерленд якобы ему сказал — я так не могу, я английский актер, объясните задачу, концепцию и т. д. И Феллини уступил — ну представьте, что у вас хорошо прошел спектакль и вы возвращаетесь как всегда навеселе… А далее следовала сцена в повозке, которая благополучно опрокинулась..

Да, но вернемся к истинной любви Казановы — очаровательная девушка, подарив ему всего одну ночь, по каким-то своим соображениям исчезает безвозвратно…Дальше начинается полный беспросвет, любовное состязание — силы против ума, исполненное тут же на двух натурщицах. Казанова достигает пика большее число раз. Дальше — еще чище, смотрите фильм. Но вот суррогат, замена, имитация счастья наконец-то найдена — искусственная кукла-женщина, сыгранная как понимаю актрисой. Копия Олимпии из сказок Гофмана. Казанове нравится в ней одно качество — она соглашается со всем, что бы ей не говорили… наверно очень ценно для женщины. Но герой опустошен и раздавлен — его человеческая мощь, его духовный потенциал в очередной раз не востребованы. Таким мне показался фильм. Но книгу надо все-таки прочитать…

10 из 10

Поздний Федерико Феллини.

Гений, качающийся на облаках собственных фантазий.

Небесных, свободных, лёгких, почти невесомых…

Гений, смеющийся над мирозданием, Богом, Дьяволом, нравами, монархами, властителями дум…

Свободный, парящий в небесном эфире серафим…

Поздний Федерико Феллини.

Фантазия. Страсть. Красота.

Великий сердцеед и авантюрист Джакомо Казанова был единственным человеком, которому удалось сбежать из тюрьмы «Пьомби». С двух попыток. При мистических обстоятельствах. Когда яма, выкопанная в полу камеры была готова, его неожиданно переводят в другую камеру, а тюремщик обнаруживает дыру в полу… Но Казанове удаётся договориться с жадным надсмотрщиком… Через какое-то время он всё равно бежит, проделав лаз в крыше камеры и выбравшись на крышу… Под звуки тюремного колокола…

В фильме он говорит о том, совершить побег из тюрьмы ему помогли жажда свободы, страсть, любовь, точный ум, расчёт, отвага и удача. Из чего ещё может состоять человек? Разве что-то нужно ещё, чтобы быть совершенством? Ну, разве физическая сила… Которой у него тоже хоть отбавляй. В одном из эпизодов он называет Создателя «падре»… А мамашу его мы встречаем в Германии… Страшную, вульгарную, отталкивающую особу… Хромую. Дьявол… Ведьма… Из ниоткуда появившаяся и в никуда канувшая… Где же ещё, с точки зрения итальянца, может обитать чёрт, как не в лютеранской Германии? Казанова шепчет: «А ведь я не спросил её адреса…'. Лукавое самооправдание. Он безошибочно знал, что адреса у Сатаны нет…

И вот он, Джакомо Казанова — совершенный сын двух Начал, двух Стихий, Бога и Дьявола, Небес и Преисподней, Созидания и Разрушения. Обласканный и отвергнутый обоими.

И начинает он своё нескончаемое путешествие в Венеции среди шума, выстрелов, фейерверка, беспорядочной беготни и криков, когда из воды медленно появляется нечто осмысленное и понятное. Это статуя Венеции. Но, не успев показаться, она тут же вновь падает в воду, тонет в коллективном бессознательном. В хаосе, в мутных закоулках человеческого сознания… И это краткий пересказ всей истории жизни Казановы: в начале жизни он увидел уголок, краешек Загадки Бытия, Смысла Жизни, который тонет в мути человеческого несовершенства и пороков. И он отправляется на поиски разгадки…

Казанова идет наощупь, пытается ни от чего не отказываться, ничего не потерять, все использовать, чтоб достичь осмысленности, совершенства человеческого.

Ему кажется, что дух и тело должны работать на полную катушку. Но окружающие его понимают только там, где он может представить им плотские утехи и пищу для сплетен и глупого хохота.

Он одинаково серьёзен в своём отношении к духу и плоти. К свершениям обоих начал. И раз за разом попадает в одну и ту же ловушку, расставленную людьми, которым интересны только его любовные успехи, его физическая сила. Он светел и наивен до простоты и поддаётся на любые провокации, устроенные окружающими, в надежде что-то всё же донести, достучаться, объяснить.

В каждой женщине он видит разгадку Тайны Бытия, которая так полностью не появилась из воды. Но все они оказываются глупыми, вульгарными гусынями… Пустыми существами. Он влюблён в Генриетту, которая исчезла и манит своей якобы загадочностью, он ждёт Изабеллу, которая обещает и не приходит… И Казанова становится посмешищем в глазах пьяной развращённой публики, которая лепит из него «звезду цирка», провоцируя на новые и новые любовные подвиги, в которых нет места ни разгадке, ни тайне, ни страсти… И Казанова ведётся на провокации, пытаясь говорить и что-то объяснять этим пьяным ряженым уродцам. Он до невозможности серьёзен, до простоты наивен. И вот он гребёт по фальшивым волнам залива, сражается с декоративными бурями и штормами, а истинная его борьба — внутри. И почти всегда он её проигрывает. И нет ему подходящей модели жизни, модели личности… Всё не так и все не те. И путешествует сердцеед из страны в страну, от двора ко двору и везде натыкается на глупость, косность, извращения. И сам становится их жертвой. Бьётся как механическая птица. Вроде и жизнь, вроде и метания, вроде и искания, но не те, но не то, неживое, на одном месте…

Ещё раз. Казанова наивен до простоты. Не легче ли сказать, что он и был простак? Создатель забыл наградить его чувством юмора, цинизмом, сарказмом и просто смехом. И для Феллини, для которого смех был главным действующим персонажем всего творчества, это трагедия… Именно за это он и жалеет своего героя…

