Девять дней одного года (1961)

Общественное и личное в жизни учёного Гусева сильно переплетены — невольно кажется, что второе абсолютно растворяется в первом и потому теряет своё значение. Тем интереснее проследить развитие этих мотивов — от каждого предыдущего дня к каждому последующему. Так, главное содержание первого дня — получение научного результата, который откроет путь к более сложной задаче, но для здоровья самого Гусева обернётся негативными последствиями и предопределит его поведение в отношениях с Лёлей. Определяющее событие второго дня — решение Гусева о том, что он приступает к этой задаче: «Синцов своё дело сделал — я должен сделать своё». Хотя в личной жизни подобной решимости он не проявляет — за него и в пользу него это делает Лёля. Закономерный итог такого выбора — свадебное застолье — происходит на третий день. В широкой тематике застольных разговоров причудливо «проглядывается» и общественная сторона жизни: иронический диалог двух почтенных джентльменов с дамой и последующие споры с углублением в астрофизику, очевидно, призваны пояснить для зрителя суть научного эксперимента Гусева, представив её как гротеск. (Астрономическая тема ещё раз возникнет уже в конце фильма, словно увязывая «астро»-символику числа девять, — а в 1960-е именно столько планет было принято насчитывать в Солнечной системе, — с названием самого фильма.) Такие же споры на четвёртый день теряют всякую юмористическую окраску, ставя точку в вопросе будущего применения результатов научной работы: именно «современная война стремительно движет науку вперёд». Сцена, когда вернувшийся с работы ночью Гусев смотрит на спящую супругу имеет особое значение не только для четвёртого дня, но и безусловно, для всего фильма. Та нежность, та безграничная теплота, которую зритель видит в его глазах, тот его неуклюжий жест — поскорее избавиться от сигаретного дыма в комнате — дают однозначно утвердительный ответ на вопрос о его истинных чувствах к Лёле. Любовь к ней — такая же неотъемлемая часть жизни Гусева, как и его самоотверженная страсть к научному познанию, пусть и гораздо более глубоко скрытая.

Противоречивость результатов эксперимента на пятый день приведёт к его перезапуску на день шестой, а зрителя приблизит к понимаю дальнейшей судьбы учёного. И его свидание с родными на седьмой день, кажется, окончательно убеждает в отнюдь не оптимистическом исходе — в который раз подчёркивает неукоснительность выбора общественного служения Гусева. Он железобетонно убеждён, что «мысль остановить нельзя», хотя обстоятельства, пошатнув его здоровье, уже фактически остановили его самого. Тем не менее, преодолевая тяготы, совершая физическое усилие над собой (при этом оставаясь внутренне спокойным, в некоторой степени — одухотворённым), на восьмой день он сообщает жене, что «из ста возможных путей к истине один испытанный отпал — осталось только девяносто девять». — И в ответ слышит отчаянно-пронзительное: «Я люблю тебя, я так люблю тебя!». И это апогей переплетения общественного и личного мотивов жизни Гусева — с художественно-эмоциональной точки зрения на этом фильм завершён. Последний, девятый, день даёт только сюжетное его завершение — буквально «отзеркаливает» обстановку, настроения, некоторые диалоги двух первых дней. Оборот в сторону иронического восприятия происходящего в завершающей сцене фильма — удачное режиссёрское решение. С одной стороны, это пример «грамотного» управления финальной эмоцией зрителя — смягчить несколько трагическое послевкусие, а с другой — демонстрация того факта, что и научная, и личная жизнь учёного Гусева, в его собственном восприятии, что называется, сложились. Утверждение равной ценности обеих — наверное, главный признак гуманизации советского кино в эпоху «оттепели». Определённая «знаковость» фильма заключается также в широкой проблематике дискуссий, вынесенных тогда на большой экран, — от общефилософских размышлений об «умных и дураках» до споров о нравственных аспектах научно-технического прогресса: не окажется ли так, что тот, «кто первым высек огонь, был талантливее открывателя квантовой механики»? Собственно такие дискуссии не завершены и сегодня (если когда-нибудь могут быть завершены) — вместе с самой проблематикой фильма и хлёстким языком его диалогов, они делают это кино актуальным в наши дни. И ещё, личностные черты (самоотверженность, служение общему благу) и фамилия главного героя почти через тридцать лет после съёмок «Девяти дней» «перекочуют» в «Шаг» Александра Митты.

Один из последних фильмов Михаила Рома, несущий на себе, по мнению многих критиков, следы общения этого режиссера с молодежью. Михаил Ромм был открыт всему новому, он не был постановщиком-догматиком, боящимся меняться. Ведь не будем забывать, что именно из его мастерской во ВГИКе вышел впоследствии гений Тарковского (и Ромм, хоть сам не снимал ничего подобного, все же увидел в свое время, сколь важно для советского кино «Иваново детство»). В этом смысле «Девять дней одного года» - кино во многом знаковое для эпохи начала «оттепели». Это очень гуманное кино, не боящееся при этом ставить острые конфликты. Его концептуальный нерв – спор-противостояние героев Баталова и Смоктуновского, один из которых – идеалист-бессребреник, а второй – фактически конформист и мещанин. По мере просмотра этой картины порой кажется, что прав герой Смоктуновского, в его словах скользит здравый смысл, своего рода «тише едешь, дальше будешь».

Однако, с такой мировоззренческой установкой невозможно совершить открытие в науке: призвание требует от человека самоотдачи и самозабвения, насколько возможно полного самопожертвования и исключения саможаления даже из мыслей своих. Парадокс роммовской картины в том, что установка героя Баталова на самоотдачу вовсе не означает жизненного проигрыша. Мы часто слышим: «Вот он себя не щадил, и потому быстро сгорел». «Девять дней одного года» убедительно опровергает эту банальную сентенцию. Ведь перед нами не случайно лишь девять дней творческого поиска и научной работы: герой Баталова живет одним днем, ничего не планируя, и каждый новый день он получает новые силы. Да, он получает дозы облучения, но с этим можно жить. Он полностью уверен, что с ним ничего не случиться, пока он не выполнит свое предназначение.

