Цвет граната (1968)

[johnmakelton]

Если понравится, то оцените статью, как полезную.

Спасибо, что обратили взор на мою рецензию.

«Цвет граната» - это арт-фильм, снятый в 1968 году армянским режиссером Сергеем Параджановым. Фильм уникален своим стилем, который привлекает внимание зрителя с первых минут.

В центре сюжета находится жизнь армянского поэта Саята-Новрасти, который писал в духе народного творчества и жил в затворничестве. В фильме нет привычной для нас сюжетной линии и прямых диалогов. Сцены показывают детство и юность поэта, его семью и жену. Все образы в фильме символичны и поляризованы - черное и белое, светлое и темное.

Зритель видит воспоминания Саята. Он уходит в детство, где играет на однострунной гусляре, а затем попадает в настоящее, где его поэзия находит популярность среди народа. Режиссер использует кратковременную остановку образа, когда он изображает главного героя среди различных завязок, которые он использует для выражения своих чувств и настроений. Таким образом, каждый фрагмент фильма становится отдельным произведением искусства.

Но что же так привлекательно в этом фильме? Передача культуры Армении и повествование о жизни Саята делает фильм уникальным. Все кадры наполнены красотой и искусством. С режиссурой Сергея Параджанова можно окунуться в фантастическую и мистическую атмосферу, погрузиться в глубину творческой души человека.

Музыка и звуковые дорожки в фильме Цвет граната восхищают своей красотой, причем на протяжении всего фильма изменяется мелодия и тембр музыки. Именно такие мелочи умело использует режиссер для создания атмосферы.

Сказать, что фильм удивительно красив, все равно, что ничего не сказать. Фильм погружает зрителя в неизвестный мир и облачает в краски знакомые истории. Это творческий шедевр, который вводит нас в мир красоты и гармонии, созданный режиссером Сергеем Параджановым.

В итоге, фильм Цвет граната является образцом армянского да и не только кинематографа. Полон эмоций и человеческого тепла, он не оставит равнодушным ни одного зрителя, который хотя бы на мгновенье забудет о реальном мире и погрузится в незабываемые кадры.

10 из 10

[johnmakelton]

Это не фильм, это произведение искусства. Аудио-визуальный шедевр, культурный феномен, настоящая поэзия на экране! Здесь невозможно оценивать сценарий, постановку или актёрскую игру (хотя формально всё это как бы есть), потому что 'Цвет граната' выше этого!

Великий визионер Сергей Параджанов создал не кино, а прекраснейшее художественное полотно! Это не биография средневекового армянского поэта Саят-Новы, а попытка режиссёра показать нам его внутренний мир. Истинный художник Параджанов представляет, из чего, как ему кажется, рождается поэзия. И перед нами, с первых же кадров разворачивается визуальное наслаждение. Каждый кадр, каждый эпизод - великолепен! Безупречный, шедевральный визуальный ряд! Да, мою рецензию могут не опубликовать, назвать бессодержательной, но пусть дорогие модераторы посмотрят 'Цвет граната' и скажут, как иначе можно описать этот шедевр? Здесь нет сюжета, нет действия, есть лишь отдельне фрагменты, ожившие картины. Предельно-статичные кадры, акцентирование на мельчайших деталях, на цвете, свете, музыке. Параджанов будто бы (хотя почему будто бы? скорее всего, так и есть) стремился каждый кадр снять, как картину, как гравюру!

Поэтичность, метафоричность, символизм - из этих слов соткан 'Цвет граната'. Это не фильм, а одна большая метафора поэзии! Книги, сохнущие под южным солнцем, Софико Чиаурели, закрывающая лицо рукой в чёрной перчатке, гранаты и текущий из них, словно кровь, по белой ткани сок.. Это прекрасно! Не могу, невозможно описывать этот шедевр не употребляя превосходных степеней. Операторская работа - на высшем уровне, художественная составляющая - максимальна! Божественно-прекрасная картина! Да, для кого-то, наверное, непросто такое смотреть, но не для меня. По мне, 'Цвет граната' можно пересматривать до бесконечности. Чистейший восторг и восхищение!

10 из 10

Поговорим о культурных кодах, а прежде обратим внимание на важную особенность данного термина, на причастность к каким-либо этническим группам. “Цвет Граната”, фильм режиссера Параджанова по-новому открывает завесу культурного разнообразия Грузии, прежде всего через призму режиссерского восприятия. У нас есть исторически-культурные вехи, которые в переплете с биографией Саят-Новы рождают иную, иррациональную действительность со своими законами, правдой жизни, где все идет своим течением, но где и все процессы подчинены одной лишь любви к родине.

Разберемся по подробней. Главный феномен фильма именно в аутентичности всех метафор-символов, которые словно зеркала, отражают бессознательные мотивы повествования, как бы создавая “внутреннее течение” со своим живым миром, который в соприкосновение с человеком, с реальностью рождает конфликт на подтекстуальном уровне, развиваясь по особым драматургическим законам. Каждый предмет: библия, которая так важна для осознания религиозного воспитания, гранат, как символ гармонии жизни, рождающий свой собственный этнос, уникальный миф, где сам мир отражен в красных капельках граната, где каждое семя отражает жизнь и смерть и т. к далее, соприкасаются с монадой первозданного опыта предков. Гранат – это культурный феномен Грузии, его сопричастность с уникальным мифотворчеством, где красный цвет – символ цветущей жизни и такой же ярой смерти, где разлитый сок гранат – это то, что является нам, зрителям иной культуры, в виде излияния души Грузии, ее мук и всеобъемлющего просвещение. Один из главных драматургических эффектов “подводного течения” – это соприкосновение предметов, их одушевление, героизация, где библия в диалоге с гранатом рождает метафору грузинской самобытности. Эпос, сказки древнего Тифлиса и вера в бога, писания Иисуса интонационно развиваю нарратив, создавая душу поэта, его музу, что провидением является где-то на грани реального и иллюзорного, мира языческих поверий и литургических песнопений.

