Опозоренная (1974)

Леонора Фани, наверное, была главной Лолитой итальянского кино 70-х. Во всяком случае, подавляющее число ролей, сыгранных ей за свою недолгую карьеру, приходится на это довольно специфическое амплуа. Причем, актрисе доводилось играть роль подростка, влюбляющегося в своего сверстника («Нене»), подростка, влюбляющего в себя пожилого человека («Sensitività»), подростка, подвергающегося насилию и мстящего за это («Пансион страха»), и даже подростка, чьим проводником в мир секса, становилась собака («Скотоложество»). В-общем, имидж Фани режиссеры эксплуатировали безжалостно, а сама она, похоже, настолько вжилась в образ сексуально озабоченной девочки в период полового созревания, что толком больше ничем в кино не запомнилась (разве что ролью в триллере Марио Ланца «Джалло в Венеции»).

А начиналось все с классической истории любви в духе знаменитого романа Владимира Набокова. В картине Джулиано Бьяджетти «Бесстыжая» Фани сыграла первую в своей жизни главную роль. Как нетрудно догадаться, роль девочки, невольно соблазняющей взрослого мужчину. Партнерами на съемочной площадке для начинающей актрисы стали известный французский актер Филипп Леруа (в роли писателя Фабио Лоренци) и один из секс-символов европейского кино начала 70-х Барбара Буше. И, надо сказать, что в такой компании Леонора Фани нисколько не затерялась. Ее невинно-развратная Орнелла, еще не знающая жизни, не имеющая понятия о грехе, способная с детской непосредственностью делиться любовью и в следующий миг быть по-детски же жестокой, невольно заставляет относиться к себе с симпатией. Даже несмотря на то, что поступки ее зачастую откровенно аморальны, а порой и подлы по отношению к окружающим.

Надо отдать должное Джулиано Бьяджетти — его Орнелла явилась такой не из безвоздушного пространства: ее отношения с матерью и отцом показаны очень и очень подробно. Единственный любимый ребенок, никогда ни в чем не знавший отказа, воспитанный к тому же в среде бомонда — девочка не могла вырасти другой. Ей просто неоткуда было взять знание, что ее флирт со взрослым мужчиной — занятие далеко не безобидное. Равно как и то, что дразня и завлекая Фабио она приносит тому тяжелейшие душевные страдания. Сам же писатель, внезапно обретя в приехавшей вместе с его друзями погостить девочке ушедшую было музу, терзается муками совести, но уже не может прогнать из памяти образ прекрасной Лолиты. И случайно подсмотренные им объятия Орнеллы с кем-то из своих сверстников вызывают в его душе приступ тяжелой ревности. А вскоре, узнав о завязавшихся между Фабио и девочкой отношениях, ревновать начинает уже его супруга Сильвия (Барбара Буше), завязывая тем самым интригу классического любовного треугольника.

Надо сказать, что в отличие от многих своих современников, Бьяджетти откровенных интимных сцен в своем фильме избегает. Причем настолько, что Буше за весь фильм ни разу даже не обнажила своих обширных прелестей (что, мягко говоря, выглядело для зрителя того времени нонсенсом). Но эротизма фильму все равно не занимать. Невинная распущенность Леоноры Фани, которую позднее она перенесла практически на всех своих героинь, сполна компенсирует подчеркнутую холодность и отстраненность Барбары Буше. Орнелла вихрем врывается в кадр, таким же бесенком из него выскакивает, заполняет все пространство своей молодостью и абсолютной радостью жизни — вольно или невольно начинаешь если и не сочувствовать Фабио, то уж точно его понимать. Как понимает его режиссер, сознательно не делая из рассказанной истории никаких выводов.

Может быть их сделает Орнелла, когда чуть повзрослеет. А может и не сделает, продолжив разбивать сердца всех встретившихся ей на пути мужчин. Во всяком случае, прозошедшее не оставило в ее душе никакого следа. В отличие от Фабио и Сильвии, которые уже никогда не станут прежними. Вот только есть ли в этом чья-нибудь вина?

А вот вина Бьяджетти в том, что актерская судьба Фани сложилась так, а не иначе, явно имеется. Очень уж убедительно смотрелась двадцатилетняя девушка в роли тринадцатилетнего подростка, чтобы у других не возникло соблазна повторить этот трюк. А потом еще, и еще… Пока, наверное, не стало слишком поздно пробовать что-нибудь иное.