Механическая птица — это символ простоты Казановы. Те же провокации, те же декорации, те же соблазны, то же его одинаковое поведение, те же грабли… Посмешище для черни, посмешище для знати, извращения вместо любви, уродцы вместо разгадок… В сцене оргии с горбуньей и её уродливыми подругами механическая птица вырастает до огромных размеров и падает, падает, падает…

И только в одном эпизоде этой птицы нет. В сцене встречи с куклой. Казанова ей восхищён. Её красотой и грацией. Совершенной красотой и грацией. Он спрашивает, кто вас создал? И вот именно здесь из его уст и звучит слово «падре»… Первый и единственный раз. Выходит, кукла — божественное создание и она же его сестра. Вот она красота, вот она разгадка. Идеал, ускользающий идеал… Сцена и правда так хореографически построена, что кукла поначалу ускользает от Казановы. Он никак не может уловить её движений. И даже страх кары за смертный грех кровосмешения не может остановить великого любовника от обладания совершенной красотой. Момент просветления, момент истины. Озарение. И всё осветилось. Такое позволено только избранным, только тем, кого хранит сам Господь. И Казанова смеётся над ничтожеством мира, над ничтожеством его обитателей. И кукла в финальном эпизоде, в постели уже сама тянет к нему свои руки, обнимает… Вот оно — настоящая красота и истинный Казанова — провокатор, циник, смехач, не согрешивший грешник. И рядом с ним этот мир кажется уродливым карликом…

Но кукла молчит. Она — создание Создателя, но не часть этого мира. Казанова не находит в ней разгадки, ответа. И снова бьётся как механическая бутафорская птица. И снова мир грязен, туп, жесток, ничтожен… И опять от него ждут лишь побед в конкурсе по количеству оргазмов. Он идёт топиться в водах Темзы.

Но от смерти его спасает видение. Он видит огромную высокую женщину… Ростом семь футов. И как завороженный идёт за ней.

И вновь всё вертится по-прежнему. Ни капли души. Цирк уродцев. И вечный странник Джакомо Казанова, сын Бога и Сатаны, желавший стать поэтом, философом, разгадать смысл Бытия, но превратившийся в потеху для публики, которая о нём уже и не всегда помнит…

Так и остаётся он с куклой, божественным созданием идеальной красоты, но не принадлежащим этому миру, который нельзя ни переделать, ни изменить, ни разгадать…

Он был напечатан как иллюстрация к моему известному роману «Икосамерон». Вы его случайно не читали? Позволю себе предложить вам экземпляр. Я думаю, что после моей смерти обо мне будут говорить долгие годы как об авторе этой работы. Я выдающийся итальянский писатель. Вам, конечно, известно мое имя. Джакомо Казанова из Венеции. Литератор, философ…

Фильм потрясает своей мрачной и гротескной атмосферой. В кадре постоянно пиры и балы, перемежающиеся сценами интимной близости, но вместо настроения веселья зрителя накрывает чувство отвращения и тоски. Главный герой, исследователь и писатель, противостоит пошлости придворного общества, но дуэль изысканности и грубости оканчивается показательным конкурсом на матрасах, превратившись в очередное развлечение для алчной публики. Высокие звания и роскошные наряды не могут скрыть животной сущности их обладателей — на светских балах плюются вином, а таинственные заседания алхимиков сводятся к разговорам ниже пояса. Чем же они отличаются от групповой потасовки грязных участников цирковой труппы?

Казанова не лишен обаяния, умения преподносить женщин и нравиться им, что делает его пылким любовником. В то же время Джакомо обладает умом, эрудицией, талантом, чувством собственного достоинства, но толпа не способна заметить эти качества в человеке, которого считает всего лишь известным итальянским авантюристом. Семена экзотического растения пьяница сдувает с руки Казановы, а эмоциональная декламация стихов обрывается неуместным смехом наглой девчушки. Вопрос непризнанности, недопонятости — главная проблема, которую поднимает автор. Джордано Бруно и Жанну д’Арк сожгли на костре, а Казанова сам сгорел на костре человеческой памяти, оставив после себя лишь нарицательное имя.

Сразу напомнило известный анекдот: «Я, Джон МакМорран, построил два хороших крепких моста через реку. Вся деревня теперь ходит по этим мостам и радуется. Но никто, никто не называет меня «Джон Строитель Мостов»! Я, Джон МакМорран, когда на нашу деревню напали ночью подлые англичане, первым выскочил из дома и убил двенадцать врагов, получив при этом только две царапины. Но никто, никто не называет меня «Джон Храбрый Воин»! Я, Джон МакМорран, искусный кузнец. Я сковал столько мечей, что даже наши внуки не будут испытывать в них недостатка. Но никто, никто не называет меня «Джон Кователь Мечей». Но стоило мне ОДИН РАЗ поиметь овцу…»

А вот как раз наличие откровенных сцен как раз не смущает — они настолько завуалированы, что актеры даже не снимают одежд. Что действительно трогает — так это акробатика, тактильная близость и эмоциональность или даже ее отсутствие. Игра голоса, жестов, мимики — временами сложно оторвать взгляд от экрана. Я смотрела фильм в оригинальной озвучке с субтитрами, и начала жалеть, что не делала так раньше. Красивейший итальянский язык, взлеты и падения в каждом слоге, в каждом вздохе, чувства, выраженные словами не меньше, чем музыкой или картинкой.