Гранат – это подобие сладострастного плода в райском саду, цвет его – это реальность, но также как и жизнь рождает множество симулякров, так и семя граната словно отражает само семя в тысячи и тысячи судьбах, где каждая налитая соком жилка может мгновенно лопнуть и перевернуть восприятие уже безвременной плеяды реальностей. Мир Параджанова – это Грузия в фокусе времени, это особенный мир восприятия под уникальным углом обозрения, где жизнь поэта переосмысляется, становясь причастностью к высказыванию режиссера о современности. Как и любой биографический фильм, фильм “Цвет Граната” меняет жизнь, переворачивает вехи сознания, акценты выставляя по своему, как бы создавая из них драматическую линию, стилистически оформляя действительность. Стиль фильма мыслим в нескольких спектрах, контрастируя на грани поэтической бесформенной трансцендентальности и сопричастности с сюрреалистическими истинами той кино-условности, в которой прибывают главные герои повествования. Нелинейность фабулы только больше убеждает зрителя в непривычном и в аутентичном мифе, как бы приобщая не к какой-то одной истории, как это бывает часто с фильмом-биографией, а открывая тысячи и тысячи легенд, которые создает общую целостную картину Грузии

Я не зря говорю именно про Грузию. Уточню, что Параджанов – это грузинский режиссер, а Саят-Нова — это армянский поэт. Но думаю, именно в этом и уникальность фильма. В основу мифологемы Параджанова вошли не биографические выписки или документации, факты о жизни Саят Новы, нет, мне кажется, что фильм прежде основан на уникальном опыте жизни режиссера. Он создает фильм на уровне метафор и символов, где поэт в виде духовного воплощения блуждает по осколкам памяти, находя для себя все новые и новые открытия коллективного бессознательного. Мир Параджанова – это духовный процесс человека, его внутренняя работа. Герой – это путь грузинского народа в осознание незабвенных культурных ценностей.

Сам сюжет можно разделить, как у Горького в его знаменитой трилогии, на детство, отрочество, юность. История становится понятна только благодаря этому тропу, как бы показывая метаморфозы духовного мира, так и окружающей героя действительности. Детство – это первый полет фантазии, это бессонные ночи в борьбе с миром грез и созидательной интенции к первородному опыту, культурному наследию. Конфликт выстроен, как смена точек ракурса на протяжении всего фильма, своеобразный фильм-взросления, где на первый план выходят не физические изменения героя и его окружающей действительности, а мира духовного, находящего свою ризому в морально-нравственном воспитании, внутреннего мира метаморфоз. Отрочество – это познание анахронической дикости материального, плотского, гормональная вспышка, где сквозь своеобразный обряд инициации, сквозь серные бани Тифлиса, душа поэта перевоплощается, становится в разы приземленной, но и столько же легкой в познании иной любви. Ведь родина – это не только полет фантазии, это и неутешный мир сменяющих друг друга сущностей, которые волей своей ограниченны, как собственным телом. Юность – это обретение дихотомии, в том плане, что две грани жизни, плетения горных хребтов и ряды пыльных лиц на базаре – есть общая целостность бытия, есть ореол человечества. В этом соединении рождается целостный мир, сплетение материального и духовного, которое рожает веху внутреннего мира в глазах зрителя и в душе поэта, нашу нулевую координату, над которой мы властны, волей своей обуздывая ее для создания миров, уже целостно подчиненных как законам притяжения, так и внеземной гравитации.

Культурно-символистический код Кавказа - так можно идентифицировать фильм Параджанова “Цвет Граната”. Где каждый кадр словно производит внутреннюю работу человека, сознательно создавая картину уникального мироустройства Грузии, бессознательно приобщая зрителя к архитектоники, характеризующей идентичность историко-культурного опыта народов Кавказа.

Если рядовому зрителю сказать, что в Совке, помимо Тарковского, были и другие мастера артхауса, то, скорее всего, этот человек крайне удивится. Еще больше он удивится, когда услышит про армянский артхаус. «Цвет граната» посвящен неоднозначному поэту и балагуру Саят-Нове. Кто не знаком с его творчеством, тот может попытаться воспринять фильм как определенного рода визуальный экспириенс. Впрочем, этот совет подходит для большинства работ этого жанра. Чередующиеся полустатичные кадры довольно завораживающие, чтобы не заснуть, предельно пестрые и разнообразные, чтобы еще и успеть их посмаковать.

Лезть вглубь контекста и разбирать все библейские отсылки, не говоря уже про реминисценции на жизнь самого поэта, конечно, дело такое. Несомненно, с ними смотреть будет гораздо интереснее. Тем не менее, поверхностного ознакомления также вполне достаточно. А ознакомиться с ним стоит хотя бы потому, что «Цвет граната» в силу определенных причин снискал славу за рубежом. В этом смысле он как раз схож с фильмами Тарковского, который, как по мне, к артхаусу имеет довольно опосредованное отношение. Но доходчивой и внятной образностью киноизложения картина и впрямь цепляет глаз непосвященного любителя синематографа.

Тонкие переливы символов в совокупности с неординарным видеорядом по кирпичикам составляют красивейшую кинопоэму. Принимая во внимание, что работа Параджанова аж 1968 года, мозг взрывает от восторга. Удивительно, как у нас умели создавать что-то новаторское, сугубо индивидуальное и без толики подражания.

Причем последним в этом случае занимались как раз за бугром, где, например, в 2015 году один электронный музыкант без спроса сделал альтернативное музыкальное сопровождение для фильма, за что впоследствии отхватил. И это я не говорю про отсылки к «Цвету граната» в клипе, прости господи, Леди Гаги.