«Девять дней одного года» - фильм из тех, что дают надежду, в нем очень хорошо показано, что люди впадают в тоску от саможаления, если же его исключить из своего сознания, то духовные силы удваиваются, испепеляя даже тень тоски. Конечно, на том пути (пути физиков-ядерщиков), который выбрали себе герои картины, порой трудно: не только в научной деятельности, но и в быту, в семье. Героиня Лавровой (что симптоматично, она, собираясь выходить замуж за персонажа Смоктуновского, в итоге становится супругой героя Баталова) вынуждена многое перетерпеть, став женой главного героя. Кто-то скажет: «Это неуживчивость гения», и будет прав. Однако, фильм Ромма не об этом. Вернее не только об этом. Он, прежде всего о том, что даже в затрудненных обстоятельствах надо верить в лучшее, заранее настраивать себя на благополучный исход любой ситуации.

В «Девяти днях одного года» много интересных диалогов между героями-физиками, понять которые порой нелегко (особенно гуманитарию), но не будем забывать, что соавтором Ромма в написании сценария был Даниил Храбровицкий, позже поставивший самостоятельно как режиссер «Укрощение огня» о Королеве. Так что, думаю, фактологические ошибки в картине минимальны. Персонажи спорят о разном, но их объединяет вера в то, что, как говорит герой Баталова, «нельзя остановить мысль», а это значит, что все происходящее имеет свой смысл, ради которого стоит многим пожертвовать. В фильме много юмора, иронии персонажей в отношении самих себя. Для них нет ничего более нормального, чем не жалеть себя, но при этом они трепетно относятся друг к другу и не требуют от других того, чего требуют от самих себя. Поэтому стоит ли удивляться, что это фильм со счастливым финалом?

'Девять дней одного года' рассказывает историю работы талантливых физиков-ядерщиков, один из которых несколько раз в течение определённого периода времени облучается опасными дозами радиации, что ставит под вопрос его существование на этой земле, но никоим образом не тормозит стремление учёного неустанно продолжать бесконечные эксперименты и исследования в своей профессиональной области.

Непоколебимая трудоспособность и пугающая одержимость наукой героя Алексея Баталова поражают по ходу повествования, раскрывая в нём не только отсутствие каких-либо признаков уныния после получения несовместимого со здоровой жизнью высокого уровня радиации, но и твердолобый и даже очень несносный характер, с которым не так-то просто ужиться самым близким людям, в особенности влюблённой в него девушке в исполнении чудесной Татьяны Лавровой. Героиня давно уже хочет выйти замуж, но так как свихнутый трудоголик, которого она, на самом деле, очень сильно любит, продолжительное время не проявлял к ней стойкого интереса, девушка, кажется, уже выбрала другого, а именно их общего друга, которого на экране великолепно исполнил всемогущий Иннокентий Смоктуновский. Однако судьба многократно меняет все планы во время их совместной встречи, переворачивая всё с ног на голову...

Картина, помимо вышеупомянутых артистов, располагает ещё целым рядом значительных представителей актёрского цеха, одними из которых выступают Евгений Евстигнеев и Михаил Козаков. Их персонажи, с лёгкостью вступая в научные споры друг с другом, ведут потрясающе интеллектуальные беседы, затрагивающие обширный комплекс проблем высокобытийного аспекта, касаясь не только изысканий научного профиля, но и тем освоения космоса, взаимосвязи глобальной войны с мировым научно-техническим прогрессом и прочих.

В этой связи так же крайне запоминающимся персонажем фильма выступает герой Иннокентия Смоктуновского, рассуждения которого об истинном отсутствии развития человека в широком понимании этого слова просто выше всяких похвал. Достаточно лишь посмотреть сцену в ресторане, где он тщательно доводит свои мысли до своего оппонента и как бы до самого зрителя, которому трудно не согласиться с его прочными убеждениями о бесперспективности человеческих стремлений познать всё, что находится вне его, в то время как внутренний мир до сих пор настолько хорошо и глубоко, как всё остальное, не изучен. Браво!

Отдельно стоит отметить, что данное кинематографическое произведение, помимо того, что через своих героев транслирует ряд любопытнейших размышлений о целом спектре волнующих человеческий разум проблем, успевает также раскрыть и романтическую линию сюжета, немалое количество экранного времени уделяя теме супружеского союза, в котором женщине приходится находить в себе неведомые силы для того, чтобы держать брак на плаву мира и согласия.

Таким образом, 'Девять дней одного года' - это несомненный шедевр советского кинематографа, который повествует о буднях исследователей в области ядерной физики, каждый час рискующих быть облучёнными смертельной дозой радиации, параллельно уделяя внимание околонаучным, общечеловеческим и лично-бытовым вопросам, которые волнуют каждого по-настоящему мыслящего индивида.

'Мысль остановить нельзя! Даже если вдруг забыть всё, что сделано - всё равно те, кто будет жить после нас, пойдут той же дорогой...' (с)

'Девять дней одного года' - непревзойдённая работа Михаила Ильича Ромма. Картина повествует о работе ученых. В центре внимания - увлеченный своим проектом молодой физик, уже получивший опасную дозу излучения. Он работает, каждый день подвергая себя опасности получить летальную дозу рентгена.

Картина имеет необычную структуру, которую можно определить из названия: зритель видит 9 непоследовательных дней года работы из жизни физиков. Примечательно, что именно благодаря осуществлению этой идеи мы можем наблюдать самое главное в их действиях, оставив рутину за кадром.

В фильме отражена эпоха тех годов, в которые он создавался: противостояние физиков и лириков, высокое положение деятелей науки в обществе, поощряемое государством. Доказательством этого тезиса может служить наличие у главного героя автомобиля. Из кинокартины можно понять, что физики - не те, кто сутками сидят в лабораториях, паяют, производят вычисления и проводят опыты. Мы видим героев не только за работой, которая, кстати, показалась мне очень интересной, ведь в школе мало говорят о том, как и какой ценой совершались открытия - люди отдавали жизни на благо общества, но также и их личную жизнь, коммуникативные навыки, умение применять свои знания в разговоре. Примером может послужить сцена за столом, когда один из гостей посчитал дейтерии в стаканах нарзана или спор о возможности человека покорить галактику, вырвавшись за пределы солнечной системы (в котором, кстати, один из гостей на салфетке посчитал, что масса топлива для данного действия будет больше массы Земли). Это, наверное, доказывает, что спор лириков и физиков попросту неуместен, ведь благодаря вторым цивилизация не стоит на месте: ежедневно улучшается качество жизни общества. Но без первых это общество не может существовать, ведь человек биосоциален. Кинокартина передает атмосферу общества интеллигенции - все их диалоги, споры, шутки погружают зрителя в приятную обстановку ностальгии по времени, в котором зритель, вероятно, даже не жил.