Роскошнейшие сцены переходят в не менее гротескные ситуации. Феллини показывает нам закулисье красивой жизни: по окончанию театрального выступления слуги веерами гасят свечи на роскошных люстрах, а Джакомо встречает мать, о которой не помнил годами — и так и забывает спросить ее адрес; светский прием переходит в какофоническую игру на органе и совокупление с механической куклой, а по дороге в город грехов карета переворачивается прямо на грязную и мокрую мостовую. Кстати, все любовницы Казановы также гротескны: цирковая горбунья, престарелая фанатичка, служанка, постоянно теряющая сознание. Кажется, что корни страсти, которую испытывает известный ловелас, растут из сочувствия и сострадания — он жалеет служанку, которой пускают кровь, женщину-воина, проданную мужем в цирк, и эта жалость превращается в любовь. Даже для состязания Казанова хоть и выбирает красивую натурщицу, а не пошлую маркизу, но в ее глазах страх, боль и томная покорность.

Он видит в ней себя

Лента насыщена событиями, но, несмотря на взлеты и падения, сердце Джакомо разбито, а на его щеке ощущается плевок. Носит ли его на руках хмельная толпа и дают рекомендации высокопоставленные лица, то ли вышвыривает из своей кареты ограбившая его любовница — на лице Казановы все та же легкая меланхолия и жажда прекрасного, жажда любви. Но герою так и не суждено встретить женщину, разделившую с ним не только страсти его тела, но и страсти его души — его понимает только шарнирная кукла, этой душой не обладающая…

Два брэндовых имени в одном названии. Казанова и Феллини. За каждым из них целая Вселенная интерпретаций, домыслов и влияния. А как известно столкновение двух стихий может стать причиной взрыва. Поэтому, будьте осторожны при просмотре фильма.

Знаете чем хороши фильмы Феллини? Особенно его зрелого и позднего периодов, «Казанова» в том числе? Все просто. Их очень сложно подробно пересказывать. Едва ли можно написать однозначный спойлер на «Сатирикон» или «Рим». Это просто не получиться. Ведь наблюдение за галереей образов должна вызывать новые образы и их интерпретации. Следовательно мы стремительно будет удаляться от самого произведения. Поэтому, принимая во внимание возможность взглянуть на творчество Феллини с помощью его же разъяснений из книги «Трюк режиссуры», предлагаю пригласить его к диалогу. К счастью, заочному.

Феллини: Я не раз подчеркивал, что никогда не делаю фильмы с моралью.

И на этот раз Федерико ничего не навязывает зрителю. Как и в «Сатириконе» он просто подсказывает, что лента может быть построена на перманентном совокуплении и при этом не быть порнографией. Но визуальных излишеств Маэстро себе не позволяет. Зачем? Для этого ведь есть Тинто Брасс и Расс Мейер. Каждому свое.

Да. Тема любви и ее отсутствия пронизывает собой весь фильм. Но ведь Феллини ни к чему не призывает. Даже Казанова показан простым человеком, а отнюдь не несчастной жертвой или супер-героем. Важно другое. Казанова показан — поэтом, человеком который стремится созерцать жизнь.

Феллини: Мне постоянно задавали вопрос: «Почему вы не снимете еще одну «Сладкую жизнь»?» Отвечаю: так я и поступил. «Казанова» стал «Сладкой жизнью», опрокинутой в канун XIX века, только никто этого не заметил.

Вообще, на мой вкус — «Восемь с половиной», «Сладкая жизнь», «Сатирикон», «Рим», «Амаркорд» — это все, равно как и «Казанова», картины одного порядка. Несмотря на сюжетные различия — все они очень похожи по структуре. Яркие визуальные образы, стремительно чередующиеся в мозаичном пространстве хронометража фильма. «Казанова» из них — один из наиболее «сюжетных» и последовательных фильмов.

Феллини: В Доналде Сазерленде не было ничего от реального прототипа его героя. Меня это устраивало. Латинский любовник был мне ни к чему.

Сазерленд в «Казанове» неимоверно хорош. Он серьезен, сексуален, мужественен. Но самое важное, что Сазерленд превосходно исполнил старение своего персонажа. Обратите внимание просто на его глаза — мы ведь видим человека в совершенно разные периоды его жизни. Настоящая глубина.

Феллини: Казанова — манекен. Живой мужчина должен быть хотя бы слегка озабочен тем, что почувствует женщина рядом с ним. А он — он всецело поглощен секретами собственного сексуального мастерства, по сути механического, как та птица-метроном, которую он всюду за собой таскает. Поскольку Казанова виделся мне манекеном, казалось совершенно естественным, что и влюбиться он должен в механическую куклу — собственный идеал женщины.

Кстати эти слова куда менее точны, нежели представленные в фильме образы. Встреча с мамой. Просто гениальна. Секс с манекеном, куклой. Гениально. Секс-соревнование в таверне. Гениально. Тлеющий уголек жизни, карета и вечный механический образ — безмолвия смерти. Финал. Гениально. Добавить и дополнить просто нечего. Не потому что нет слов. Это гораздо лучше увидеть. Хочется просто добавить — «так оно и было», завершая рецензию.

9 из 10

Блестящий фильм-пародия на интеллектуалов, философов. Дело в том, что интеллектуалы (философы, да и не только они, а и софисты тоже) видели в гуманитарных вопросах не тему, не переживание, не экзистенциональную данность, а проблему. Проблему, над которой нужно размышлять, решать ее. Это общит, кстати, всех интеллектуалов (и софистов и их антагонистов-философов).

Ну а какой же гуманитарный вопрос важнее любви… Государство, бытие — это для глубоких стариков, а вот любовь действительно главнейшее (из гуманитарных) словечек в языке.