Возможно, свою роль сыграли ковры, коих в фильме столько, что по ходу просмотра вы спокойно можете определиться в своих дизайнерских изысканиях, что-то же положить на пол у себя в квартире. Армянского колорита здесь столько, будто ты параллельно проходишь экскурс в историю не только самого Саят-Новы, но и всего армянского народа. И это я говорю без какой-либо иронии, так как своеобразная эстетика здесь мало на что похожа. И как минимум для общего кругозора было бы полезно соприкоснуться с тем, что на Западе стало уже культовым.

Из красок и запахов этого мира моё детство сотворило лиру поэта и поднесло её мне.

Саят-Нова.

Пытаясь писать про фильм «Цвет граната» Сергея Параджанова, трудно подбирать слова. Эта картина, как роскошный восточный ковер, соткана из иносказаний, символов, образов. Для меня «Цвет граната» — уникальное произведение, настоящее сокровище, искусство в высшем его проявлении.

Сняв этот фильм, Параджанов навсегда вписал своё имя в историю, как великий художник и режиссер.

Искусство хранит, передает и содержит в себе красоту души, полет мыслей, сердце создавшего его «певца». «Цвет граната» является отголоском прекрасных песен прошлого, созданных великим «певцом» своего времени, армянским поэтом Саят-Нова. Картина повествует о его жизни: образах, запечатленных детством, о любви к прекрасной женщине, о страданиях и боли, о вере и Боге, об одиночестве, красоте, жизни и смерти.

«Цвет граната» невозможно рассказывать, его нужно смотреть, чувствовать, растворяться в нём. Это чистая поэзия. Я была бы счастлива увидеть его снова в первый раз. Каждый кадр этого фильма — произведение искусства, ожившая картина гениального Параджанова. Такие фильмы — редкое явление не только для нашего времени, но и для мирового кинематографа в целом.

Лучше всего для работ Сергея Параджанова подходит слово «кинокартина», потому что он художник в широком понимании слова. Его фильмы похожи на фрески, которые он сложил из воспоминаний, образов и ощущений своего детства, прошедшего в Грузии, в Тифлисе, — красочном, колоритном, многонациональном, самобытном.

«Цвет граната», словно калейдоскоп, состоит из миниатюр, в которых сокрыты символы. Через них режиссёр показывает духовный мир средневекового армянского поэта, музыканта, философа.

Это прекрасный мир давно ушедшей эпохи. Как величественна и торжественна красота обрядов и ритуалов, показанных в фильме: молитвы священнослужителей в храме, босые ноги женщин в серебряных браслетах, моющих пестрые ковры на крышах тифлисских бань, монахи, давящие грозди винограда, омовение в грузинских купальнях. Интересны и загадочны метафоры, посредством которых автор разговаривает со зрителем: это сок, вытекающий из книг или стадо овец, пришедших на службу в храм, неописуемо прекрасное сравнение женской груди с перламутровой раковиной, гранаты, истекающие соком, копание могилы самому себе — метафора бренности жизни, где кто-то «прокладывает» путь к Царствию небесному, а кто-то не задумывается о своей душе. Ловишь себя на мысли: как бедна становится жизнь, лишаясь красоты традиций и обычаев.

Фильм похож на медитацию, он непостижимым образом воздействует на все органы чувств. Неспешные кадры, как вода в фонтане, льются с экрана, окутывая чарующей музыкой и погружая в другую реальность, которая пропитана чувственностью, духовностью, глубокой связью с семьей, красотой и поэтичностью восприятия мира. Только человек с удивительно тонкой душевной организацией мог создать такое произведение.

Судьбы Параджанова и Саят-Нова в чем-то схожи. Оба армяне, родившиеся в Грузии, творившие на разных языках, в разных культурных традициях. Саят-Нова писал на армянском, грузинском, азербайджанском, порой переплетая все три языка в одном произведении. Оба относятся к редким художникам, обладавшим абсолютной свободой творчества, способностью выходить за рамки шаблонов. И именно поэтому фильм Параджанова искромсала советская цензура.

Д о нас дошёл измененный вариант картины. Изначально она называлась «Саят-Нова», из фильма были удалены неугодные сцены, а оставшиеся смонтированы. В таком виде он стал классикой, несмотря ни на что.

«Цвет граната» — это визуальное потрясение. Кадры сопровождают текстовые ремарки — цитаты великого поэта и совершенно неземная, ни на что не похожая музыка: армянский дудук, напевы древних мелодий. В картине мало слов, но они и не нужны. Всё проходит через сердце. И кадры фильма, разбросанные, словно зерна граната, складываются в целый плод.

Отдельно хочу отметить актеров картины, главной из которых является муза Параджанова — грузинская актриса Софико Чиаурели. Когда я впервые посмотрела фильм, мне показалось, что нет женщины прекрасней, чем Софико в «Цвете граната». Она приковывает к себе внимание удивительной красотой, точеными чертами лица, плавностью линий, глазами, от которых невозможно отвести взгляд, дивными костюмами, в которые одета, царской статью и пластикой движений. В Грузии есть такое выражение: «Господи, дай мне счастливую жизнь, хорошего мужа и сделай меня такой красивой, как Софико Чиаурели». Это о многом говорит. Софико сыграла в фильме пять образов, в том числе и самого поэта Саят-Нова. Чиаурели проявила свой талант, передав без слов и мимики, только глазами, внутренние переживания героев.

Изобразительное совершенство кинополотна дополняет его чувственное осознание. Соединяясь, форма и содержание картины рождают откровение, которого никогда не видел, но ощущал в себе. Изумительная органичность потока образов, созерцательная отстраненность героев, проникновенные стихи армянского гения, произносимые под музыку Тиграна Мансуряна, неповторимые колорит и стилистика Параджанова (декорации, костюмы), архитипическая православно-кавказская цивилизация, показанная в картине, делают «Цвет граната» величайшим кинематографическим произведением, которое живет вне этническо-территориальных границ. Картина стала мировым культурно-историческим достоянием, тем самым возвысившись над собой.

