Мимо окон идут поезда (1965)

Как это обычно бывает, действительно хорошее кино проходит незамеченным. Возможно, из-за отсутствия сентиментальности, которой так много, например, в «Доживём до понедельника»?..

Лента «Мимо окон идут поезда» в каком-то концентрированном виде поднимает самые важные проблемы воспитания и образования, которые, оказывается, в нашей стране вечны.

Возможно, я бы сказала, что такие директора, как Фёдор Фёдорович, — редкость, если бы в прошлом году мне самой не довелось столкнуться с точно таким же человеком — молодым, амбициозным, категоричным, пренебрегающим профессиональной и педагогической этикой. В некоторых ситуациях эти два директора один в один повторяют друг друга. Удивительно!

В фильме каждый эпизод дышит жизнью. Да разве сейчас не пускают пыль в глаза заранее отрепетированными сценами? (фрагмент с приездом иностранных коллег). Разве сейчас мне не говорят о том, что нужно делать только свою работу, не пытаясь что-то менять, выходя за рамки привычного? А этот бесподобный папаша, который в начале фильма просит принять ребёнка в интернат, потому что жена-геолог в разъездах, он сам на службе и на сына совершенно нет времени? Да сплошь и рядом родители, которые готовы переложить ответственность за воспитание своих чад на школу и сторонних лиц.

Лидия Сергеевна, с приездом которой так сильно меняется жизнь интерната, — это человек ищущий. Глядя на то, как она решает возникшие трудности, становится понятно: универсальных, «правильных» методов в педагогике просто не существует. И то, что иногда на первый взгляд кажется аморальным, на самом деле является единственно верным, продиктованным искренностью и высокими душевными порывами.

Молодая учительница из Москвы, так неудачно начавшая свою педагогическую деятельность, обязательно станет хорошим учителем и воспитателем. Немного пообтешится, научится щадить самолюбие своих узкомыслящих коллег. Повезёт тем детям, которые будут работать под началом Лидии Сергеевны.

А вот интернатовских мне очень жаль. Потому как ориентиром им всегда будут служить «сложившиеся в коллективе традиции», выработанные под влиянием косности и ограниченности педагогов, тешащих своё профессиональное эго и не осмеливающихся искать новых путей.

Внешний сюжет картины довольно незамысловат: под веселую джазовую музычку композитора Фиртича (которого я уважаю, ценю и люблю — посмотрите его работы в кино) на поезде «Москва-Владивосток» в сибирский заштатный городок Гусев (в котором нет ни большого, ни малого театра), в интернат, приезжает из Москвы молодая учительница Лидия Сергеевна; это её первое место работы. Директор Федор Федорович встречает молодого педагога доброжелательно и приветливо. В процессе работы юная Лидия Сергеевна совершает некоторые ошибки, слишком сблизившись с детьми — и ей приходится покинуть педагогический коллектив интерната и уехать обратно, в Москву, на поезде «Москва-Владивосток».

Но мне интересна метафизика происходящего: возможно, фильм более глубок, чем это кажется поверхностному зрителю? Поэтому я предложу такую игру: я выстрою взрослых персонажей фильма по возрасту и подыщу каждому правдоподобную судьбу.

Истопник Прокопьич: наиболее старый (древний) персонаж; перекати-поле, человек без корней: зимой поработает истопником, а уж летом побродит по Сибири, до Сахалина, золотишко помоет, рыбку половит. Не коренной сибиряк. Раскулаченный? переселенец? Сам в войне не участвовал, но сын воевал.

Преподаватель математики Николай Степанович: 30 лет стажа, занят своим хозяйством, хотя прекрасный педагог. А не из репрессированных ли он? Реабилитирован? Пришибленный какой-то. Очень напоминает Кюхельбекера в ссылке.

Директор Федор Федорович: пока оставим его.

Раиса Васильевна, старший воспитатель: первоначально классный руководитель 7-А, на место которой поставили юную Лидию Сергеевну. Инициативная, но безынициативная женщина.

Евгения Ивановна, тоже молодой педагог, но очень неуверена в себе.

Лидия Сергеевна, главная героиня, выпускница педагогического ВУЗа, первое место работы.

Валерий Павлович, физрук: просто живет и работает, старается ни во что не вмешиваться, делать все правильно и по сути особо ни на что не влияет.

И, главное, 7-А класс: Геннадий, хулиган, но из грамотных, интеллектуальных, за словом в карман не лезет, свои права знает и другим спуску не даст; руководит по сути небольшой бандой из еще 4-х человек. Саня (Виктор Косых) — попал в рабство к Геннадию, проиграв тому в бильярд. Прочие ученики.