Так вот Казанова — «специалист» в любовном вопросе, этот интеллектуал разрешил «проблему» любви, овладел ее секретами — женщины кидаются ему в ноги. Но счастлив ли этот Величайший из интеллектуалов, специалист по «проблеме»? Об этом и фильм — о том, как любит Казанова, о том, как любят Казанову и происходит это в фантастической, конечно же, сатире Федерико Феллини … отвратительно. Решение гуманитарной проблемы превратилось в превращение любовников в бездушные механизмы.

Решение гуманитарных проблем делает жизнь отвратительной, любовь, например, превращается в акты совокупления бездушных механизмов.

Великая сатира великого человека на интеллектуалов-гуманитариев, на тех из них для которых жизнь — проблема.

Для Казановы любовь была не чувством, не увлекательной авантюрой, а гениально решенной «гуманитарной проблемой»…

Понятно, что гуманитарные проблемы, мягко говоря, трудноразрешимы и Казанова вымысел, а фильм похож на кошмарное сновидение.

Эротический фильм ужасов!

Следует заметить, что Казанова был фигурой эпохи барокко и фильм своей превосходной музыкой, костюмами, режиссурой передает аромат этого большого стиля, для которого была свойственна вычурность, опирающаяся на святую, в общем-то, веру как в классическое наследие, так и в прогресс, связанный со всем — с костюмами, языком, инженерными сооружениями, манерами и, возможно, кто-то (но не я) сочтет этот нескромный стиль не столько пугающим, сколь заслуживающим восхищения.

Гуляя по узким улицам Венеции, рассматривая причудливые здания, вдыхая чуть влажный воздух ее каналов (в сентябре к нему не примешивается запах водорослей), задумываешься, кто еще так же бродил десять, сто, двести лет назад по этим местам, и почему-то первый человек, всплывающий в памяти — Джакомо Казанова. Это имя еще будет мелькать в музеях, но, удивительно, оно связано не с историческим персонажем, а с фильмом Феллини — в этом зале происходили съемки, а здесь выставлено платье, которое носил главный герой…

Теплые воспоминания о чудесном городе с каждым днем становятся все более смазанными, хочется не только их освежить, но и вдохнуть в них новую жизнь, дополнить. И «Казанова Феллини» не только вносит яркие цвета, но и показывает жизнь города столетия назад через призму главного героя, легендарного искусителя и коллекционера, чье имя стало нарицательным.

Я читала, что это не лучший фильм режиссера, «Дорога», зрительский фаворит, не произвела на меня должного впечатления и даже отпугнула от дальнейшего знакомства с остальным творчеством мастера, «Казанова…' же открыл для меня Феллини под совершенно новым углом.

Мое знакомство с Дональдом Сазерлендом тоже выглядит очень плодотворным.

Казанова, мужчина, посвятивший свою жизнь плотским утехам и познаванию женщин различных сословий и внешности, будь они монашками, горбуньями-актрисами, почтенными дамами, великаншами-силачами, молоденькими авантюристками.., ставивший на первый план физическое начало, не должен удивляться, когда годы внесут свои коррективы и оставят некогда знаменитого любовника дряхлым и немощным стариком, чей портрет приклеят к стенке фекалиями насмешники-коллеги. Остается только грезить о нетленном, лишенном конца, вечно-юном танце на льду с идеальной партнершей — куклой, лишенной плоти.

Как фильм о человеке, ассоциирующимся у режиссера с мертвой, холодной куклой, несет в себе столько жизни? Что это? Откуда это наваждение? Что вызвало такую трепетную, еле уловимую теплоту? Театральность декораций, показывающих всю роскошь той эпохи, резкая отрывочность и одновременно плавность повествования, лицо Сазерленда, будто созданное для роли ловеласа, манящее и отталкивающее в равной степени, мастерство режиссера — кукловода этого миниатюрного спектакля длинною в жизнь, чарующая и нестареющая музыка Нино Рота. Я не знаю. Но главное здесь другое — впустите этот сгусток жизни к себе в сердце, вы будете приятно удивлены, сколько эмоций он в себе несет.

Если бы Феллини, как Казанова, вел списки своих почитателей (правда уже несколько по другой тематике), я бы вписала себя туда незамедлительно.

Величайший любовник и авантюрист XVIII века Джакомо Казанова вспоминает на тюремных нарах, куда его упрятали за увлечение черной магией, свои амурные приключения в Италии, Франции, Англии, Германии. И осознает сладко-горькую истину: меняются языки и страны, но не меняются нравы. Неистощимый обольститель всю жизнь пытался позиционировать себя как ученого и литератора, а к нему всегда относились исключительно как к наёмному любовнику и дамскому угоднику или, хуже того, — сексуальному станку.

В трактовке Феллини величайший мастер «фигурного лобзания» и, по сути своей, фарсовая фигура в истории амурных похождений предстаёт одиноким и трагическим персонажем, участвующим в вульгарном спектакле под названием «жизнь». С помощью своей легендарной елды он с блеском и неистощимостью исполняет роль эксгибициониста-любовника: излечивает девственницу от хронического недуга, продлевает жизнь выжившей из ума великосветской матроне, триумфально побеждает в секс-шоу «интеллект против грубой силы», устроенном на потеху пресыщенной знати, предается свальному греху с труппой театральных нимфоманок во главе с ненасытной горбуньей и, в конечном итоге, удовлетворяет механическое куклу, в мертвенном лике которой находит идеальную женщину.

Казанова должен быть благодарен именно Феллини, за то, что тот обессмертил его образ. Не имя, ставшее нарицательным, а именно образ: после трактовки маэстро все остальные экранные Казановы моментально блекнут и меркнут. Меж тем появлению данного фильма мы обязаны крайней неосмотрительности режиссера, взявшегося за этот проект «вслепую». После многолетних уговоров продюсеров Феллини подписал договор, прежде не удосужившись даже ознакомиться с первоисточником. А когда он все же прочел мемуары знаменитого либертианца, то пришел в тихий ужас: они произвели удручающее впечатление, поскольку напоминали инвентаризационную книгу.