В начале фильма звучат слова поэта: «Мы ищем прибежище для нашей любви…» Позже мы слышим: «В солнечной долине, далеко в прошлом живут мои желанные, мои любимые, мое детство». И символично, что в конце жизни он говорит: «Теперь иди, безумное сердце, и найди себе приют…»

Всю жизнь сердце поэта ищет свой приют. «Цвет граната», словно чудесная музыка, которую можно увидеть глазами, рассказывает об этом пути поэта.

Это фильм-феникс. Он взорвал интеллектуалов в год выхода. И спустя десятилетия реинкарнировался благодаря молодому диджею чилийского происхождения Nicolas Jaar. Изначально это был, по сути, любимый Параджановым видеоколлаж на сюжеты Саят-Новы. Вместе с современной музыкой это вышло на уровень перфоманса, мне кажется. За чередой волшебных мистических образов Востока — жизнь не конкретного поэта или режиссера, но любого думающего, творческого мужа 18 столетия. Лиризм, чувственность, религиозность, глубокая связь с семьей — все это неотъемлемо от образа восточного человека.

Смотреть этот фильм я советую только в озвучке Nicolas Jaar (хотя для интереса можете посмотреть и почти беззвучную версию Параджанова). Он блестящ и в унисон. И да, просто смотрите, как видеоряд, как инсталляцию. Особенно первый раз не погружайтесь в расшифровку символизма. Это кино, о котором большинство скажут «странное», «героиновое» или что-то в этом духе. Не натягивайте стереотипы — просто насладитесь красками, композицией, красотой Востока.

У Параджанова была нелегкая судьба. И фильм кроили и переименовывали (а кто избежал такой участи?!).

Параджанов — человек, безусловно, тонкой душевной организации. Говорю это хотя бы потому, что мужчина, с юных лет занимающийся профессионально вокалом и танцами, — это особый мужчина.

Параджанов родился в Грузии, работал с украинскими и молдавскими студиями, последние годы жил в Ереване. Не было для него границ (как и для Сайт-Новы, который писал на армянском, грузинском, азербайджанском, порой переплетая все три языка в одном произведении. Плевать он хотел на националистические выяснения отношений. И был прав).

Буквально накануне выхода «Цвета граната» Параджанов вместе с другими известными деятелями украинской науки и культуры, протестуя против массовых политических арестов в УССР, обращался в высшие партийные и государственные органы с требованием разъяснить причины преследований украинских интеллектуалов и выступал за проведение открытых судебных процессов, которые должны были бы обеспечить справедливость рассмотрения дел. В 1968 году его подпись под Письмом 139 интеллектуалов против незаконных политических процессов стояла первой. Неоднократно высказывался за соблюдение свободы слова в печати. Власть не заставила ждать реакции. В итоге режиссер был вынужден уехать в Ереван.

Пять лет, которые он провел в тюрьме по обвинению в мужеложстве, — это позор, конечно. Во-первых, никто никогда не узнает, да или нет. А во-вторых, это так низко — сажать политически неугодного всемирно известно автора не за фильмы, а за интим. (Логичнее, конечно, было бы начать с того «какое вам вообще дело?! Но тогда время было такое, и сейчас, оно, кстати, не многим изменилось.) Провал, ребята-политики.

За него заступались Франсуа Трюффо, Жан-Люк Годар, Федерико Феллини, Лукино Висконти, Роберто Росселлини, Микеланджело Антониони, Андрей Тарковский, Михаил Вартанов и Луи Арагон. В итоге освободили чуть пораньше.

Фильм снят в традициях Саят-Новы, мастера литературных мистификаций, автора закодированного языка. Из всего наследия поэта сохранилось не так много по сравнению с тем, что он написал. Почитайте его и о нем на досуге. Хотя большая часть из того, что мы знаем, — это собранный по крупицам восточный ковер, где очень много выпущенных петель.

И да, обязательно послушайте волшебника Nicolas Jaar. Он уникален.

Люблю читать хорошие стихи вслух, люблю их слушать. Слова в них журчат, как ручей, а стихотворный ритм напоминает прибой. «Цвет граната» — это поэзия без слов. Эта живительная влага, как дождь в пустыне, утоляет жажду прекрасного. Каждый кадр, каждый план, герои, декорации, цвета, музыка — всё на своем месте, тщательно продумано и идеально дополняет друг друга. В то же время нет ощущения искусственности. Метафоры и иносказания воспринимаются естественно и гармонично. Глядя на экран, я ловила себя на мысли, что жадно впитываю каждую деталь, боюсь что-то упустить, не заметить.

До просмотра я не слышала о Саят-Нове и, само собой, не читала его поэзии. Стыд и позор дипломированному филологу. Армянский поэт и музыкант жил в 18 веке на Кавказе. Фильм почти целиком состоит из реалий местного колорита того времени. Саят-Нова был мастером звукописи, в фильме же место образности речи занимают цвета и формы. Чудесным образом они передают внутреннее состояние героя, характер, настроения.

Этот фильм особенный, описывать его сложно. Но его можно прочувствовать. Чего от всей души всем и желаю. А я к нему вернусь еще не раз.

Сергея Иосифовича Параджанова (настоящая фамилия Параджанян, что свидетельствует об армянском происхождении этого замечательного визионера советского кинематографа) можно причислить к наиболее активным деятелям украинской культуры эпохи «шестидесятников», то есть к одним из тех, кто активно выступал за свободу слова и защиту национальной культуры. Власти таких людей ненавидели и преследовали, ну а в итоге сажали за решетку под самыми мерзкими предлогами. Похожая участь постигла и Параджанова, которого в конце концов узнавали как «армянина, родившегося в Грузии, отсидевшего в русской тюрьме за украинский национализм». Сразу чувствуется широкая душа космополита, что еще лучше выражается в его творчестве. В его экранизации Михаила Коцюбинского «Тени забытых предков» дотошно воссоздается культура и быт гуцульских крестьян (этническая группа украинцев, живших в Карпатах), а в его главном и рецензируемом здесь шедевре выстраивается мир загадочного средневекового Кавказа, причем совершенно уникальным и доселе невиданным киноязыком.

