Последний жулик (1966)

В то время, как в 1966 году во Франции во всю идут съемки сиквела к роману о красавице Анжелике, в Италии режиссеры буквально штампуют вестерны (о чем говорят фильмы «1000 долларов за черное», « 5 долларов за ринго», «Аризона кольт» и многие другие), в Америке ждут появления на экраны первого полнометражного «Бэтмена» Мартисона, Англия же ничем не удивляет зрителей и продолжает кормить кинолюбителей фэнтезийными сериалами в духе «Алисы в стране чудес», а что в СССР? А у нас снимается необычная (по тем временам) картина «Последний жулик», вдохновленная экранизацией романа Ильфа и Петрова «12 стульев».

1966 год для кинематографа СССР оказался знаменательным, можно даже сказать, ведущим: на экранах страны появляется первый телеспектакль, где мы впервые встречаемся с героем-плутом, Остапом Бендером, который приходится по нраву советскому зрителю. Режиссеры фильма «Последний жулик» берут на заметку прототип шулерства, и лепят из своего героя-мошенника, такого же юркого, изворотливого и ловкого человека. В нем, как и в Бендере есть плутовское начало, поэтому здесь связь с литературным героем более чем очевидна.

Встречаемся мы с литературой тогда, когда в диалоге надзирателя и Пети Дачникова упоминается Достоевский, мы видим совершенно точную апелляцию к названию произведения «Преступление и наказание» в его буквальной советской интерпретации. Однако в фильме режиссер ее как будто переворачивает, для Дачникова наказание — это выход на свободу, следуя за героем после его выхода из тюрьмы, мы наблюдаем картину потерянности и незнания, куда же себя деть.

Город в фильме никогда не показывается полностью. Мы смотрим на него глазами главного героя, все в нем напоминает муляж тюрьмы: то три одинаковые женщины идут шеренгой по тротуару и в такт стучат своими каблучками, то трое мужчин читают одинаковые газеты, сидя друг за другом на ступеньках площадки, то вместе с героем встречаем на улице трех маляров, которые так же как и женщины в такт водят валиком со свежей краской по стене — все синхронно и режимно, как в тюрьме.

Как только герой хочет что-то украсть или своровать — время останавливается, и Петя, как ни в чем не бывало, начинает менять все местами, переворачивать с ног на голову. И вдруг (как у Достоевского), в один прекрасный момент все перемешивается — Петя встречает свою бубновую даму, даму сердца, он влюбляется в девушку из вне тюремного мира.

Наш герой понимает, что нужно оживить ее, снова завести часы, а это может случиться только тогда, когда он перестанет заниматься привычным для него ремеслом, воровством. Примечательно то, что вместо цветка у бубновой дамы полуочищенный апельсин в форме распустившегося бутона, Петя Дачников съедает этот цитрусовый фрукт и тем самым, ничего не подозревая, проходит обряд инициации (вот и обращение к фольклору, синкретическому началу), через еду он становится причастным к новому для него пространству, заметим этот же предмет (апельсин) появляется в развязке дальнейших событий.

На протяжении всего фильма Петя Дачников сталкивается со своим двойником, которого, по-видимому, видеть может только он сам, плод его воображения, некое злое начало.

Преследуют нас от начала и до самого конца игральные карты главного героя, Валет — его прозвище в преступном мире. И снова мы встречаемся с дуальной природой человека, в главном герое между собой борются старое начало, обременённое криминальным прошлым, и новое начало, заполненное любовью, первое в конце концов проигрывает, на протяжении всей киноленты «новый» герой вступает в активную борьбу со своим старым обликом, в момент расправы над своим «злым я» мы видим картину распятого Христа, что так напоминает мотивы Достоевского о раскаянии и возвышении, заметим, что все действо происходит в музее, храме искусства. Герой, попав в музей, бросает свой взор на картины, но видит вместо портретов (И. Г. Полетики художника Петра Соколова и «Жанны Самари» Огюста Ренуара) облик своей возлюбленной. Зная нрав интриганки госпожи Полетики и лучезарную, сияющую Самари, мы понимаем, что герой способен увидеть одно и то же явление с разных сторон, даже если это явление — объект его страсти.

В фильме очень мало словесных высказываний, только отдельные слова и редкие реплики, создается эффект немого кино, где основными инструментами высказывания становятся музыка, свет и реже цвет, а текст встречается в основном на заставках киноленты. Музыка безусловно играет ведущую роль, наряду с яркими композициями Таривердиева встречаются песни Высоцкого, что придает специфический колорит и особое настроение картине.

Фильм вполне может претендовать на пост-модернистичность, но на мой взгляд, «Последний Жулик» является ничем иным, как переходом, или попыткой перехода советского кино с корабля модернизма на лайнер пост-модернизма, сама идея фильма, а именно идея монтажа веет европейской новизной, создается некое ощущение фантасмагории, в некоторых эпизодах даже психоделии, но режиссёры карточными вставками-напоминаниями старательно возвращают нас в действительную реальность.

7 из 10

Не фильм, а настоящая музейная редкость. Сейчас его тяжело достать, хотя актер Николай Губенко и композитор Микаэл Таривердиев, чай, не последние люди. Да и кино своеобразное (ОЧЕНЬ мягко выражаясь).

В один чудесный день жулика Петю Дачникова выпускают из тюрьмы. Он на радостях начинает носиться по городу, плясать, снова воровать. Но недолго — жулика настигла любовь. А тут ещё, как гром средь ясного неба — полная отмена денег. Вот и весь вам сюжет. Всё остальное — набор абсурда, нелогичности, а местами и откровенного маразма.

Герои живут по принципу «молчание — золото». Диалогов в фильме очень мало. Зато полно закосов под немое кино — надписи на черном фоне, пляски и беготня под характерные для немых фильмов мелодии… Плохого о мелодиях не скажу, музыка в «Жулике» отличная. Иначе у Таривердиева не бывает. Но вот бредовые сцены… Ощущение, что двое режиссеров перед съемками очень крепко обкурились. Вот вам примеры такой наркомании. Жулик давит милиционера катком(!), но когда убирает каток, милиционер оказывается картонным. Слегка задев прохожего в магазине, жулик заставляет окаменеть всех находящихся там людей, потом пляшет среди них и поет дурацкую песню. В финале жулик дерется с… самим же собой. Жулик, прохаживаясь по коридору тюрьмы, распадается на множество своих двойников… После этого не смущает даже тюрьма, развалившаяся от сморканья тюремной начальницы в платок! «Последний жулик» взрыв больного мозга, доказывающий, что не всё то золото, что советское кино.

Но у фильма есть душа. Есть лиричные сцены, некоторые из которых даже трогают. Есть чудесная музыка. Каким бы бредом фильм не был, но по-своему он мил. И совсем не вызывает желания разбить телевизор.

5 из 10