Я считаю, что фильм вышел удачным - особенно удачным для 1961 года, когда государство полагалось на интеллигенцию в дальнейшем развитии. Действительно, учёные играли огромную роль. Этим фильмом режиссер донес несколько важных идей. Интеллигенция остаётся частью общества: эти люди также имеют личную жизнь, испытывают чувства и эмоции, собираются и отдыхают вместе. Но также они работают не покладая рук, ежедневно подвергая себя опасности - и все это на благо государства и человечества в целом.

Мне очень понравился фильм 'Девять дней одного года', и, пожалуй, я порекомендую его к просмотру. В нем можно найти добрый юмор, личные переживания персонажей и мотивацию трудиться для высокой цели.

«Я надеюсь, что, преодолев опасности, достигнув великого развития во всех областях жизни, человечество сумеет сохранить человеческое в человеке»

(с) А. Д. Сахаров

Для меня, как для человека преимущественно гуманных взглядов на мир, это высказывание величайшего академика СССР является ключевым в развитии человечеством атомной физики. И я поначалу хотел, чтобы фильм «Девять дней одного года» Михаила Ромма, которому я сейчас посвящаю своё внимание, приблизительно в том же духе раскрыл данную проблему… Но, возможно, и зря! Будем разбирать.

Заострю внимание на блестящем актерском составе, принимавшем участие в создании картины. Это талантливые актеры Алексей Баталов, Иннокентий Смоктуновский, Татьяна Лаврова и, разумеется, Евгений Евстигнеев. У меня не было никаких сомнений в том, что игра актеров будет соответствовать критериям исполнения того времени — абсолютно безукоризненным, потрясающим. Алексей Баталов в непривычной для себя роли открывается зрителю человеком с четкой позицией, направленной на достижение важной для него (и не только) цели, не взирая даже на, казалось бы, самые серьезные для него последствия, однако, в то же время, и человеком, сохраняющим в себе то непостижимое чувство юмора и радость жизни, которому остаётся лишь восхищаться. Герой Иннокентия Смоктуновского также предстаёт перед нами в непривычном образе, который демонстрирует его скептическое и ироничное отношение к жизнеустройству и дальнейшему прогрессу человечества. Нелегкое бремя сожалений в фильме выпало, наверное, на героиню Татьяны Лавровой, ставшей ключевым звеном эмоционального восприятия того стремительно развивающегося периода ошеломительных открытий в области Большой Науки. А вот небольшая роль моего любимого актера советского кино Евгения Евстигнеева — очень приятное дополнение рационального взгляда на несбыточные мечты обезумевших физиков-романтиков, которые при этом сами являются симбиотическими элементами сбалансированной гармонии мира, построенного Михаилом Роммом в фильме.

Тут, кстати, также следует упомянуть, что беседы героев Алексея Баталова и Иннокентия Смоктуновского являются своего рода аллюзией на тему известного спора двух персонажей И. Гёте: Фауста и Мефистофеля. Фауст воплощает неукротимость человеческого разума и его ориентацию на дело, который и говорит: «Сначала было дело». Мефистофель же осторожно старается ввести его в заблуждение, прося сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

«Девять дней одного года» Михаила Ромма — это, попросту говоря, отражение реальности атомной эпохи, которой в ту пору проникается советская интеллигенция. В фильме на самом деле охвачено множество важнейших жизненных проблем. Здесь вам и бесконечные споры людей различных нравов, лириков и физиков: одни взбираются по воображаемой лестнице на небывалые высоты в своих неосуществимых планах, связанных с покорением Вселенной, другие же их старательно спускают обратно, опровергая их и без того ни на чем не основанные теории категорически серьезными доводами. Здесь вам и тема неразделенной любви, которой, правда, уделено не столь много экранного времени, однако абсолютно безжалостной в том понимании, как она представляет участь некоторых женщин, склонных к самой что ни на есть искренней сентиментальности. Здесь вам и демонстрация тотальной разницы людей, неотрывно связанных с наукой, и людей, никоим образом не связанных с ней; достаточно просто вспомнить «Седьмой день» — «нет, бать, каждому в жизни своё…».

Подводя итог, я хочу сообщить, что в первую очередь просмотр фильма «Девять дней одного года» будто бы дал мне некоторое понимание того времени, в котором я никогда не жил. Кроме того, благодаря работе Михаила Ромма, мне стала необычайно интересна культура атомной эпохи не только в рамках советского, но и всего остального мирового масштаба. То, как человечество это всецело воспринимало на начальных этапах, как тогда казалось, поистине фантастического научного прогресса.

9 из 10

Сложно сейчас, неимоверно сложно, оценивать этот фильм. Многие могут обоснованно отметить, что слишком уж идеализированной получилась жизнь сообщества физиков, которую нам так внимательно показали. Просматривая этот фильм, может показаться, что в СССР образовалась целая плеяда одержимых людей — людей, одержимых наукой. Можно вполне аргументированно пытаться показать явно пропагандистский характер ленты — явно и недвусмысленно показывающей в самом положительном свете слуг «мирного» атома. Только все это уже совсем не важно. Перед нами известный, признанный многими фильм. Кстати, между прочим, лучший фильм 1962 года в СССР.

Поэтому я сформулирую свое личное отношение к ленте. На мой вкус, слишком много в этом фильме было описаний, бытовых сцен и отстраненных от главной темы ленты разговоров. Так вот, уж слишком эти кажущиеся «проходными», второстепенными, моменты выглядели просто. Вернее, тут слишком сильный получился контраст между значимыми — пафосными моментами и моментами второстепенными. И разрыв этот немного ослабляет картину.

