Правдивая игра (1961)

Дж. Б. Пристли в одной из своих пьес предупреждал, что игра в правду напоминает скоростную езду на опасном повороте. У английского драматурга друзья лишь рассорились, решив откровенничать, пока не испытают тошноту друг от друга, а Робер Оссейн, ставя свой очередной фильм в качестве режиссёра, пошёл ещё дальше, используя примерно схожую фабулу о компании приятелей, собравшихся вместе на вечерний ужин, превратившийся в настоящее преступление. Друзья, которых сближают скверные тайны, зависть и неприязнь меж собой, благочинно коротают вечер в уютном доме с непогодой за окном. Вскоре на пороге появляется общий товарищ, чьи эксцентричные выходки и богатство помогают остальным ненадолго сплотиться вместе в общей ненависти к нему. Не зря льстят, сравнивая с Дьяволом, ведь предложенная им забава пробудит уродливых и коварных демонов в каждом, которых они скрывали за элегантными костюмами и роскошными платьями, маскируясь приторными комплиментами. Развлечение в правду позволяет изливать желчь, надменно парируя меткие уколы друзей, чтобы атаковать каверзными вопросами соседа, повышая градус затеи, дабы без стеснения наслаждаться низостью других, компенсируя собственную тёмную сторону. В конце концов, люди не чужие, крепко повязаны вместе, до скандала никто не опустится, как низко бы они все не упали, и растревоженных демонов уже ничто не угомонит, вкусивших азарт душевного нудизма.

Всё бы это могло остаться в рамках триллера с безупречной психологией, но Оссейн усугубляет положение, вводя в историю классику детективного жанра с коварным убийством, возникшим трупом и кругом колоритных подозреваемых. А ещё добавляет больший секрет в маленьком конверте. Тайна стоит дорого, является загадкой для всех и приговором для одного. Используя нарочную театральность замкнутого пространства и аккуратно выверенных мизансцен, автор искусно разыгрывает ситуацию, прекрасно владея камерой, выстраивая стильный чёрно-белый мир, буквально наэлектризованный от различных чувств, эмоций и оголённых нервов, предназначенных нам подсказками или хитрыми обманками — определить крайне сложно. Каждый персонаж филигранно подан на экране даже в малом жесте под бдительным руководством режиссёра, имеющего большой театральный опыт, позволивший зрителю словно оказаться посреди действа и декораций, чтобы улавливать любой многозначительный взгляд, движение губ или вздох в расставленных лицедеях, словно на шахматной доске, чья основная задача извечно вызывать недоверие всеми силами. Уровень подозрений чрезвычайно высок на протяжении всей картины, превращая фильм в хитроумный ребус нон-стоп. Насыщенный ритм постановки выдержан сполна, чем-то постоянно сохраняя и подпитывая интригу, подбрасывая всё новые детали взаимоотношений участников встречи или внезапные сюжетные повороты. Одним из таких будет любопытное появление самого режиссёра в двояком амплуа, чтобы отыгрывать сурового детектива полиции и его полную противоположность, как только типичный белый плащ сыщика будет сброшен с плеч, словно маска. Именно эта неприкрытая лживость его героя, нарочно поданная с самого порога, наводит на дополнительную порцию подозрений, создавая очередной виток событий и обнаруживая новый подвох в и без того остросюжетной истории. В ней зрительской веры нет никому ни единую минуту, точно мы сами находимся в шкуре одного из компании «друзей», которые с сомнением оглядывают друг друга, включая своих жён, мужей, возлюбленных, братьев и сестёр, чтобы обличить и яростно наброситься скопом. Кажется, их секреты и каверзы не иссякнут никогда даже при наступлении финальных титров под мелодию от Андре Оссейна. Игривый мотив композитора, достойный какой-нибудь авантюрной шпионской истории, пронизывает весь хронометраж, ловко украшая клубок лжи, спутавший вместе всегда интересные жанровые составляющие из коварного убийства, ограниченного пространства и группы подозреваемых, чьи тайны усложняют поиск виновного средь достойных друг друга друзей. Детектив выдался весьма увлекательным, ведь водясь с «Дьяволом» каждый из героев зря превозносил себя, желая уличить другого в большей низости — скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.

8 из 10

Приятно удивлен фильмом, особенно его смелым началом: герои представляются перед зрителем, смотря прямо в объектив камеры, — таким образом, будучи вовлеченными в загадочное дело, они проходят допрос невидимого следователя полиции. Этот нетипичный для кинематографа того времени прием (более подходящий режиссерам «новой волны», а не приверженцу исконных вестернов и криминальных драм) вовлекает в словесную игру — прежде всего театрализованную. Герои фильма в строгом порядке произносят удачные, но не всегда естественные фразы. Здесь все точно, как будто метроном отбивает их очередность: ровно в назначенную секунду нужно произнести реплику, именно тогда, когда оператор возьмет крупный план; мгновение — и камера уже смотрит на другого актера, метроном отбивает такт, следующий актер произносит свою реплику… Временами создается ощущение, что им неважно, какие фразы произносят их коллеги по фильму, — они, хорошо обученные куклы, смирно ждут очереди, чтобы произнести речь, которую их заставил выучить режиссер. Тем не менее получается совсем не кукольный театр, а полноценное кино, состоящее, правда, из разрозненных кусочков изображений и текста, создающих диссонанс, похожий на тот, что обычно бывает в посредственных экранизациях великих произведений. Неплохой способ избавиться от подобного ощущения — расколоть кино, вытянув из него весь словесный коллаж, который можно было бы оформить в виде детективной пьесы, достойной пера Агаты Кристи, а затем поставить ее в театре «Мариньи», где Робер Оссейн работает и по сей день.