В итоге Феллини решил снимать кино о несуществующей жизни. И когда американский продюсер увидел, наконец, материал, то в недоумении воскликнул: «Почему ты сделал из него зомби?!». Продюсера никак не убедила концепция режиссера о «так никогда и не родившемся герое». Назвав всё это «интеллектуальной мастурбацией», американец так и не смог ничего поделать с несговорчивым макаронником, который незадолго до этого получил свой очередной «Оскар» (за «Амаркорд») и упорно гнул свою линию, пудря мозги голливудскому импресарио.

Вместо классического сюжетного построения маэстро предложил зрителю посетить историческую кунсткамеру, плотно населенную неповторимыми персонажами — затянутыми в корсеты живыми мертвецами с напудренными лицами. Феллини, как и Тинто Брасс, с младых ногтей обожал любоваться женскими попками. Но если у Брасса дамские ягодицы в итоге окончательно вытеснили с экрана всё остальное, то Феллини всегда пытался преподнести предмет своего восторга как единственный и неповторимый образ. И здесь он существенно пополнил свою экранную коллекцию.

Отдельно стоит упомянуть Дональда Сазерленда, которого Феллини предпочел не только навязываемому ему Роберту Редфорду, но даже любимому Марчелло Мастроянни (последний через шесть лет все-таки сыграет Казанову в «Новом мире» Сколы). Сазерленд смертельно боялся, что Феллини его подставит, попросту говоря — выставит в дурном свете, что крайне негативно отразится на его репутации и карьере. Однако, несмотря на множество пикантных и даже рискованных сцен, изысканный вкус и юмор режиссера не позволили случиться чему-то подобному. Наоборот, снявшись в Италии почти одновременно у Феллини и Бертолуччи (в «Двадцатом веке»), Сазерленд в 1976-м фактически заново родился как актер.

«Казанову» почему-то принято считать кризисным и холодным фильмом. Может быть, после «Амаркорда» он и выглядит таким, но на фоне воистину мрачного «Сатирикона» смотрится почти как комедия. И хотя на счету фильма в итоге были награды только «второстепенного значения», всё же он смог привлечь в итальянские кинотеатры 2,6 млн зрителей (у «Амаркорда» — 5,6 млн). А согласно опросу десяти ведущих итальянских кинокритиков, инициированному еженедельником «Венерди» в начале 1990-х (еще при жизни маэстро), «Казанова» оказался на почетном пятом месте в оценочном реестре всех фильмов Феллини.

Несчастный Джакомо Казанова наивно надеется вызвать у людей интерес своими изобретениями и обширными знаниями, отчаянно старается избавиться от навязанной ему обществом ролью при помощи своих литературных и научных трудов, но увы — никому не интересна его разносторонняя личность, ни для кого не представляют интерес его изыскания, все знают его как великого любовника и, очевидно, таким и запомнят.

Он ищет любовь, долго и упорно, чтобы в итоге найти ее в механической кукле — бездушной и безвольной, лишенной жизни и исполняющей любые его прихоти. Казанова находит свой идеал в лице обыкновенного манекена-метафоры, который будет тем, кем его угодно видеть хозяину, вплоть до тех пор, пока под слоями одежды, в которую наряжена кукла, не проступит реальность.

Он может быть гением, великим ученым или талантливым писателем, но это не поможет ему завоевать уважение и признание, о котором он так мечтает. Ведь действительно — зачем людям поэт и творец, если он еще и мастер в плотских утехах?

На заднем фоне бушует море из мусорных пакетов, а великий любовник заканчивает свои дни дряхлым и немощным стариком — осмеянным, всеми позабытым и обреченным остаться в памяти современников тем, кем никогда не хотел быть.

Надо сказать, что творчество великого Фредерико Феллини всегда импонировало мне — будь то шедевриальные «Восемь с половиной», неповторимая «Сладкая жизнь» или ностальгический «Амаркорд». «Казанова Феллини» же всегда занимал для меня особое место в фильмографии мастера, даже несмотря на чересчур прохладное отношение к фильму критиков.

Конечно, это ни разу не «Восемь с половиной», но кино все же по-своему великое, и, пожалуй, наиболее любимое мной из всех работ Феллини.

Для кого-то это развернутая метафора, аллюзия на современное общество и рассуждение на тему творчества, природы и сути любви, длинной в два с лишним часа. Для кого-то — насмешка над эпохой, изображенной здесь нарочито карикатурно и с оттенком фальши, дабы продемонстрировать дикие нравы совсем не изменившиеся со временем Древнего Рима. Для кого-то это просто качественное кино — с восхитительной тягучей атмосферой с нотками фарса, потрясающе выстроенным визуальным рядом, психоделической музыкой от Нино Рота и бесподобной игрой Дональда Сазерленда, не смотря ни на что, являющейся лучшим, что есть в данном фильме.

Благодаря всем этим факторам мы видим Казанову в новом свете — человека попросту уставшего — от своей эпохи, от невозможности стать в глазах людей кем-то кроме героя-любовника, от непонимания и одиночества, которое не скрашивают никакие утехи и избежать которого не помогают поиски своей единственной.

Прекрасная работа, лишенная всякой пошлости, и, наоборот, преисполненная своего рода красотой и изяществом, демонстрирующая драму одного-единственного человека на фоне драмы целого общества — безнравственного и не способного оценить человека за что-то, кроме его любовных достижений.

Определенно достойное просмотра, великое кино под стать его великому режиссеру.