А теперь посмотрим, какой выбор есть у учеников? какую судьбу они себе выберут?

Саня, укравший 10 рублей у преподавателя, становится изгоем; прислониться может только к истопнику Прокопьичу (аллюзия с Бажовским «Каменным цветком»: «Был в ту пору мастер Прокопьич…») Да только этот Прокопьич ничего не может дать — и по сути бросает Саню.

Математик Николай Степанович — пришиблен и совсем не авторитет.

Физрук хорош — и это неплохой выбор — скажем, для Геннадия и его подельников.

Директор. Он равно удален. Он успешен как руководитель большого коллектива, поэтому ему некогда вникать в проблемы отдельных учеников. Оступился Саня? На его примере научим других. Жестоко? Да нет: как полководец управляет группой людей и может отдельными жертвовать для достижения результата — так и директор должен более-менее дать какое-то воспитание, социализировать детей. Один «погибший» — допустимая потеря.

Свежий глоток воздуха из Москвы Лидия Сергеевна: поманила детей, дала представление о другом, интересном мире; и дети увлеклись этой появившейся возможностью оттепели, душевности, персонального отношения… Но… уезжает, бросив детей.

Обратим внимание, что класс почти справился с конфликтом самостоятельно: почти выяснил, кто украл деньги; нашел деньги, забрав их у Геннадия… Да только авторитарный директор не заметил этого взросления, самостоятельности. В интернате все останется по-прежнему.

А благие намерения приехавшей из столицы интеллигентки не будут подхвачены: ни у Лидии Сергеевны нет внутренней крепости — так, светлые идеи юности, ни у детей нет возможности опереться на эти идеи.

Оттепель закончилась. Мораль: не верьте интеллигентам из Москвы — они обманут. Старайтесь не высовываться и не нарушать. Жизнь монотонна, выбора нет. Интернат.

Вот такая игра.

Я смотрю фильмы 60-х отстранёно: я их почти все видел еще при советской власти. Но этот фильм — скажу спасибо уехавшему во Францию Льву Круглому — без изъят из обращения. Так что увидел я его только сейчас. И удивился современности фильма. Ну, должен сказать, что сценарист Хмелик — уверенный профессионал. Так что фильм многопланов и интересен.

Попробуйте увидеть в нем больше, чем показано.

О самом фильме. Очень порадовал Лев Круглый — просто прекрасная работа. Стилистически фильм мне напомнил «Живет такой парень»: та же Сибирь, так же идут поезда сквозь тайгу, живут люди.

Не знаю, кому пришло в голову поставить этот фильм в разряд комедий..- из всех эмоций он меньше всего вызывает смех. Зато заставляет остро переживать сердцем происходящее и постоянно держит в напряжении, не оставляя сюжетных пустот. Честь или подлость? Искренность или прикрытый опытом формализм? Извечные и, казалось бы, банальные вопросы, стоят за вовсе не заурядно развивающимися отношениями героев, которые увлекают за собой и заставляют через сочувствие в самом себе делать этот нравственный выбор.

Но хотя, как и положено хорошей советской драме, к которой, на мой взгляд, следует его отнести, фильм содержит свою мораль, он совсем не морализаторский. Прекрасная игра актеров, вполне естественный сюжет, плюс сама атмосфера детского дома, не позволяющая быть равнодушным, — все это делает фильм живым, ему веришь. А потому, он не морализирует, а учит. При этом учит не готовыми ответами — многие сюжетные линии не доведены до конца, некоторые вопросы не получили ответа, что может оставить впечатление незавершенности фильма, отсутствия целостности. Но, может быть, этим дается возможность зрителю самому подумать, поискать решения…

Молодым людям прежде всего фильм будет и интересен и полезен. Но не только. Главная же его польза в том, что он поднимает планку душевных переживаний на нравственную высоту, совсем не свойственную современному обществу, позволяет выбраться из болота нечистоты и растления, окружающего нас, и, молодым — получить представление, а пожившим немало — вспомнить и ощутить вновь, какими должны быть нормальные человеческие отношения. Когда честность и доброта важнее выгоды и карьеры, когда зло не облекается в личину добра. Фильм позволяет окунуться в атмосферу отношений, которые нами утрачены, но без преемства которым, мы обречены на дикость и вымирание, и все вместе, и каждый по-отдельности.

Фильм заслуживает, на мой взгляд, самой широкой известности. То, что он ее не получил, отчасти, возможно, объясняется тем, что исполнитель главной мужской роли Лев Круглый в 1979 году иммигрировал во Францию. Следовательно, после этого в СССР фильм показываться не мог.

