Большая кутерьма (1969)

2035 год. Так называемая Корпорация Суэцкого канала проводит политику экономической экспансии в звездной галактике Крюгер 60, добиваясь не самыми честными способами монополии во всех сферах жизнеобеспечения и финансового функционирования прозябающей галактики, хотя внутри самой Корпорации абсурд бюрократического управления достиг воистину губительных масштабов. Двое бывших астронавтов придумывают схему крупной страховой аферы, начав, впрочем, свои дела с мелких контрабандных поставок в обход Корпорации, да только по отношению к этим двум космическим нарушителям едва ли применимо выражение «горе от ума». От собственной глупости они застраховаться не сумели.

Фильм «Большая кутерьма» 1969 года одного из соавторов «Оберхаузенского манифеста» Новой немецкой волны Александра Клюге представляет из себя достаточно типичное для режиссёра политическое высказывание, на первый взгляд чуть ли не детально совпадающее с теоретическими выкладками «молодого немецкого кино» от Клюге, Шамони, Штробеля и Рейтца, заключающееся в тотальном торжестве идеологической беспримесности и беспрекословном изменении формы кинематографического самовыражения в условиях нового содержательного наполнения, в котором в авангард выдвигались персоны бунтарей, революционеров или просто внесистемных типажей с их извечной тягой к противостоянию и противопоставлению самих себя государству и обществу, тем паче, по Клюге, роль сотворца картины принадлежала самому зрителю, обязанному дешифровывать его преимущественно рефлексивно-аморфный постмодернистский киноязык, функционал которого сводится к пресловутому «фрагментарному антиметоду». Вышедшая в момент неумолимого заката Экономического немецкого чуда, «Большая кутерьма» Клюге является не большей научно-фантастической антиутопией, чем тот же «Альфавиль» Жан-Люка Годара, так как элементы далекого будущего служат всего лишь эффектным, но подчеркнуто условным обрамлением в мрачном авторском размышлении о кончине частной собственности в условиях монопольного корпоратофашизма со всеми вытекающими. Кинотекстуальная фактура «Большой Кутерьмы», в одночасье воспринимаемая как провозвестник «Звездных войн» Лукаса и «Бразилии» Гиллиама, опирается на небезызвестный труд Пола Бэрана и Пола Слизи «Монопольный капитализм» 1966 года, предрекший в общем-то в веке нынешнем власть немногочисленных транснациональных корпораций над ведущими странами мира, и в этой своей иллюстративности столь яро обличающего современные режиссеру полит-экономические веяния Клюге пожертвовал не только внятным нарративом, распылив его в скупом кинотексте до состояния рефлексивного наблюдения, но и привычным для своего же кинотворчества драматургическим конфликтом человека против системы, столь же характерного для всех без исключения антиутопий. По умолчанию, Система в «Большой кутерьме» окажется намного сильнее и опаснее, а человек, бросивший ей вызов, так и останется никем и ничем, растворенным ею в серной кислоте собственного тоталитарного превосходства, в отличии от преодоленного его в иных лентах Клюге, «Разнообразных новостях» или «Патриотке» к примеру. Режиссёр преднамеренно ставит многоточие в нарочито антиамериканском по духу финале «Большой Кутерьмы», с его роковыми набатами мятежа и усиливающиеся террором.

Экспозиция фильма демонстрирует отдельную частную трагедию людей, которые, не желая становиться шестерёнками в Корпорации, что и так их лишила почти всего, кроме возможности жить, тщетно пытаются найти новое место работы и обитания — автономное и экономически свободное, но это оказывается уже невозможным. Власть уже не принадлежит им, и даже некогда имевшие чуть больше, чем остальные, люди оказываются в общем-то уравнены между собой корпоративным левиафаном, избравшем для себя роль судьи и бога, главного рачителя всех существующих экономических потоков и вершителя судеб. Частное становится общим, далекое будущее воспринимается как самое что ни на есть настоящее, осмысливаемое режиссёром с непритаенным пессимизмом, поскольку герои «Большой Кутерьмы» и героями то могут именоваться с очень высокой степенью сомнения, так как в своих действиях они не склонны идти на несколько шагов вперед; они столь усреднены до уровня самого маленького человека, что их сиюминутный бунт будет незамедлительно подавлен, так как они хотели перехитрить Систему лишь снаружи, забывая что важно ускорить ее разложение изнутри. Не дано им автором достаточных интеллектуальных способностей, хоть и есть пресловутое желание преодолеть Корпорацию, что не гнушается ни геноцида, ни, если на то будет весомая необходимость, войны для избавления от переизбытков. Впрочем, в этом и заключается основная трагедия любого человека, находящегося снизу в пищевой цепочке: стать хищником он, само собой, может, на краткий, но отчаянно-счастливый миг, может кое-чего достигнуть в этой новой своей социальной роли, но, оставаясь в глубине души таким же пустым и никчемным, не быть ему по-настоящему хищником до самого конца. Случится неизбежно осечка, спадет маска притворства и уже не ты, но тебя опять пустят по кругу. Система не прощает столь бесхитростного реваншизма.