Прощай, Африка (1965)

Кровь со вкусом фанты

Повстанцы разбили окно автомобиля и вытащили оттуда Гуалтьеро Джакопетти и Франко Проспери. Связав им руки, кенийцы поставили режиссёрский тандем к стене и зарядили ружья, чтобы расстрелять. В последний миг подоспевший офицер крикнул, что перед ними не белые (т. е. англичане-колонисты), а итальянцы. Съёмочную группу отпустили. Впрочем, в родной Италии их встретили с гневными лозунгами и обвинениями в расизме, жестокости и отсутствии моральных принципов. Сеньор Джакопетти неосторожно обронил фразу, что повстанцы совершали всё, о чём их попросят, и общественность сделала резонный вывод, что и убийства, показанные в киноленте, происходили по команде «Камера, мотор!». Пришлось возвращаться в Кению и собирать доказательства невиновности, а заодно и свидетельства того, как режиссёры совместно с оператором Антонио Климати спасали людей, выдавая их за нанятых работников. Неудавшийся расстрел и громкий судебный процесс сделали своё дело — вокруг картины создался небывалый ажиотаж, а кинопрокатчики хватались за голову, не представляя, как будут показывать фильм обычным людям.

«Цель картины — попрощаться со старой Африкой и рассказать о её агонии языком документа», — вещает нам голос за кадром. Фильм построен на нарочитых, порою даже гротескных контрастах, авторы словно дают пощёчину всей планете за то, что происходило в те времена на чёрном континенте. Музыкальная сопровождающая вторит режиссёрам, делая ещё больнее хрупкому мироощущению зрителя. Риз Ортолани, композитор картины, работал по новому методу, разработанному на студии Уолта Диснея, нагнетая атмосферу ударными и смычковыми инструментами, или же — наоборот — сводя показанное в шутку надменно «смеющимся» саксофоном. В кинокартине проходит всё в темпе престо: и залпы салюта, столь похожие на залпы военных пушек, и переход кадров, и смена настроения.

Джакопетти и Проспери не напрасно обвиняли в расизме: мы видим не чернокожих людей, а лишь карикатуру на оных. У африканцев кривые зубы, они диковаты, едят человеческую печень, смачно плюются на светских приёмах и часто ведут себя, подобно животным. А выбравшиеся в высший свет барышни носят женскую сумочку на голове, дабы защититься от безжалостного солнца, в то время как белые благородно терпят неудобства. Местные племена на потеху бывшим колонизаторам танцуют древние танцы воинов: копья наготове, лица раскрашены, деревянные щиты с логотипом British Petroleum в руках. А вот и другая съёмочная группа европейцев интересуется национальной культурой. Что там по расписанию? Танец дождя? Потанцевали, потрясли обнажённой первозданностью перед камерой — пора облачаться в привычную западную одежду, открывать фанту из морозильника и ехать на винтажных шевроле домой. Но белый человек не увидит «оцивилизованности» местного населения, ему нужна экзотика и неприкрытые тела. Британцы и французы — это пассивные агрессоры, которые наслаждаются своей избранностью и снисходительно поглядывают на негров. Словно в насмешку в середине картины мы видим жительниц Кейптауна на пляже: белые, молодые, улыбающиеся словно для плаката, подтянутые, с пышной острой грудью. Они скачут, как спортсменки, и радуются, словно малые дети. Они полны жизни и беззаботного счастья. Это Кейптаун для белых. И, не заметив горькую иронию над человеческой гордыней, можно вслед за общественностью конца 1960-х ужасаться расовой неполиткорретности.

Европа, вскормившая Африку грудью, с удивлением обнаружила, что ребёнок вырос чёрным и строптивым, водится с плохой компанией и — более того — ненавидит её за цвет кожи. Незрелую, непутёвую Африку бросают тогда, когда Европа нужна ей больше всего. Провозглашение независимости чёрного континента на десятилетия пропитало его льющейся кровью. Ему дали свободу, но не объяснили, как этим богатством пользоваться. Африка напоминала грациозную пантеру, привезённую из диких степей в обычную квартирку. Да, в ней есть все блага цивилизации, но животное, неприученное жить в таких условиях, мечется по отведённой ей площади, крушит и раздирает всех и всё. Политика апартеида лишь усугубила народные волнения. Началась гражданская война.