Казанова… эта фамилия стала нарицательной. Но что мы на самом деле знаем об этом мастере обольщения, кроме его многочисленных любовных приключений? Что за личностью был этот знаменитый на весь мир герой-любовник?

Замечательная картина Федерико Феллини является прекрасной иллюстрацией жизни Джакомо Казановы. Не только его неисчислимых романов, но и его целей, стремлений, некоторых научных изобретей, желания прославиться не только и не столько «ниже пояса», сколько головой и полезными, мудрыми советами. Но в этом и состоит вся трагедия этого человека — его просто не воспринимают ни в каком другом образе, не желают открывать никакие другие его качества. Да и есть ли они? Ведь, в сущности, все порывы Джакомо рано или поздно заканчиваются половым актом, и никакая страсть к науке не может его остановить. Он не лучше обыкновенного простолюдина, хотя и стремится преподнести себя под эдаким «соусом» аристократизма, что зачастую делает его просто смешным. Казанова обречен быть желанным, но это не спасает его от непонимания и одиночества. И во всей Европе ему не удается найти кого-то, понимающего его больше механической куклы, которая и стала его последней любовью. Настоящей любовью.

Феллини удалось снять совсем не пошлый и не вульгарный фильм. Многочисленные любовные сцены сопровождаются музыкой гениального Нино Рота; их едва ли можно назвать эротичными, особенно сопоставляя с современными голливудскими постановками.

Очень красивый фильм: декорации и костюмы сделаны на высшем уровне. Что касается актеров… сначала «неконфетная» внешность главного героя отталкивала, но, вероятно, именно таким и был Казанова: не красивым, но притягательным, с неким своеобразным шармом, умением привлечь женщин отношением к ним, как к совершенному существу, созданному для любви.

Картина не зря пополнила золотой фонд мировой классики, она вне всяких сомнений достойна Вашего внимания.

«…Я пленен сладострастьем полета

на осколке взорвавшейся жизни!»

Сергей Калугин (Песня «Танец Казановы»).

«Казанова» Феллини — очень сильный фильм. Я думаю, что любому, кто посмотрит это кино, оно запомнится надолго. И неважно, понравится творение Феллини или нет. Но то, что впечатление после него останется — это точно.

А по душе, кстати, «Казанова» прославленного итальянского режиссера может прийтись далеко не каждому. Фильм тяжелый, мрачный, давящий. Если кому-то не нравится такое кино или просто не то настроение, смотреть не советую. Так же, как и не советую растягивать просмотр на несколько дней. Чтобы полностью окунуться в атмосферу восемнадцатого столетия, «Казанову», не смотря на его внушительный хронометраж, непременно стоит смотреть сразу весь.

А атмосферу в своем фильме Феллини создал потрясающую. Бесконечные шумные балы, маскарады, праздники, музыка и танцы, вино рекой…разноцветные платья дам, которыми пестрят шикарные залы дворцов, дамские, доходящие до нелепости, огромные пречески…и за всей этой цветной мишурой — пустота. В мир совершенной бездуховности окунается зритель при просмотре этого фильма. И из-за этого становится даже как-то страшно…неужели действительно было такое? Такой хаос?! Атмосфера подогревается еще и яркой массовкой. Любое лицо, появившееся в кадре, непременно окажется кривым, с косыми глазами, сломанным носом или с чем-нибудь еще в этом стиле. Уродство начинается уже с внешности и уходит в бесконечность человеческих душ, становясь полным их властителем.

Образ самого Казановы очень глубокий. Это не просто дамский угодник, это, может быть, единственный в фильме человек в бесноватом, безнравственном обществе. Да, именно так. Остальных героев фильма я людьми назвать не могу(за исключением, может быть, только Генретты). Конечно, и сам Казанова, совершенно испорченный и загубленный окружением человек, но он, в отличии от остальных, еще пытается прожить жизнь не зря, привнести что-то полезное и новое в науку, искусство. Просто родился он не в то время. Единственное, что нужно было окружающим и чем мог прославится Казанова — это своими заслугами на любовном поприще. До остальных талантов и способностей этого человека никому не было никакого дела. Из-за этого, его даже жаль.

Философские символы и образы присутствуют в этом фильме. Очень понравилась идея с заводной птицей, которая присутствовала в каждой любовной сцене, так же, как и фоном обязательно шла ненастоящая, механическая музыка. И опять же, намек на полную бездуховность происходящего.

И в конце фильма сильный момент с дворцовой куклой. Хочется задуматься — а кто же на самом деле лучше и достойнее каких-либо чувств: эта неживая кукла или все придворные барышни, в общем-то, такие же мертвые. Те же куклы, в лучшем случае, с пустотой внутри, а в основном — с чернотой и грязью.

Фильм — настоящая драма. Драма одного человека и целого общества. Заставляет задуматься и даже соотнести происходящее в фильме с современностью. И, местами ужаснуться нежелательному сходству…но это уже, к сожалению, не о фильме.

А кино, по-моему, гениальное.

Твердая десятка.

Феллини! Я в очередной раз приклоняюсь перед мастером душераздирающего гротеска и абсурда! Лента «Казанова» облачёна во все возможные блестяшки и рюши, напомажена и с лихвой посыпана пудрой, но за всем этим как всегда кроется необыкновенный талант и душа режиссера.