Зато плюсов у ленты гораздо больше. И все они относятся к избранной режиссером форме изложения истории. Сам по себе формат новелл, фиксирующих лишь несколько дней без какой-либо линейной истории очень убедителен. Безупречная игра актеров. Но более всего меня потрясла операторская работа. Тут в каждом эпизоде мы можем увидеть удивительное построение кадра — каждый, как законченная картина. Ракурсы, планы, игра света и теней — все это заставляет вспомнить и про американские нуары, и про Орсона Уэллса, и про многое другое. Даже старого деда в избе за столом умудряются показать таким образом, с такой замысловатой геометрической проекцией, что значимости моменту придается значительно больше. Не фильм — учебник, целый альманах операторских решений.

В том, 1962 году, этот фильм конкурировал с «Ивановым детством» Тарковского. «Девять дней…» одержали убедительную победу. Однако, мне куда ближе патриотическая поэзия Андрея Арсеньевича, нежели картина о современном Прометее — человеке, жертвующем собой ради «мирного будущего». Пожалуй, в «Ивановом детстве» все было искреннее. А персонажи» Девяти дней…», их диалоги, переживания так в некотором роде и остались «на бумаге», так и не «ожили»

7 из 10

Один уважаемый мной человек в своих докладах часто приводит в качестве примера цитаты из этого фильма, я заинтересовался и посмотрел. Впечатление настолько сильно, что трудно вспомнить какую либо картину вызвавшую подобные чувства. В этой картине режиссеру М. Ромму удалось показать величие человека в его стремлении к развитию, преодолению своих слабостей во имя прогресса, и ничтожность человека в сравнении с величием вселенной, а так же в его желании упростить свое существование. Два главных героя, оба гениальные физики, друзья. Один, Митя Гусев (А. Баталов), готов пожертвовать жизнью ради попытки совершить прорыв в научно-техническом прогрессе, да что там, не ради прорыва как такового, а ради одной сотой шанса на прорыв. Другой, Илья Куликов (И. Смокутновский), предлагает ему забросить все и идти к нему в институт, на теоретическую работу которую к слову он сам презирает. Между ними девушка Леля, которая выбирает сложный пусть с Митей, претерпевает внутреннюю трансформацию через преодоление тяги к комфорту и «нормальной» жизни, преодолевает свои страдания от недостатка внимания любимого человека посвятившего себя целиком науке. Через весь фильм проходит вопрос, а нужно ли жертвовать собой ради прогресса, а надо ли это кому то. Каждый должен сам ответить на этот вопрос.

Советский кинематограф, за редкими и отмеченными мировыми наградами фильмами, приучил нас к настроению патриотизма, самопожертвования и какой-то тотальной наивности, которая, по-моему, сейчас больше напоминает глупость. И вроде бы на уровне подкорки мы любим это кино, ну, по крайней мере, поколение, заставшее Союз. Но подвох чувствуем.

«Девять дней одного года» — совершенно особенное кино. Оно, мне кажется, слишком сложное и слишком личное, а от этого забытое. Я не скрою, оно меня потрясло, и после первого случайного просмотра я его пересмотрела еще два раза. Мне было очень жаль романтиков, увлеченных наукой, и одновременно я ими очень гордилась. Воистину, это кино, в котором человеческие жертвы оправданы, и самосбережение равно провалу, но дальнейшей жизни. Еще меня поражает тихая мудрость в фильме.

Поразительно, как вполне конъюнктурную тему можно было превратить в талантливое тонкое кино. По мне, именно оно должно остаться, наряду с «Летят журавли», а не «Ирония судьбы». Я понимаю, что это слишком разное, чтобы сравнивать. Просто «Девять дней одного года» никак нельзя забывать и списывать в архив.

P.S. Я намеренно ничего не сказала об актерах, потому что и так понятно, что все работы очень талантливы. Иначе фильм бы так не врезался в память.

«Девять дней одного года» по праву считают одним из ярчайших представителей советского «оттепельного» кино. Все черты жанра налицо: дискуссионность проблематики, искренняя вера в «новый» коммунизм и светлое будущее, почти апокалиптичное ожидание войны (и да, это вместе отлично сочетается; кто не верит, тот просто не смотрел кино шестидесятых), герои-ученые, интеллигенты, представители нового поколения… Цензура, в конце концов — хоть и менее беспощадная, чем у «Заставы Ильича», но всё-таки присутствующая в конечном варианте фильма. И режиссер — не из молодежи шестидесятых, но воспитавший большую её часть: Тарковский, Чухрай, Шукшин, Кончаловский, Абуладзе… И сюжет — на ультрасовременную (тогда, в 1962) проблему управления атомной энергии. Такой фильм просто не мог не стать гимном целого десятилетия — но, как это бывает с по-настоящему великими работами, «Девять дней одного года» своей проблематикой укладываются не только во временной период этого десятилетия.

А вот о чём он — совсем другой вопрос.

Иногда совершенно нет необходимости отвечать на этот вопрос: ну какая разница, о чём, если фильм завораживает своей атмосферой, своим артистизмом, стилем или темпоритмом, если идея его очевидна, а хорош он чем-то, помимо неё… Но в случае «Девяти дней» обходить этот вопрос очень и очень сложно. Не потому что основной конфликт проговаривается прямым текстом в любых совместных сценах главных героев, но потому, что общая тема находит внутри сюжета десятки различных преломлений, делая неловкой любую попытку рассуждать о ней. Ну вот скажешь, допустим, что это фильм об Идее, но — о какой идее? Как она трактуется разными персонажами? Как она преломляется от новеллы к новелле? Как её трактует главный герой, и нет ли точки зрения, дискутирующей с его позицией? Насколько вообще Идея требует человеческих жертв и стоит ли она того?.. Ни Михаил Ромм, ни сценарист Даниил Храбровецкий не решают треклятый вопрос «а стоит ли идея человеческой жизни, даже отданной добровольно»; это делают персонажи истории, но — каждый сам для себя.