Фильм описывает жизнь средневекового армянского поэта Саят-Новы, начиная с его детства, заканчивая его смертью. Казалось бы, история длиною в жизнь… но назвать фильм «историей» или просто биографией язык никак не поворачивается. Это воссоздание духовного мира Художника и той эпохи, в которой он жил. Его отношения с семьей, властью, религией, простыми людьми — все это выражается без единого слова, а путем чистейшей кинематографической выразительности. Фильм состоит из нескольких миниатюр, каждую из которых можно смело выставлять в дорогих национальных музеях и выставках, причем не просто за их визуальную красоту — национальный колорит тут просто зашкаливает, что выражается в богатых убранствах, предметах быта и прочее, а музыкальное сопровождение картины делает его совершенно неразрывным с её изображением. Манера актерской игры в данном фильме — это пантомима, что еще раз подчеркивает новаторский подход Параджанова. Хоть пантомима существовала еще во времена немого кино, совершенно очевидно, что цели у Параджанова совсем другие: актеры в его фильме играют далеко не центральную роль, это лишь часть общей кинокомпозиции, которая в своем законченном варианте образует какой-то свой непостижимый смысл. Иными словами, содержание этого фильма заключается в его форме, их нельзя разделить. Это говорит о том, что произведение получилось целостным и абсолютным.

Большим поклонником Параджанова был сам Андрей Тарковский. Это вполне логично, особенно если провести параллель между «Цветом граната» и «Андреем Рублевым». Казалось бы, фильмы совершенно разные, потому что картина Тарковского снята с очень мощным эпическим размахом и в эстетике черно белого кино, а Параджанов создал ряд цветных миниатюр. Однако оба фильма отражают эпоху Средневековья как нельзя лучше, но даже это не самое главное. Главное то, что два советских виртуоза сняли кино о самом дорогом и наболевшем — о высоком предназначении искусства и о месте художника в этом мире. Потому что настоящее искусство — бессмертно, оно преображает, очищает и позволяет хотя бы ненадолго объединиться и забыть о мелочных обидах и конфликтах, которые могут привести к разрушительным последствиям. Кинематограф Тарковского и Параджанова никому не навязывает свою истину, это тот случай, когда истина сама находит своего зрителя.

Новаторский киноязык этого фильма, к большому сожалению, почти никем не развивался. Впрочем, сложно объяснить, как и в каком направлении его можно развивать. Любая попытка снять нечто подобное, скорее всего, повлечет за собой лишь закос под киномир Сергея Параджанова, поэтому «Цвет граната» можно назвать примером фильма-первопроходца, который был и остался единственным и неповторимым в своем роде произведением, хоть и очень на любителя.

Не всем мои писанья чтить: особый смысл у слов моих! (с) Саят Нова

В любом виде искусства были творцы, стремившиеся выйти за очерченные рамки, сломать шаблоны, любыми доступными способами отразить не форму, но суть, не образ, но идею. Абстракционисты, экспрессионисты, модернисты, дадаисты, еще-какие-нибудь-исты. Люди, отказывающиеся от обыденности реализма, но зачастую попадающие при этом в зависимость от условности иного выбранного стиля. Лишь единицы обладали абсолютной свободой творчества, способностью пойти наперекор шаблонам мышления и традициям, сложившимся в определенных видах искусства. Одним из этих немногих был выдающийся советский кинохудожник Сергей Параджанов. И еще одним — великий армянский поэт восемнадцатого века Саят Нова.

Расскажем сначала в двух словах о поэте, тем более, что без знания его биографии понять посвященный жизни и творчеству автора фильм «Цвет граната» становится совершенно неразрешимой задачей. Итак, Саят Нова, год рождения неизвестен, место рождения — также. Зато доподлинно известено, что в детстве он занимался ткацким ремеслом, нигде особенно не учился (его рукописи полны грамматических ошибок), однако обладал острым умом и хорошей памятью. Саят Нова мог говорить на нескольких языках и регулярно участвовал в турнирах острословов, где был непобедим. Также он был придворным поэтом, однако за любовную связь с особой царских кровей его сослали в монастырь, откуда он ушел незадолго до смерти. В принципе, можно рассматривать этот беглый взгляд на биографию Саят Новы как краткий синопсис фильма, если к «Цвету граната» вообще применимо понятие синопсиса.

Произведение Сергея Параджанова — это кинопоэма, отражение внутреннего мира поэта, его восприятия мира (неудивительно, что именно Параджанов стал одним из столпов украинского поэтического кинематографа), это фреска, нарисованная на стене старого храма, это вышивка на искусном ковре ручной работы, это что угодно, но не фильм в классическом его понимании. «Цвет граната» — это тягучий, как мёд, поток образов, перетекающих друг в друга и направляемых лишь условным делением на главы и цитатами великого поэта. Актерская игра тут условна, персонажи чаще всего изображают статуи, механические куклы или символы. Фильм предельно статичный, и статика эта проявляется во всем: в неторопливых плавных движениях героев, в неподвижной камере и долгих планах, в самом восприятии действительности через призму мышления поэта. Смотришь как через воду, и такие знакомые этапы жизненного пути как рождение, любовь, слава, изгнание, смерть, кажутся чем-то доселе невиданным, неизведанным, таинственным.