Чтобы не чувствовал Феллини в начале картины к Джакомо, в итоге это чувство всё равно превратилось в жалость и сострадание. Ведь кто такой наш главный герой? Джакомо талантливый человек, учёный и изобретатель, который паря над действительностью не желает замечать её пошлости. Для Джакомо всё преисполнено поэзии: и развратная монахиня, и горбунья в театре, и великанша из цирка. Его занятие любовью больше похоже на замысловатый причудливый танец, отнюдь не лишенный своего очарования. Разве вы не сумели разглядеть всей красоты танца с куклой? Для меня это было поистине сладостным моментом. Джакомо искатель вечной красоты, понимания и любви. Но в глазах общественности, с помощью её грязных рук он становится лишь предметом смеха и веселья. Он же, как истинный Дон Кихот продолжает свой путь, не желая терять свои иллюзии. Даже в тот момент, когда его портрет прикрепили к стенам уборной с помощью «отвратительной смеси», Казанова вещает о своих трудах и даже желает раздать их своим спутникам, дабы просветить их.

В конце фильма, мы видим Джакомо дряхлым и несчастным стариком, и самое ужасное, что у этого человека больше нет сил отрицать реальность. Он в последний раз читает стихи, когда его грубо прерывает смех. Джакомо раз и навсегда осознаёт своё положение и удаляется. И как отражение всех его мыслей и жизни мы видим его сон, в котором все прелестные барышни покидают его, а вечную любовь и красоту он находит в кукле, постоянство которой гарантированно её безжизненностью.

P.S. Один мой юный друг считает, что нам так сложно разглядеть недостатки этого фильма, так как само имя Феллини не оставляет места для сомнений в гениальности ленты. Ну что ж… Имя или же нечто иное не дало заметить мне недостатков этого фильма, но мне он очень понравился и я настоятельно рекомендую посмотреть его интересующимся.

Казанова был незаурядной личностью своего времени, образ его стал нарицательным. Что ж так его маэстро невзлюбил то…

Процитирую Феллини:

«Герой, считавший себя творцом в любви, искусстве, науке был лишь был лишь имитацией творческого и любовного акта».

Человеческие качества героя перечеркнули в глазах Феллини его вклад в историю, как творческой личности. Для Феллини это так. Мастер заслужил свой взгляд на этого героя хотя бы тем, что фильмы маэстро исцеляли человеческие души. А Казанова вызывал как опытный маг на поверхность души только пороки и пороком на порок отвечал.

Для маэстро Казанова — не творец и не герой.

Феллини удостаивает своего героя только одного триумфа творчества за фильм. Сцены экшена, призванные разбавить неспешное повествование, кажутся еще более занудными и, главное, не обоснованными по смыслу.». Чья страсть будет ярче? Образованного мужчины и тонко чувствующей прекрасной девушки или механический акт простолюдина и циничной дамочки.

Несомненный триумф Казановы. Подобная страсть дает больше оргазмов.

Казанову несут на руках, как победителя. Его женщина, красивая, нежная, воспетая поэтами, валяется как использованная тряпка на ринге.

Одних женщин использует он, другие женщины используют его… Результат в обоих случаях один — конвульсии с опустошением во взгляде. Разнятся лишь страны и города. Сам Феллини был возмущен тем, что его герой «проехал Европу, как будто, не вылезая из постели»! Он намеренно лишает пейзаж проезда кареты Казановы людей, животных, деревьев и приезд в Париж Казановы выглядит не лучшим образом. Карета переворачивается и бросается на мостовую в ноги великому городу истинных мыслителей.

Казанова с его мыслями, как он классно «потрахается в городе Руссо» лежит перед Парижем на спине в перевернутой карете… Жалко выглядит жалко мыслящий человек.

Подробно опишу лишь последний и лучший роман Казановы с механической женщиной. Мне, кажется, он был гармоничным. Я пересмотрела эпизод несколько раз. Первый раз за весь фильм увидела нежность Казановы к женщине. Его идеалом оказалась не нужная остальным мужчнам кукла, одиноко сидящая за столом… Казанова искренне восхищен… Он доверительно называет ее сразу на ты и чувствует сразу в ней что-то родное… Кукла отворачивается и уходит от него. Как она привлекательна для опытного соблазнителя… Красота… Равнодушие… Отстранение… Как он ласково ее обнимает! В его лице гордость! Глаза мечтательны… Какая партнерша!

Идеальному механизму соблазнения (Казанове) — идеальный объект!!!

Мужчина, читающий стихи и признающийся в любви механической кукле, не вызывает у меня сочувствия.

Сам Феллини искренне не любит своего героя. Он отстоял мнение о «своем» Казанове у американских продюсеров не без труда. Такой подход к «мужчине, который — сама жизнь» коробил американцев. В конце фильма актом милосердия было бы оставить Казанову в библиотеке рядом с книгами, но нет!!! Феллини возвращает Казанову в его сне к целлофану Венецианской лагуны, не давая даже под конец жизни почувствовать ее вкус.

Рядом с Казановой нет живых людей. Только кукла удостаивает его внимания. Живые женщины убегают, смеясь. Движения куклы во сне Казановы более осмыслены, она как будто гладит его по лицу, любовники стали еще ближе…

Лицо Казановы восковеет… Целлофан пляжа, целлофан залива, механическая кукла за плечом. Гармония достигнута…

Феллини — жесток, он не дает своему Казанове ступить на землю Венеции, почувствовать море, перемолвиться хотя бы парой слов с женщинами… Казанова, как считает маэстро, «человек, который так и не родился. Это история — его не жизни».

В 1976 году Федерико Феллини после удивительных воспоминаний («Амаркорд», 1973) ставит картину «Казанова». Фильм представляет собой вольное переосмысление мемуаров знаменитого авантюриста XVIII века. «Казанова» вызвал некоторое откровенное разочарование у части критиков и зрителей, то ли недовольных трактовкой образа Казановы, то ли подавленных избыточным буйством фантазии гения режиссуры. Однако, британская Guardian называет фильм шедевром.