И это правильно. И это создает необходимый конфликт: напряженный, драматичный, умный, очень жизненный. Где одинаково понятны и возвышенный тихий идеалист Гусев, и скептический жизнерадостный умница Илья, и Лёля, запутавшаяся в своих отношениях, амбициях и желаниях. И папа Гусева, который просто хочет, чтобы с сыном было всё хорошо, он был счастлив, и всё у него было в порядке. И Сенцов, по-ребячески безрассудно отдавший свою жизнь за науку и даже перед смертью не перестававший работать. И медсестра, строгая женщина, по всей видимости, считающая всех этих ученых неразумными детьми, самоотверженно приближающих себя к смерти. И директор Бутов, беспокоящийся не только за престиж института, но и за своих сотрудников. И случайные физики в блистательном исполнении Евстигнеева и Козакова… Вся эта галерея портретов абсолютно разных людей, но таких понятных и по-человечески родных, создает сложную смысловую вязь, то подтверждая правоту главного героя, то, напротив, ей возражая — но не прямо, не декларативно, почти мимолётом. Не так часто встретишь сюжет, который бы работал на всех уровнях, «выстреливал» в каждом эпизоде, в каждом фоновом персонаже, не нарушал бы собственной целостности и единости.

И нет ничего страшного в отсутствии правильного ответа на поставленный фильмом вопрос и единой трактовки понятия Идеи и Долга. Ведь вся правда заключается в том, что в жизни, как и в науке, и в искусстве, торжествует плюрализм мнений. А к чему оно приведёт… да чёрт знает, к чему оно приведёт.

-Стоит ли это того, чтобы отдавать свою жизнь?

-Да, стоит.

-Может, зря всё это открыли? Кому это нужно?

-Нет, не зря. Когда-нибудь люди скажут нам спасибо. Кроме того, мысль остановить нельзя. Даже если вдруг забыть всё что сделано, всё равно, те, кто будет жить после нас, пойдут той же дорогой.

***

Девять дней одного года. Девять дней, меняющих жизнь. Девять поворотов в судьбах и душах людей, двигающих прогресс. Девять дней надежд и побед, девять дней поражений, разочарований и обид.

Гусев и Синцов, два ученых, удачно поставивших опыт, оказываются в результате облученными, но это не остановит их, они продолжат свою работу во что бы то ни стало. Митя Гусев будет снова и снова ставить свои опыты уже без старшего товарища, получившего смертельную дозу облучения; вселяющая надежду маленькая победа будет сменяться поражением, но он будет продолжать, мысль остановить нельзя…

Любовная линия в картине играет второстепенную, побочную роль, она призвана подчеркнуть одержимость Гусева работой, опытами, наукой. Семейная жизнь не имеет для него значения, Леля в чем-то права, упрекая его что она ему не нужна и он ее совсем не замечает.

В ленте совершенно замечательные диалоги, философские, жизненные;каждый кадр, каждое мгновение имеет смысл и значение.

На одном из сайтов был такой комментарий:«По культуре страны, в частности по фильмам, можно проследить идеалы общества, то, чем живут люди в тот или иной период.«Девять дней одного года» — беззаветное служение своему делу, подобно тому, как фильм «Гараж»,например, является зеркалом общества 80-х годов.» По-моему, точно подмечено.

10 из 10

Первая увиденная мною картина М. Ромма. Не считая «Обыкновенного фашизма». До просмотра было ожидание более философского произведения. Мне почему то казалось что Ромм, учитывая свою деятельность во ВГИКе — режиссёр более авторский. Или как принято говорить, «артхаусный». Но посмотрев после этого фильма несколько ещё его работ, я понял что это не так.

«9 дней одного года» будет понятен практически каждому зрителю, начиная с подросткового возраста. Не учитывая наверное длинные и многочисленные разговоры о науке. На мой взгляд их было слишком много. Со временем они начинали уже утомлять. Ромму отлично удалось раскрыть характеры своих героев. Это очень важно. Чем больше зритель узнаёт о том или ином персонаже, тем лучше он понимает и воспринимает его поступки и действия. Если режиссёру не интересны его герои, то фильм уже провален. Конечно без усилий актёров, это так удачно бы не получилось. А актёры потрясающие. Хорошо запомнился Смоктуновский. Который своей лёгкостью в кадре схож с А. Мироновым. Несмотря на лёгкость, чувствуется внутри его героя некая загадка. Ему далеко не легко. Но он пытаеться не показывать этого своим друзьям. Персонаж в исполнении Баталова довольно неэмоционален. Но мы как и он, знаем его трагический диагноз. Ради своей идеи и успеха советской научной физики, он жертвует собой. Главная героиня в начале фильма не может разобраться в своих чувствах. Когда ей это удалось, ничего не может поделать с решениями мужа. Зная, что он посылает себя на гибель.

Эта лента о человеческих отношениях. О любви, о поступках, о моральных ценностях. У каждого они свои…

8 из 10

Знаете, что просто поражает в этом кино? То, что оно было снято спустя каких-то 15—16 лет после второй мировой. И память о ней, и ее боль, и ее ужас стали скрытым стержнем фильма, явная суть которого — вера в человека, любовь к человечеству, абсолютно живой гуманизм и какое-то иррациональное знание: идеальный Мир возможен и достижим, более того, он дело рук человеческих здесь на земле. Представьте только, на дворе 1961 год. В хорошо обозримом прошлом сороковых еще делали подушки из женских волос, а из человеческой, в том числе детской, кожи — абажуры для ламп, а из костей — пуговицы, жгли людей, как дрова в печках, закапывали живьем, травили голодом…

Очаровываться людьми, видеть смысл, знать ответы, жить в свете идеала, верить в жизнь, создавать в искусстве счастливые утопии, «райских» людей, почти святых-подвижников после такого… Разве это реально? И тем не менее, Михаил Ромм снимает такое кино, идеальное и простое, ни минуту не рефлектирующее на тему: а достойны ли мир и человечество, чтобы отдавать за них жизнь, к тому же такую молодую и красивую, искреннюю и ясную, талантливую и прямую, как жизнь героя А. Баталова — Мити Гусева.

Когда-то Иван Тургенев в своей знаменитой речи «Гамлет и Дон Кихот» предложил довольно впечатляющую классификацию людей. Определяющим критерием стало их отношение к Идеалу. Постараюсь пересказать суть. Первые — гамлеты. Они Идеал ищут, не зная точно, в чем или в ком он, сомневаясь в поисках дорог к нему, ошибаясь, обманываясь, а другие — донкихоты — его нашли, с дороги уже не сворачивают — идут по ней прямо, честно считают, что не заблуждаются, выполняя жизненное задание без ошибок.