Фильм удивительно красив, но красив застывшей красотой, словно иллюстрация в книге. Здесь Параджанов максимально близко подошел к классическому определению кинематографа: движущиеся картинки. Впрочем, было бы совершенно неправильно рассматривать этот фильм лишь как усладу для глаз. В данном случае режиссеру удалось отразить не просто поэтические восприятие реальности, но восприятие с учетом национальной культуры и ментальности (вообще умение проникать в культуру отдельной нации было удивительным талантом Параджанова). Фильм принципиально отличаеся от еще одного насыщенного образами потока сознания как «Зеркало» Тарковского. Там, где у Андрея Арсеньевича превалирует явственный философский подтекст, и где кажущийся хаос разрозненных картинок четко служит раскрытию творческой мысли, у Сергея Параджанова сама идея — снять фильм как непрерывное течение поэтических ассоциаций — является определяющей и подчиняющей себе всю картину.

Безусловно, смотреть «Цвет граната» непросто, как непросто воспринимать голый концепт, пусть и поданный столь виртуозно. Это исключительно медитативное кино, однако если его плавный ритм совпадет с восприятием зрителя, тому откроется удивительное, полное красоты и внутренней стройности произведение, в котором, несмотря на кажущуюся избыточность, нет ничего лишнего.

Что делать, если нарды вдруг смешала, мне в насмешку,

Убила доведь, повела вперед простую пешку?

Без розы соловей поет и плачет вперемежку.

На свете бед — не перечесть. Ищи свою, не мешкай!

(с) Саят Нова

Устрашающе очаровательное произведение.

Ты смотришь в её глаза — и видишь грандиозный мир. Она гипнотизирует, чаруя, а он затягивает, пленяя. Пади к её ногам, позволь ему подменить привычную тебе действительность его реальностью. Которая пусть и балансирует на грани вздорного гротеска, но именно поэтому является максимально историчной. Действенный «эффект присутствия» в сочетании с поэтической, созерцательной отстранённостью всемерного сна, которого ты никогда не видел, но всегда ощущал его неизменное присутствие в своём личном космосе. Уникальность параджановской проекции квазисредневековой арт-цивилизации, характеризующаяся изумительной органичностью, насколько формалистична, настолько же и концептуальна. Также и восприятие изобразительного совершенства кинополотна естественно дополняет его чувственное осознание. Иначе — и форма, и содержание во всём многообразии их проявлений самоценны и неповторимы в двуединстве. Подобный синтез невозможного или, по меньшей мере, сложно осуществимого, делает «Цвет граната» величайшим кинематографическим откровением. Оказавшимся в довершение ко всему способным возвыситься над собой как таковым и выйти в кажущиеся недостижимыми высоты глобального культурно-исторического пантеона. Уж больно удачный выбор сделан автором: основой, декорацией, мифологией и философией, долженствующими создать слаженную с медитационной аудиовизуалистикой картину, выступила архетипическая, неизведанная дотоле в большом киноискусстве православно-кавказская цивилизация, ужасно потрясающая в своей колоритной идентичности. Прелестная ли это Армения с её отважнейшими мужчинами, чудесная ли это Грузия с её прекраснейшими женщинами, — с точки зрения самого Параджанова не так уж и важно, что он и пытался в числе прочего донести до будущих поколений. Иначе не представала бы в образе армянского гения грузинская волшебница. Певец неповторимой планеты, по сей день возбуждающей умы и пленяющей сердца, Параджанов стёр этническо-территориальные границы и провозгласил целостность во взаимной самобытности.

«Цвет граната» не должен казаться обескураживающе рваным или раздробленным по своей структуре из-за известных событий, связанных с его выходом на экраны; он, во всяком случае, не менее раздроблен на миниатюры, чем сама жизнь, растворяющаяся в прошлом почти целиком, нарочито неряшливо оставляющая разве что эпизодические вспышки чувств, образов, явлений, которые и формируют её, жизни, итоговый, ретроспективный рисунок. Оттого и чувства — лирично-взбалмошные, оттого и образы — вычурно-манерные, оттого и явления — театрально-фантасмагоричные. Форменная конструкция параджановского шедевра живёт в рамках подобной стилистики, и ею же оправдывается, и ею же укрепляется. Перенося условно и условленно абстрактную локацию, хотя и чётко, даром что равнодушно очерченную распознаваемыми внешними пределами, в ранг осязаемой обыденности, автор ввергает дистанцированного было зрителя в эпицентр пугающей своей сочностью, смачностью, красочностью и реальной ирреальностью мистерию, остающуюся закоренело почвеннической, и при этом способную великодушно обозначить инокультурную киноинъекцию. Восхитительная умница Софико, лучшая муза, которую только можно призвать на помощь художнику, квинтэссенция идеальной кавказской жещины, столь уместно внедрившаяся в эту замечательную киновлеселенную, — в элегантном стиле она поможет тебе постичь её. В этот мир не легко войти, ещё труднее его покинуть, ибо таков он, что не хочется покидать его. Равно как и не хочется до невозможности — покинуть её. Равно как и не хочется до невероятности — забыть цвет её глаз.

Очаровательно устрашающее произведение.

Не приобщиться к которому — значит зря жизнь прожить.

Современные люди, обратившись к высшим духовным сферам, часто ориентируют свое внимание на культурное и духовное наследие Китая, Японии, Индии. Однако забывая, что мостиком между нами, являются соседние народы (грузины, армяне), которые соединили духовные традиции Запада и Востока, мы упускаем огромный пласт христианской цивилизации. Эта ступень общественного развития, своими корнями, уходящая в глубокую, седую древность, несет в современность, обогащение своей культуры и граничащих с ней, государств. «Страна камней» (Армения) и страна цветов песен, храмов и гор (Грузия) — были родными для великого кинорежиссера Сергея Параджанова.