Съёмочная группа вылетала на любой зов, снимала на передовых, подвергала жизнь опасности, но скрупулёзно документировала происходящее на камеру. Песчаные пустыни, превращённые в зелёный оазис из ферм и угодий, стали красным яблоком раздора. Африканцы за два века пребывания белого человека на своей территории научились сначала хвалить земли, потом желать их, затем хватать их, пока сердобольный сосед не занял. Ибо есть неписанное правило: можно всё, но в течение 24 часов после того, как отобрал. Иначе спустя сутки плюс 10 минут ты уже будешь считаться вором, тебя покарают по всей строгости закона. И улыбающиеся чернокожие никак не поймут, что грабят-то себя. Тяжела жизнь и белых фермеров, от ненависти к которым повстанцы пробирались ночью к скоту и срезали с него сухожилия, дабы заставить скотину мучиться в агонии.

Без строгого надзора хозяина можно творить, что угодно. Например, заходить на земли, ранее считавшиеся священными и недоступными для человека, и охотиться. Выстрелы, бесконечные и до боли в ушах громкие. Туристам, охотникам и браконьерам на потеху пойдёт все. Мы видим задокументированные настоящие убийства, жестокие, надменные, непрекращающиеся ни днём, ни ночью. Переломанные ноги, раздробленные черепа, вспоротые животы с ещё не отсоединёнными от пуповины мёртвыми детёнышами, выкорчеванные бивни, содранные шкуры. Целая пустыня из костей и разлагающегося мяса.

Смена кадра — теперь авторы хотят поговорить о восстании симба в Восточном Конго. Сожженные заживо дети в школе. Изнасилованные монахини местной церквушки. Изуродованные тела военных. Массовые расстрелы. Погибшее от голода, обречённое и запуганное местное население, у которого отняли даже гуманитарную помощь. Предводитель повстанцев, Пьер Мулеле, объявил, что у него есть жужу — святой дух, который бережёт от смерти, — и его воины будут под защитой. Но мужчины видели не тотемного духа, а галлюцинации, вызванные употреблением наркотиков. Бельгийские десантники буквально «упали» с неба в ходе операции «Красный дракон», подоспел и Майк Хоар с бригадой наёмников 5 Commando. Три года оккупации наёмниками закончились, живым осталось только сжигать мёртвых, иначе ударит чума.

А это уже Занзибар, январь 1964 года. Революция. Свержение султаната. За одну ночь охоты на мусульман город стал похож на Париж в Варфоломеевскую ночь. Инаковерующие вырезались целыми кварталами. Они прятались в подвалах, отрекались от Аллаха, бежали к морю. Но второго исхода не произошло — через несколько часов берег был устлан трупами в белых одеждах.

Гуалтьеро Джакопетти и Франко Проспери своими документальными фильмами зародили новый жанр — мондо, где бросали вызов неприкрытыми убийствами, диким обрядами, насилием. Смотреть «Прощай, Африка» и знать, что документальная лента повествует о событиях без постановочных кадров — это испытание. Есть разница между жестокостью как средством выразительности в игровом кино и жестокостью реальной. Мир увидел раздираемую войной и убийствами Африку, но мир очень долгое время предпочитал держаться на расстоянии. Так было безопаснее.

Прощай, Африка — это документальный фильм 1966 года о жизни целого континента в период его освобождения от колониальной власти европейских государств.

Фильм можно назвать эпохальным и не только потому что в нем задокументированы на кинопленку важнейшие для истории африканского континента и ряда европейских держав события 20 века, но и по причине невероятной смелости создателей, позволившей им обрисовать ситуацию в Африке 1960-х весьма откровенно и реалистично, и, пожалуй, даже на грани фола. Многие сцены и приемы, использованные в «Прощай, Африке» стали теперь почти что нормой для шокирующих документальных фильмов. Но в свое время, «Прощай Африка» — был одним из первых и немногих фильмов, где показана, и притом многократно, реальная смерть как людей, так и животных, реальные боевые действия, снятые порой с риском для жизни самих создателей.

Прежде всего, надо заметить, что авторы слегка слукавили в названии фильма — в нем повествуется не обо всей Африке, а только о той части этого континента, что лежит к югу от Сахары (так называемой, Черной Африке), по-видимому, более цивилизованное и близкое к европейцам (как культурно, так и генетически) североафриканское население не удовлетворяло задумке авторов показать первобытную жестокость; шокирующую благовоспитанного западного человека, дикость; бессмысленное насилие и социальный хаос «Черного континента».