Фильм очень интересный, рекомендую всем!

Чтобы быть объективным, снимаю один балл за смазанную концовку и ставлю

9 из 10.

Если бы меня спросили, какой советский фильм по моему мнению наиболее четко и ясно проводит водораздельную линию между кино условно «оттепельным» и условно же «периода развитого социализма», я бы, не задумываясь, назвала относительно невзрачный и малоизвестный — «Мимо окон идут поезда». Фильмы детской и подростковой тематики вообще располагают и автора, и зрителя к социальным диагнозам и обобщениям (существует ли более наглядная, более чутко реагирующая на малейшие колебания генеральной линии модель общества, чем класс общеобразовательной школы?). Когда же речь идет о детском доме, интернате, пионерском лагере или (привет Голдингу!) необитаемом острове — другими словами, о любом месте, где дети оказываются вдали от неустанного родительского ока, предоставленные сами себе (либо под отстраненным надзором не связанных с ними родственными узами взрослых), — общественно-политическими ассоциациями (хотя бы и исключительно в зрительском восприятии) фильм обрастает неизбежно, и ассоциации эти прозрачны и надежны.

Так педагогический конфликт директора интерната Федора Федоровича (из поколения детей войны) с молоденькой воспитательницей Лидией Сергеевной (из первого поколения войны не видевших) — увенчавшийся формально сокрушительной, но морально неубедительной победой первого и старшего — как нельзя точнее ложится на ноты общественного противостояния конца «оттепели». В прекраснодушных и искренних, но таких некомпетентных, таких безответственных, полных такого эгоистичного максимализма, а потому в конечном итоге напрочь лишенных какой-либо конструктивности (если не сказать — вредоносных) действиях Лиды, как в карманном зеркальце, уменьшенно и упрощенно, отражены административные и идеологические экспромты, на которые столь богаты были оттепельные годы, посеявшие ветер, оставившие надолго влажный след в морщине. «Показательный процесс» над мальчонкой, организованный авторитарно-харизматичным, погрязшим в казенщине и очковтирательстве директором, со всеми этими детскими голосами, зачитывающими в радиорубке осуждающие товарища тексты, и опрокинутыми лицами учителей, приникших к приемникам, — буквально построен по схеме тех, пристнопамятных, не к ночи будь помянутых. Дрожь пробегает по членам, невольно задашься программным шестидесятническим вопросом: «А вдруг и впрямь, по логике наитья, заведомо безнравственно дитя, рожденное вблизи кровопролитья?»…

Экранная и операторская символика следуют исторической логике почти дословно: Лида появляется в интернате как солнечный лучик, рядом с ней тает лед, звенит капель, набухают почки, а вот в день ее отъезда резко холодает, среди весны идет снег, гибнут хрупкие побеги. Зимняя стужа контрреформации затягивает ледком оттепельную слякоть, заново мостит дороги, которые развезло. Негуманно (хоть и не без своеобразной справедливости) осужденный Санька Венков возвращается — пусть и не покаянно, но почти добровольно; в его холодном взгляде на плачущую по нему Лиду — вся ясно осознанная цепким детским умом цена свободе во всеобщем равнодушии, без отеческой заботы…

Художественно «Мимо идут поезда» — фильм, увы, не из самых удачных. Ему не хватает некоей целостности, однородности впечатлений, завершенности сюжетных линий и характеров, что особенно обидно, поскольку материал-то замечательный. Главным образом из-за чрезмерного многообразия затронутых и не волне развитых тем этот фильм заметно проигрывает и «Другу Кольке», и культовому «Доживем до понедельника», и появившемуся в том же году «Звонят, откройте дверь». На фоне блестящей игры Круглого, Некрасовой, Мазуровой, Трусова, детей (особенно Вити Косых, одного из лучших наших «юных» актеров) заметно проигрывает Стерникова — очаровательная, стройная, но не вполне еще уверенная в своих силах. Прелестные сцены (линейка с отъемом у Мухомора переходящего Буратино, беседы мальчишек с истопником Прокофьичем, приезд родителей за детьми и тоска тех, кто остался на воскресенье в интернате) нанизаны одна на другую несколько произвольно, вымученно, недостаточно убедительно… Впрочем, я, конечно, и придираюсь тоже. Если рассматривать этот фильм сам по себе, не в сравнении с шедеврами, выглядит он очень и очень достойно. И к просмотру я его рекомендую горячо и однозначно — хотя бы как предрассудок, обломок древней правды, храм которой давно упал.