Кто-то скажет, что очень просто получить идеал уже готовым. У Дон Кихота Гусева это социализм, польза человечества, гуманная наука, «мирный атом» или нейтрон. Получить (вместе с господствующей идеологией) и потом уже не рассуждать о нем, не подвергать анализу. Признать за высшее и все.

Но как же быть с силой жертвы? Ему же ведь — идеалу этому — служить надо, жертвовать собой, живя от переливания до переливания крови и выслушивая от врача: «Еще одно облучение — и конец. И не возвращайтесь ко мне, помочь вам ничем не смогу…». Улыбаться при этом, смотреть на облученную подопытную собаку «святыми глазами» и говорить: «Ничего Джек! Мы еще повиляем хвостиком…». И писать перед страшной операцией в, возможно, предсмертной записке: «Если Илья раздобудет мне брюки, мы успеем махнуть в «Арагви»». И рисовать в ней трех веселых человечков, взявшихся за руки: Митя — Леля — Илюша…

Илюша (И. Смоктуновский) — Гамлет, скептик, гениальный ученый-теоретик, талантище, только в финале понимает, что донкихоты, быть может, и не ошибаются вовсе, не самообольщаются насчет спасения человечества, жизни не для себя. Ведь именно практик-романтик, лирик-физик Митя совершает гениальное открытие и навсегда оставляет свое смешное имя в истории. Гусь не звучит как вольт и ампер, да. Но разве Кихот звучало? Разве не подразумевали под этим словом когда-то просто шута, объект для насмешек?

Процитирую Тургенева, потому что лучше о Мите сказать не сумею:

«Что выражает собою Дон-Кихот? Веру прежде всего; веру в нечто вечное, незыблемое, в истину… требующую служения и жертв… Дон-Кихот проникнут весь преданностью к идеалу, для которого он готов подвергаться всевозможным лишениям, жертвовать жизнию; самую жизнь свою он ценит настолько, насколько она может служить средством к воплощению идеала, к водворению истины, справедливости на земле. Нам скажут, что идеал этот почерпнут расстроенным его воображением из фантастического мира рыцарских романов; согласны — и в этом-то состоит комическая сторона Дон-Кихота; но самый идеал остается во всей своей нетронутой чистоте. Жить для себя, заботиться о себе — Дон-Кихот почел бы постыдным…В нем нет и следа эгоизма, он не заботится о себе, он весь самопожертвование — оцените это слово! — он верит, верит крепко и без оглядки. Оттого он бесстрашен, терпелив, довольствуется самой скудной пищей, самой бедной одеждой: ему не до того. Смиренный сердцем, он духом велик и смел; умилительная его набожность не стесняет его свободы; чуждый тщеславия, он не сомневается в себе, в своем призвании, даже в своих физических силах; воля его — непреклонная воля».

Замените «набожность» на веру в социализм, замените «самую скудную пищу, самую бедную одежду» аскетизмом и воздержанием, отсутствием отпуска, отдыха, каких-либо развлечений и проч., и получится Митя Гусев. Райский тип, святой из истинно русской (тургеневской в данном случае, а не сервантесовской) мечты-сказки об идеальном человеке, которая, конечно же, одних обольщает и обманывает, а потому охлаждает, других же горячит, прибавляя надежды и энтузиазма.

Мне — теплохладной — смотреть на столь горячих людей было как-то не по себе. Ведь у меня, к несчастью, совершенно нет поводов сказать:

«Колите меня, рыцарь, но да не послужит моя слабость к уменьшению славы Дульцинеи; я все-таки утверждаю, что она совершеннейшая красавица в мире»!

«Современная наука, в особенности

современная физика — это упорный и кропотливый труд.

За первой блеснувшей удачей следуют месяцы,

а иногда и годы проверок, повторных опытов,

разочарований, удач и неудач».

Фильм известного режиссера Михаила Ромма «Девять дней одного года» в свое время играл одну из главных ролей в отечественном кинематографе.

Действие происходит в начале 60-х на территории бывшего СССР. Сюжет необычен, хотя для того времени ядерная физика была очень актуальной темой.

Гусев — молодой ученый, занимается проблемами ядерной физики. Несмотря на полученную большую дозу радиации от ионизированной плазмы, он продолжает заниматься своей работой, не бросая её наполовину. Ради будущего поколения.

В 60-е годы, во время правления Никиты Хрущева, наша аграрная страна имела практически безграмотное население. Наука и техника только начинали набирать обороты — полет Юрия Гагарина прекрасное тому доказательство. И, конечно, развитие ядерной физики. Тем, кто этим занимались, надо было воздвигнуть памятники. Вкладывая огромные усилия, эти люди старались сдвинуть человечество хотя бы немного вперед, хотя бы ради того, чтобы приблизить род людской к неисчерпаемым запасам энергии.

Мир стоит на грани катастрофы. Кибернетика и радиоэлектроника. Ядовитый парадокс. Война движет технику большим скачком».

М. Ромм сумел создать уникальное кино, охватывающее ядерные исторические моменты развития страны того времени.

Так как большую часть времени мы видим всевозможные рубильники и пульты управления, оператор Герман Лавров привлек мое внимание сценой в ресторане, где мы видим наполненный зал.

Создалось ощущение, что камера держалась на потолке.

Но в остальном, разнообразия планов не было. Оператор не занимался поиском «изюминок», поиском такого кадра, который мог бы вам запомниться и запасть в душу. Все крайне суховато и постно. Но в этом и вся суть! Зритель должен почувствовать эту пресность. Так как(Что, опять «так как»?) действующие лица работают на научной станции, то и в кадре проявляется крайняя строгость и простота. Ничего лишнего. Только одинаковые стены и аппараты управления, стоящие в лабораториях. Но нашему герою не важны условия, в которых он работает.

Если говорить о светотени, то в кадре присутствует больше затемнения, тусклый свет виден в небольших количествах. И, тем не менее, для советского кино того времени использовались хорошо спроектированные, современные декорации западного уровня.

Ученые-физики не могли поверить, что кино снималось в павильонах, а не в настоящих лабораториях атомного института.