Поговаривают так же, что изначально Феллини невзлюбил Казанову, обозвал его мемуары «инвентаризацией» и начал снимать с большой антипатией к авантюристу. Однако по мере съемок фильма Феллини проникся жалостью к персонажу, якобы, «не умевшему любить», и в финале вручил ему механическую куклу в качестве идеального выбора. Более того — после съемок Феллини начал говорить, что «Казанова» — лучший его фильм, и очень расстроился, когда картина в Америке провалилась

Люди намекают на то, что это слабая лента Режиссера. Но, мне кажется, что и данный аспект Феллини наделил своеобразным посылом. Он как бы намерено сделал картину слабой, что бы зритель, прежде всего, почувствовал трагичность персонажа. Ведь прерогативой кино считается, что до подсознания зрителя сначала доходит сама атмосфера фильма, а уж потом все его составные части. Так вот, Феллини отразил болезнь души Казановы. Поэтому картина, напудренная каким-то сплином — кажется мне символичной отражению духовного состояния Казановы.

Праздник души — эти слова как нельзя полно отражают желания Казановы. Однако, этот праздник не лишен сомнений, которые символизируют его драму. Он проклинал и в то же время наслаждался своим искусством любви. Казанова желал избавиться от груза, который ему навязало собственное положение, ведь в него плевали, над ним смеялись.

Казанова не обладал чертой, подвластной всем великим любовникам — он не восхищался женщиной. Прежде всего, он был человеком тщеславным и женщины были как раз тем фактором, способствующие его дальнейшему развитию собственного Я. Он, как бы это правильно сформулировать, нарабатывал практику, набивал руку, стремясь к высшему идеалу. В своих же грезах его собственная персона хотела занять престол некого победителя. Его речи, которые могут опровергать мои убеждения, по средствам, конечно же, уникальной игры Дональда Сазерленда, внушают сомнения. Создается впечатление, что Казанова сам не верит в то, что говорит. Он выглядит утомленным. Когда ему наносят тяжкое, по его словам, поражение, он властно говорит самому себе: «Джакомо, неужели твоя звезда погасла?». И мою теорию подтверждает сам факт, когда в фильме, Казанова занимается любовью с куклой, которая в большей степени походит на него самого. И примечательна речь, которую он в тот момент произносит. Преклонение самому себе, в чистом виде.

Вообще, я не знаю, кого за это благодарить, но все образы фильма, при всей своей фактуре, кажутся больно лживыми. И это как раз убеждает, что Феллини намерено, обогатил фильм томным оттенком художественной фальши. И поэтому «Казанова» наталкивает на мысль, что Феллини нарисовал Великого любовника созерцателем той эпохи. Казанова наблюдает, и зритель поглощает его наблюдения. А наблюдения его совсем не радуют глаз. Феллини не просто показывает любовные утехи и страсти тех лет, он зарисовывает их в шарже. Проще говоря, он смеется над тем каламбуром, но и дает намек на то, что ничего не поменялось в римлянах со времен Калигулы.

Самое верное решение Феллини в этом фильме — Дональд Сазерленд. Его черты лица, его пластика и искусно наложенный грим придает герою угрожающий облик. Он необратимо сексуален и в то же время совершенно отвратен.

Что же до недостатков картины. Вполне возможно, что я, в силу своего юного возраста, не смог отчетливо осмыслить какие-то особые минусы данной ленты. Скорее всего, сказалось моё уважение, где-то граничащее с поклонением, которое просто-напросто не дало мне поводов для поиска. Всё идеально. Феллини, по мне, был и остается великим, не смотря ни на что.

Лишний по содержанию фильм в фильмографии Феллини, но, по своему размаху постановки придающий режиссеру особое величие.

Прослыву, быть может, любителем фактов, притянутых за уши, и параллелей, на деле устремляющихся в разные стороны, но не могу не заметить, что Феллини — это не просто общепризнанный гений, наделенный природой редким восприятием мира, но и в некотором роде старейшина на арене разнузданных фантазеров от кино, не чурающихся быть многоликими в пышном и искрящемся Авторском мире. Феллини, Кустурица, Гиллиам и Бертон — всех этих сказочников со своим абсолютно уникальным стилем объединяет не только порочное барокко, но, главное, потрясающая любовь к жизни во всех ее проявлениях (в отличие от устремленных в нравственность последователей Брессона и страждущих эпатажа соратников Бунюэля).

«Казанова Феллини» — это приключения барона Мюнхгаузена в невымышленном мрачном мире европейского упадка. В поисках нравственных ориентиров и телесных удовольствий наш возвеличенный историей герой пробует женщин разных происхождений и убеждений (непобедимая великанша, чокнутая старуха и ненасытная горбунья). Казанова бьет рекорды и ниспровергает условности, он везде и нигде. Все, что ему остается, это плачевный финал, неумолимый и закономерный. Когда жаждешь плоть и разливаешь душу в виньетках и высокопарных словах, не удивляйся, если в конце пути найдешь идеал в механической кукле, молчаливой и покорной.

Феллини презирает Казанову. И сочувствует Казанове. И смеется над Казановой. Феллини плачет с Казановой. Под привычное завывание и насвистывание ветра, среди шумных шутов и уродливых манекенов, устрашающих декораций и вымерших городов, окутанных магическим безмолвием.

Разврата и сусальности нет. Есть праздник плотских игр под веселящую мелодию бессменного Нино Рота. Истории и сюжета нет. Есть сложнопостановочные рауты и пиршества разной степени безумия. А также карлики, медиумы и гнев забытой матери. Все это подано в тягучей, усыпляющей манере фарса на грани дурновкусия и посреди балагана, в котором все клоуны сошли с ума.

Это не кино про Казанову, не бенефис Дональда Сазерленда (при том что он великолепен в этой роли) — это четырнадцатый с половиной фильм Федерико Феллини.