Сергей Иосифович Параджанов — родился в Тбилиси, в старинной армянской семье. Одним из любимых занятий художественно одаренного мальчика, было изучение открытых лавок старого Тифлиса, где увлекательный мир, поражал разнообразием красок и диковинок прикладного искусства. Он смотрел на этот причудливый мир, вглядываясь в несуетливое спокойствие ремесленников и пластику их фигур, и начал рисовать в воображении поэтическую фантазию, которая впоследствии воплотилась в уникальный кинематографический язык, эксперимент в жанре телевизионного творчества.

«Цвет граната» — картина, истерзанная советской цензурой, в которой часть негатива и эротических сцен были изъяты, имеет две версии (авторский, находящийся в запасниках «Арменфильма») и вариант Юткевича, вышедший в прокат тиражом в 143 копии. Фильм труден для восприятия широкой зрительской публике, т. к. при первичном вскрытии кинопластов, обнаруживаются поэтические вкрапления, которые считываются непоследовательно из-за отголосков к немому кино и оживших ореолов нереальной жизни рисунков воображения режиссера, перенесенных им в реальную жизнь.

Мудрость в картине зашифрована и читаема человеком с хорошо развитой творческой фантазией (сок, вытекающий из книг)… Сцена в храме (стадо баранов, пришедших на службу) наводит на мысли религиозного характера о фанатизме веры. Художественное сравнение женской груди с перламутровой раковиной — неописуемо прекрасно в любовании линий человеческого тела, а копание могилы себе самому — не что иное, как метафора бренности жизни. Кто-то «прокладывает» путь к Царствию небесному, кто-то не задумывается о состоянии своей души.

«Саят-Нова» — авторское название фильма, рассказывает зрителю о жизни армянского поэта и музыканта, мастера любовной лирики и акцентирует красоту его любимой, образ которой воспевается несравненной Софико Чиаурели, схожий с царицей Тамарой, обладающей какой-то удивительной притягательной силой. В Грузии есть пословица: «Господи, дай мне счастливую жизнь, хорошего мужа и сделай меня такой красивой, как Софико Чиаурели». София была музой Параджанова, и, сыграв, еще пять образов в «Цвете граната», украсила собой лучшие кадры картины, цветовая гамма которой, имеет огромное значение на восприятие зрителя. Белый — цвет согласия и мира, олицетворяет нетронутость зарождающейся любви (белые кружева невесты); черный, говорит о тишине, спокойствии и означает смерть. Цвет граната, красный, растапливает восковые замки любви, проливая кровавые слезы на родившийся, но не успевший расцвести нежный цветок взаимного чувства.

«Мир подобен открытому окну», смотря в него, человек ищет свой логический путь, в котором правильные цели наполняют жизнь смыслом. Жить ради любви — чем не достойная веха личной истории?! Распахните окна и впустите в них свежий ветер!

8 из 10

Если бы пришла идея рейтинга (см. мода) самых «гонимых» режиссеров СССР, то очень близко от его вершины располагалось бы славное имя Параджанова. Быть обвиненным в гомосексуализме… Только СССР так «гноила» своих гениев.

Без преувеличения — фильм абсолютно иная концепция аудиовизуального произведения. здесь не нужны слова… нужны лишь напутствия на мысли, кои даны в текстовых ремарках. а прочее пройдет «сквозь» вас. Через душу. И уже забываешь о скандалах вокруг фильма.. об иностранке в роли национального поэта — мужчины… о проблемах при выходе картины и мировом признании неугодного мастера…

Символические миниатюры калейдоскопом выстраиваются в целое, словно разбросанные крупинки в цельность плода граната. словно осколки жизни в биографию… души в единство ноосферы. Фильм по своей сути — мантра. При просмотре ловишь себя на мысли, что близок к медитативности. Сакральное и чистое — полотно медленно заворачивает… Мощный психологический эффект создается, во многом, и за счет попытки осознать символическую задумку кадра… которомку на смену приходит другой, более изощренный… и так более часа… К концу просмотра немного устаешь… но как!…

Именно Параджанов и Тарковский называли друг друга гениями… И судьбоносно близко сложились их биографии.

А фильм — великий. страшный, меняющий… Церемониальная шаманская опера подсознательного.

Не всем мой ключ гремучий пить: особый вкус ручьев моих!

Не всем мои писанья чтить: особый смысл у слов моих!

Не верь: меня легко свалить! Гранитна твердь основ моих!

Саят-Нова

Давно мечтала посмотреть что-нибудь из Параджанова. Еще в глубоком детстве видела «Ашик-Кериб». Удивительно, что в памяти это отложилось, хотя фильм не увлек. Для того, чтобы смотреть такое кино, надо повзрослеть…

«Цвет граната» вообще как-то сложно назвать «фильмом» в общепринятом понимании, настолько он статичен, нетороплив, бессюжетен. Фигурки людей перемещаются на фоне каменных стен, ковров, барельефов, вращающихся ангелов или же стоят неподвижно и смотрят на зрителя глубоко, внимательно, без лишних эмоций. Иногда поют песни, читают молитвы, принимают пищу, пасут овец, ткут полотно, творят ритуалы и обряды. Возможно, во всем этом скрыты некие символы.

Лучше всего для творений Параджанова подходит слово «кинокартина», потому что их автор не столько режиссер, сколько художник, изображающий правдивую и волшебную реальность. «Цвет граната» — это яркие фрески, отражающие радости, тревоги и чаяния народов Закавказья в ХVIII столетии. На них фантасмагорично показана обыденность. Когда смотришь этот фильм кажется, что традиции, обычаи и ритуалы — великая вещь, и, отказываясь от них, мы лишаем свою жизнь красоты и гармонии.

Что же касается судьбы главного героя — поэта, певца и композитора Арутюна Саядяна по прозвищу «Саят-Нова», то она прослеживается слабо. Детство, любовь, монашество… Кого играет Софико Чиаурели? Первую возлюбленную, жену или ту роковую женщину, из-за которой поэта отправили в изгнание? Многое неясно. Ясно лишь, что героиня Чиаурели прекрасна неземной, магической необыкновенной красотой.