Что касается музыкального сопровождения, то оно почти отсутствует. Звуковую дорожку заменяют гудящие, словно холодильник электронные звуки работающих аппаратов. А порой и протяжные вои сирены. Это усиливет эффект присутствия.

«Коммунизм должны строить добрые и терпеливые люди».

Фильм хорош еще тем, что ненавязчиво показывает силу человеческого характера, волю человека, идущего к своей цели.

Несмотря на то, что жанр данного фильма можно отнести больше к интеллектуальной драме, смотрится он достаточно легко. Режиссер сумел добавить фрагменты, где мы на одном дыхании наблюдаем любовные отношения молодых людей…

«Если бы все были Гусевым. Представь…три миллиарда Гусевых!»

Дмитрий Гусев в замечательном исполнении Алексея Баталова — сосредоточенный человек, знающий толк в своем деле. Одаренный ученый Гусев является одной из любимейших ролей актера. Хладнокровный, расчетливый и рассудительный он точно знает, что ему надо, и он этого добиваться, не важно при каких сложившийся обстоятельствах.

Илья Куликов, теоретик, давний товарищ Гусева. Этого насмешливого и самодовольного типа сыграл Иннокентий Смоктуновский, он постоянно загоняется в споры вместе с Гусевым. Они могут часами вести спор о чем-либо, настаивая на своей точке зрения. В целом, он может быть очень занимательным собеседником, не давая заскучать никому.

Да(запятой здесь нет) и не только они ведут рассуждения о глобальном. Порой, Гусеву приходится доказывать научно-исторические факты.

и гипертрофированные убеждения своим коллегам.

Как говорится: «Каждый человек имеет право на мнение, значит я могу раздавать медали за лженауку».

«Я люблю изучать дураков, дурак не может не быть интересен. Дурак явление общественное. Не будь них, картина была бы не полной. Дурак точно отражает своеобразие своей эпохи. Умный может оказаться впереди эпохи и в стороне от неё», — типичное высказывание Куликова.

Что принципиально, я не услышал, чтобы упоминали фамилию Никиты Сергеевича. Вероятнее всего, цензура не позволяла трогать святое.

А в остальном в кино говорится о разном: Американцы, Европа, ядерное оружие, полеты в космос, атомная энергия. Для периода хрущевской оттепели это кино было просто необходимо, оно имеет огромную художественную ценность.

Роль Лёли, для молодой актрисы театра «Современник» Татьяны Лавровой стала переломным моментом в её жизни. Из всего опыта в съемках художественных фильмов, эта роль стала главной в её кино карьере.

Её героиня достаточно верная, теплая, добрая, заботливая. При этом, она тоже физик.

И когда Гусев облучился, он старался не говорить об этом своей девушке. Она постоянно уходит в глубокие размышления, и воспринимает все слишком достаточно близко к сердцу. Здоровье Гусева со временем ухудшалось. Это отразилось на его замкнутости. Лёля постоянно спрашивает у Дмитрия, что может проблемы в ней самой.

Дмитрий, Илья и Лёля представляют собой классический любовный треугольник в картине.

«-Стоит ли ради этого отдавать свою жизнь ради атома?

-Когда нибудь люди скажут нам спасибо. Те, кто будут жить после нас — пойдут тем же путем».

Я рекомендую посмотреть это кино. Оно не оставляет равнодушным, показывает пример, как человек идет к своей цели, несмотря ни на что.

7 из 10

Я, конечно же, слышал о таком режиссере как Михаил Ромм. Только вот с его творчеством знаком не был. О его творчестве я слышал, что оно, как говорится, очень «замороченное». Правильнее будет конечно сказать, что его картины очень глубокие. Это тот тип режиссера, который никогда не снимает «прозрачные» фильмы.

Девять дней одного года — это фильм, который рождает в голове огромное количество мыслей. Кино, которое заставляет задуматься о жизни. Жизнь — это борьба. Борьба во всем и со всеми. Безусловно, каждый увидит в этой картине что-то свое и поймёт её по-своему. Я понял именно так. Ведь главный герой — учёный физик — стремится к своей цели, несмотря не на какие опасности. Даже смерть его учителя и проблемы с его здоровьем не могут остановить его. Он все равно борется и верит, что эксперимент удастся. Позже он будет бороться со смертью, и тоже будет верить до последнего.

Также в этом фильме очень ярко выражается преданность делу, которая порой доходит до фанатизма. Герою не нужны какое-то признание или слава и к каким-либо материальным благам он относится скептически. Главное для него -это цель. И ради её достижения он готов абсолютно на все. Кстати, это также рождает такое понятие как эгоизм, который отражается на близких людях.

Актеры сыграли просто замечательно! Алексей Баталов, Иннокентий Смоктуновский, Татьяна Лаврова. Эти люди прекрасно воспроизвели своих персонажей на экране. Лаврова очень понравилась в сцене, когда её героиня узнает о том, что её муж получил последнее облучение и падает перед ним на колени. Эта сцена просто замечательна!

Кстати, смотрел я этот фильм из-за Евстигнеева, который играет там роль второго плана. Но, все равно, увидеть его на экране было приятно.

Концовка фильма также немного шокировала. Ожидал разные варианты, но фильм закончится тогда, когда этого совсем не ждешь.

8 из 10

Почему я никогда не любила сссровские фильмы? Почему всё, что так мило сердцу большинству граждан и что называется у них «душевным кино», вызывает у меня максимум снисходительную улыбку? Всё, что показывают по телевизору в выходные и праздники. «Ирония судьбы», «Девчата», «Максим Перепелица». Всё по сути — ни к чему не обязывающие лёгкие фильмы, рассчитанные на обывателя. Обычные житейские заботы, всем понятные истории, карикатурные персонажи на заднем плане, чтобы было над чем посмеяться. Советскому гражданину не о чем думать, он и так живёт в идеальной стране. Советские фильмы должны нести в себе отдых и позитивные эмоции.

Вопрос в никуда: чем это отличается от того, что мы наблюдаем по телевизору сейчас?