В начале фильма в стиле «ожидая светлое будущее», авторы заявляют о прощании с иррациональным, жестоким порядком неразвитой отсталой Африки, началом которому должно послужить освобождение от колониального гнета Европы. Однако почти сразу же делается обратное по своему смыслу, утверждение — Европа вскормила Африку, дала ей гораздо больше, чем взяла, и теперь ненавидимая Африкой вынуждена покинуть свою черную неказистую падчерицу в тот момент, когда ее опека больше всего бы пригодилась.

На протяжении всего оставшегося времени фильма доказывается это европоцентристское, по своей сути, утверждение — с шокирующей реалистичностью, отвергая, еще весьма сильные в середине 20 века, этические и эстетические запреты, показаны, царящие на фундаменте зарождения новых африканских обществ, смерть, дикость и разрушение: многочисленные кровопролитные гражданские войны, акты геноцида, тирания политиков и военных деятелей, жестокие политические игры и интриги. Изгнавшие обездоленных белых поработителей, новые негритянские правительства, оказываются неспособны не только обеспечить мирную жизнь, но и провести грамотные реформы, которые бы обеспечили чернокожим справедливый и взвешенный передел того, что было нажито европейцами.

Однако не одна лишь политика доказывает социальную несостоятельность африканского континента, но и отношение к тому, с чем африканцы сосуществовали тысячами лет — дикой природе, уничтожаемой с первобытной жестокостью, отраженной в фильме без купюр. При этом пришлые британцы, а не африканцы организуют охрану непомерно истребляемой дикой фауны.

С другой стороны показана и другая Африка — находящаяся под властью белых — ЮАР, где европейцы живут как в раю, а африканцы значительно хуже (хотя фильм не показывает насколько сильно различие рас, разделенных апартеидом, но создается впечатление, что такое положение явно лучше, чем у соседей с негритянскими правительствами). На примере ЮАР, кстати, самой развитой страны Черной Африки, показана культурная ассимиляция чернокожего населения, усваивающего, порой в довольно причудливых формах, западную культуру.

И экономическое неравенство, и культурное уравнивание грозит ЮАР в будущем следованием по пути государств-соседей, свергнувших власть белых — почти пророчески утверждают создатели фильма.

Метафоричный конец фильма утверждает, что европейцы жили и будут жить на огромном неприветливом Черном континенте, сражаясь и уповая на свои ценности (своего Бога) до тех пор пока последний белый колонизатор не скажет: Прощай, Африка.

Обобщенно о минусах и плюсах:

Плюсы: отличные операторская работа и звуковое оформление; откровенный реалистичный документалистский характер, ставший эталоном для таких видов документальных фильмов как «шокирующая документалистика» и «мондо»; отличное комментирование, происходящего на экране; уникальные кадры, полученные порой с риском для жизни; почти пророческий характер ленты, намекающей на то, что Африку еще не скоро ждут мир, покой и благополучие — сейчас почти через 50 лет после выхода фильма, он не теряет свою актуальность; интересная метафорическая концовка фильма.

Минусы: хваленая реалистичность картины имеет и обратную сторону — многочисленные жестокости и смерти, представляемые зрителю шокируют его, заставляют задуматься, но и очерствляют — что особенно заметно в наше время, когда подобные приемы стали нормой; вопросы может вызвать европоцентристский, а порой, граничащий с расистским, характер некоторых идей, предлагаемых фильмом; еще один минус — конечно, это дело авторов, но, возможно, создателям в связи содержанием фильма, стоило бы выбрать для него несколько иное название — указать не просто на Африку, а на Черную Африку; также, учитывая название, тему состояния африканского общества можно было бы охватить более полно, затронув такие важные и почти извечные проблемы Черного континента как плачевное положение медицины и образования, а также недостаток продовольствия; помимо прочего некоторые моменты фильма создают впечатление некоторой однобокости повествования — например, охота (деятельность всегда жестокая и кровавая), которая существует, конечно, не только в Африке, показывается так, как это выгодно авторам — в свете тотальной дикости человека на африканском континенте.

Несмотря на то, что минусов фильма я расписал больше, чем плюсов — они не существенны и не сильно умаляют его заслуги.