Возможно, нечеткость сюжета — специфический почерк режиссера. Но есть и другое объяснение. Параджанов всегда вел себя смело и вызывающе, откровенно плевал на советскую мораль. Неудивительно, что цензура искромсала его фильм. Хотя, что может быть антисоветского в судьбе бедного грузинского поэта армянского происхождения? В общем, фильм переименовали (изначально он назывался «Саят-Нова»), изрезали и кое-как склеили. В таком виде он и стал классикой. Потом, правда, часть драгоценных кадров была найдена. И, если верить анонсу, я смотрела фильм, уже дополненный этими кадрами.

Увы, полностью восстановить оригинал невозможно. Но даже в усеченном виде, фильм «Цвет граната» уникален, неповторим и незабываем.

Сравнить Сергея Параджанова, как режиссера можно, на мой взгляд, разве что с Андреем Арсеньевичем Тарковским. Нет, они похожи не в творческих приёмах, стиле работы или у них схожи духовные идеалы… Нет. Не об этом речь. Речь об эмоциональном восприятии их работ. Вся их схожесть заключается в том, что картины этих режиссеров вызывают у зрителя самые яркие чувства, всепоглощающие эмоции. Фильмы обоих режиссеров не оставляют равнодушными. Они либо очень нравятся, либо очень не нравятся — третьего не дано.

Хотелось бы поговорить об одной из картин Сергея Параджанова. «Цвет Граната» — это, бесспорно самая популярная работа режиссера и вместе с тем самая талантливая. Сюжета как такового нет. В фильме повествуется о жизни одаренного и незаурядного поэта Саят Новы. Его взглядах на жизнь, на религию, на положение в обществе… О его любви… В фильме отсутствуют диалоги, как таковые. Все красочное действо разворачивается под аккомпанемент музыки Тиграна Мансуряна и звучащих на ее фоне проникновенных стихов самого Саят Новы.

Довольно нестандартно передан колорит эпохи — костюмы, декорации, народные танцы, ковры….. все это вырывает зрителя из реального времени.

Дивная игра актеров — Софико Чиаурели захватывает все внимание своей красотой, точеностью профиля, ГЛАЗАМИ… Наверное, это самый главный актерский талант — не говоря ни слова, не использую мимику, одними глазами отразить все эмоции и чувства героя.

Фильм, бесспорно нетривиальный, особенно для советского времени, 1960-х гг. Не зря Параджанова называли авангардистом… «Цвет Граната» — безумно красивый фильм, в котором каждый зритель найдет что-то свое…. Свои символы, свои образы.

Саят Нова

не молчи

слышишь

Не молчи!

Пой!

Чермен Дудаев

За окном лил унылый дождь, серые тучи угрюмо затягивали бесцветное небо, а в душу закралась дикая и необъяснимая печаль. С мрачным видом я бессмысленно переключала каналы телепередач, в надежде найти хоть что-нибудь интересное. На одном из них в честь 80-летия со дня рождения Сергея Паражанова (2004 год) была устроена ретроспектива его фильмов. «Параджанов?» — нахмурила я нос в попытке вспомнить имя доселе неизвестного мне режиссера, — «Ну что ж, посмотрим».

И вдруг стало так легко…

Первоначально фильм назывался «Саят-Нова» по имени (точнее псевдониму) известного армянского поэта и музыканта, жившего в 18 веке. Фильм получился настолько необычным и неподдающимся логическому описанию, что был встречен достаточно острой критикой со стороны кино чиновников. Картина была перемонтирована и названа «Цвет граната». Эта метафоричность идеально подчеркнула всю образность получившегося фильма.

«Цвет граната» — это целый мир, который живет абсолютно абстрагировано от окружающей среды. Возникло ощущение, что Параджанов снял кино сам для себя. Он ничего не хотел ни выразить, ни донести до зрителя. Ему было все равно — поймут ли его, оценят ли. Грубо говоря — в фильме даже нет четко выстроенного сюжета, лишь ряд миниатюр. Да и миниатюры эти типа «поэт в детстве», «поэт в старости» не несут никакой смысловой нагрузки и связанны между собой лишь как части биографии. И как-то раскладывать эту работу на составные элементы и пытаться анализировать отдельные эпизоды представляется глупым и бессмысленным.

Нет ни не интригующих сюжетных поворотов, ни интересных диалогов или монологов, даже и смысла, по сути, нет. А есть ярчайшие декорации, непревзойденный национальный колорит, потрясающие четверостишья Саят-Новы, изумительная пластика актеров и великолепные мелодии. Именно посредством этих художественных элементов и была создана картина.

Фильм не развлечет, не заставит предаться размышлениям. И его сложно оценить с точки зрения некой «полезности». Да и не кино это вовсе. Параджанов при помощи нескольких кинокамер, ряда актеров и прочих участников съемочного процесса нарисовал картину. Нарисовал ее на пленке, и она возникла на экране. Или музыку? Да, наверное, музыку, на которую чудесным образом можно посмотреть глазами. Или…

Не надо искать какую-либо логику. Вообще не надо ничего искать. Фильм направлен исключительно на визуальное восприятие. Он невиданным образом воздействует практически на все органы чувств. Мир параджановской картины ощущаешь, чуть ли ни кожей. И этот мир такой цветной, такой яркий и воздушный, что после просмотра становиться так же радостно, ярко и легко. Это не объяснить словами…

Можно воспринимать картину Параджанова как вызов угнетенного художника серому и безликому обществу, можно как радикальный авангард или исторический эпос. А можно не воспринимать никак, а просто смотреть. Смотреть и наслаждаться, так как о таких фильмах не говорят. Их чувствуют.

10 из 10