Директор (1970)

Предыстория: В 1916 году в рамках правительственной программы создания в России автомобильной промышленности предполагалось построить шесть новых автомобильных заводов. За постройку одного из них брался торговый дом «Кузнецов, Рябушинские». В соответствии с договором, планировалось развернуть на заводе производство лицензионного 1,5-тонного грузовика FIAT 15 Ter образца 1915 года. Договор, заключённый братьями Рябушинскими с фирмой FIAT, предусматривал довольно жесткие условия. За каждый автомобиль «АМО» необходимо было выплачивать итальянской фирме 1000 франков при выпуске 1500 штук в год. Из-за революций 1917 года строительство ни одного из заводов завершено не было. Понимая, что к указанному в договоре сроку (15 марта 1917 года) изготовить первые 150 машин не удастся, руководство завода приняло решение закупить в Италии комплекты деталей и начать «отвёрточную» сборку. Когда комплекты деталей закончились, недостроенный завод превратился в крупные ремонтные мастерские. К моменту знаменитого Каракумского пробега (1933) московский автомобильный завод прошёл целый ряд стадий: 1916 — ремонтно-производственные мастерские; 1918 — Автомобильное московское общество (АМО); 1923 — Завод АМО имени Пьетро Ферреро; 1925 — 1-й Государственный автомобильный завод; 1931 — 1-й Государственный автомобильный завод имени И. В. Сталина.

История 1: Из воспоминаний советского и российского писателя и сценариста Александра Евсеевича Рекемчука: «Кинематографический цикл — от сценарной заявки до сдачи готового фильма — обычно длится три года. К моменту выхода на экраны своего многострадального детища автор уже с головою погружён в новый замысел… Помню, обсуждалась заявка Юрия Нагибина на литературный сценарий «Директор». Автор без обиняков сообщал малоизвестную подробность своей биографии: в молодые годы он был женат на дочери Ивана Алексеевича Лихачёва, директора Московского автомобильного завода, позже министра, и несколько лет жил в его семье… к этой поре Лихачева уже не было в живых. Учтём также, что к этому времени писатель Нагибин уже не был зятем Лихачева, поскольку успел после брака с его дочерью жениться еще трижды.

То есть, творческий замысел был теперь совершенно свободен от личных обязательств — пиши, что хочешь. Ну и, конечно, нужно принять во внимание тот общественный климат, который проявится после отставки Хрущева: жёсткая критика культа личности Сталина, уже забуксовавшая на виду у всех в расхлябанной колее хрущевского волюнтаризма, вполне понятно, должна была смениться более взвешенным подходом к самой фигуре Сталина и, уж вовсе непременно, к эпохе революции, гражданской войны, индустриализации… Стоит ли удивляться тому, что заявка на литературный сценарий «Директор» была поддержана не только единодушно, но с ликованием. Режиссёром фильма предполагался Алексей Салтыков — таким образом, всё было нацелено на повторение успеха «Председателя» (1964).

Фильм снимался в 40 километрах от Бухары в 1964—1965 годах. 5 ноября 1965 года снимали сложную трюковую сцену — прыжок на автомобиле с бархана. Исполнитель главной роли Евгений Урбанский решил остаться в автомобиле при исполнении трюка, за рулём был каскадёр-автоспортсмен. Из воспоминаний Александра Евсеевича: «Евгений Урбанский не должен был участвовать в трюковых съёмках — машину вёл опытный каскадёр. Втихую рассказывали: накануне у Жени украли деньги — 800 рублей, всё, что у него было, зарплата актёра за несколько месяцев. Чтобы хоть как-то возместить потерю, он упросил второго режиссёра разрешить ему сесть в кабину рядом с водителем — за участие в трюке платили наличными и сразу же.

Первый дубль прошел удачно. На втором случилось непредвиденное. Перед ударом о землю, вверх тормашками, натренированный каскадер сжался в комок, сгруппировался и отделался ушибами. А Урбанский в испуге выпрямился… Перелом шейных позвонков. В больнице, куда его доставили, он был жив ещё несколько часов, потом — смерть. Он погиб тридцати трёх лет отроду — возраст Христа». Гибель Урбанского поставила крест на съёмках картины «Директор». Приказом председателя Госкино они были тут же запрещены, группа распущена. Режиссёра Алексея Салтыкова отлучили от режиссуры на полтора года. Все материалы этой версии фильма вошли в документальную картину «Евгений Урбанский» (1967 г., режиссёр Екатерина Сташевская-Народицкая).

История 2: В 1969 году Салтыков вновь добился разрешения переснять фильм с Николаем Губенко в роли Зворыкина. И вновь напряжённая работа по сценарию Нагибина. «Нагибин — Барин, белая кость, голубая кровь. Да-да, именно так, сколько бы ни шептались, сколько бы ни хихикали за его спиной, он оставался аристократом. Буквально в каждом жесте и в каждом слове, сказанном или написанном им. Подчёркнутая отстранённость его прозы — все эти любования природой, все эти охотничьи тропы, все эти зимние сугробы и мещерские угодья — всё это само по себе не было вызовом существующему строю. Но умолчание об остальном несло в себе вызов. Он не был одинок в литературе молчаливого вызова: до него и одновременно с ним этот вызов заявляли Пришвин, Паустовский. Нагибин написал отличный сценарий. Салтыков предложил его яркую режиссёрскую разработку, подобрал блестящий ансамбль актёров. И через несколько месяцев уже был отснят в павильонах изрядный метраж новой ленты.

Салтыков сохранил всё как было в первом варианте: и сценарий, и раскадровку, и мизансцены, и места натурных съёмок, и музыку. Портретное сходство Лихачева и Губенко поразительно, а некоторые черты характеров прототипа и героя совпадают в большей степени, нежели это было у Евгения Урбанского, который поднял своего героя до той высоты романтического обобщения, какой не было ни в сценарии Нагибина, ни в жизненном прототипе. Губенко же опустил своего Зворыкина до уровня хитромудрого карьериста из простых, молодца с жуликоватым взглядом и жестами базарного напёрсточника: о таких говорят — пролезет повсюду, хоть в директора, хоть в министры. Размен главной фигуры в актёрском раскладе, вполне естественно, повлёк за собою другие размены. Ушла из картины Нонна Мордюкова — бесподобная Фенечка. Ушли другие актеры, значившие порознь, может быть, и не столь много, но в совокупности составлявшие ансамбль.

А главное, ушла из фильма Антонина Цыганкова — лучезарная невеста и жена героя, русская Психея. Мне говорили, что она, потрясённая гибелью Урбанского, вообще решила оставить кинематограф. Вместо неё Саню Феофанову сыграла Светлана Жгун, однако её актерский опыт не затмил трогательную свежесть прежней исполнительницы роли». (А. Е. Рекемчук) Салтыков не мог отказаться от работы, стоившей ему мучительных переживаний. Не мог в силу многих причин, главная из которых — память о ярком актёре Евгении Урбанском. Кроме того, сценарий, написанный Юрием Нагибиным не должен был исчезнуть на пыльных полках запасников. История советского автопрома, сыгравшая огромную роль в становлении экономики страны, обязана была оказаться на экранах.

«Так ты упал в пустыне, Женька, как победитель, а не жертва. И так же вдаль-наискосок тянулись руки к совершенству — к недостижимому блаженству, хватая пальцами песок…» («Памяти Урбанского» (1965) Евгений Евтушенко)