«Девять дней года» поразил меня прежде всего тем, что вызрел в советских умах аж в 61 году, да ещё и остался на плёнке в поразительно первозданном виде. Каким-то чудесным образом его миновала идеология, цензура и штампы Министерства Культуры. Никаких вам комичных Шурочек, собирающих по тридцать копеек на очередной юбилей; никаких героев-любовников весной на заречной улице; никаких стахановцев, рвущих жилы на заводе во имя коммунизма; никаких воодушевлённых комсомольцев, говорящих громкие речи с табуретки в летнем лагере. Фильм словно снимался людьми, в голове которых чистая мечта о светлом будущем ещё не обросла уродливыми реалиями. Ведь если отбросить всё и оставить только МЫСЛЬ — что такое коммунизм, как не прекрасный новый мир?

Неподдельный энтузиазм создателей и минимализм в построении фильма придают ему черты футуристической утопии — с точки зрения того далёкого 61 года — и сразу как-то легче становится представить себе, почему вся страна жила и двигалась в едином ритме. С одной стороны, «Девять дней одного года» могли появиться в каком угодно году (даже в 2010, только учёный работал бы на заводе с другим названием), и в этом его прелесть, его универсальность. В фильме изображено то, что было и будет всегда: человек с несгибаемой волей, с единственной целью в жизни. Преданный искатель истины, первооткрыватель Вселенной. Даже если дело его жизни окажется лишь первым спотыкающимся шагом по неровной поверхности новой науки, он будет идти дальше, пока не умрёт. И перед смертью ни разу не пожалеет о том, что не посвятил себя семье и не наслаждался жизнью так, как другие. Такие люди есть всегда, именно они — а не медведи, как поётся в одной известной песенке — вертят земную ось.

С другой стороны, именно в СССР такой человек виделся ещё как мираж, идеал, к которому надо стремиться. Именно в 61 году его можно было изобразить без «отягчающих обстоятельств», без цинизма и без бытовухи. Мимолётное виденье, гений чистой красоты.

Некоторые черты, не замеченные мной в других советских фильмах: разорванное повествование, нестандартный любовный треугольник, живые диалоги, внутренняя речь (жена на кухне), изобретательная операторская работа. Плюс ко всему, ленте очень к лицу чёрно-белая плёнка, придающая стройности и некой целенаправленности. В результате — чуть меньше двух часов истинного удовольствия и желание лучше узнать советский кинематограф.

8 из 10

Советское кино 60-х, как Карибское море, полно жемчужин. Некоторые из них легко отыскать, за другими приходится нырять. «Девять дней одного года» — из тех драгоценностей, что не на самом виду. Несмотря на блестящий актерский состав — чего стоят хотя бы Баталов и Смоктуновский в заглавных ролях! — и громкое когда-то имя режиссера Ромма, сейчас этот фильм кажется незаслуженно забытым. Его редко показывают по ТВ — наверное, потому, что сложно его привязать к каким-то памятным датам (Дня физика-ядерщика вроде еще не придумали, или, по крайней мере, отмечается он не очень массово). Да и сама тема, что называется, не в «тренде» — нанотехнологии на дворе, какое кому дело до суеты вокруг прошловекового ядерного реактора…

На самом деле, конечно, кино вовсе не о физиках, иногда проявляющих себя лириками. И даже не об извечном конфликте между чувством и долгом. Это кино о фанатизме. Об одержимости. О страсти, которая может быть сильнее даже страсти к женщине — страсти к постижению нового. Страсти быть первым.

В традиции отечественной кинокритики было сводить основной конфликт фильма к противостоянию «правильного» ученого-практика Мити Гусева (Баталов) и «неправильного» теоретика Ильи Куликова (Смоктуновский). На самом же деле, об однозначности оценок говорить не приходится, и в этом одно из многих достоинств этого кино. Ведь оба главных героя — блестящи в своем роде, просто один — блестящий романтик, а второй — блестящий циник. Получается такая хрестоматийная пара, в которой можно увидеть своеобразный парафраз Ленского и Онегина. Один свято уверен в разумности человека и победе прогресса, ради которой стоит подвергать себя опасности, медленно, но верно набирая смертельную дозу излучения во время экспериментов на ядерной установке, добиваясь заветного потока этих чертовых нейтронов. Для второго же эти самые эксперименты — суть игра ума, повод в очередной раз продемонстрировать собственную незаурядность. Но авторы фильма — Ромм и сценарист Храбровицкий, написавший чуть раньше великолепное «Чистое небо» — не осуждают Куликова впрямую. Герой Смоктуновского показан в меру подонком в личных отношениях, но при этом он обаятелен и искрометен. А Гусев — отшельник, подвижник и едва ли не святой — своим истерическим служением работе доводит до белого каления жену Лелю, которая все мечется между Митей и Ильей…

«9 дней» были бы, наверное, просто хорошим «производственным фильмом» периода «оттепели» — если бы не лирическая линия. Неправильный любовный многоугольник — Он, Она еще один Он и Ядерная Установка — преподнесен здесь в стилистике французской «новой волны», и с соответствующим качеством. Сцена в ресторане, снятая как дуэль между Митей и Лелей с медленным круговым движением камеры, — завораживает, как танец, при том, что участники этого диалога-поединка статичны. Объяснение на переговорном пункте, когда Митя признается любимой, что фактически находится на грани жизни и смерти — нахватал радиации за время прежних опытов… Картинки из семейной жизни, в которых Лелю — не уступающую мужскому дуэту Татьяну Лаврову — швыряет от раздражения мужем до поклонения ему… Все это снято так сдержанно и просто, и вместе с тем, с таким гигантским внутренним напряжением, что производит эффект ядерного взрыва в коробке. Словом, здесь есть, что посмотреть, и есть, что посмаковать… И особенно хорош неожиданный открытый финал. Он так и не дает точного ответа на вопрос, что стало со смертельно больным Митей, но недвусмысленно утверждает — в конце концов, все-таки побеждает жизнь.

9 из 10

«Во мраке неведомого зреют зародыши бесконечных горестей…и бесконечных радостей. Можешь ты обратить свой взор к восходящему солнцу? Тогда радуйся. И если в конце концов оно ослепит тебя — все равно радуйся! Ибо ты жил»

(с) Теодор Драйзер

Один из наиболее значимых советских режиссеров Михаил Ромм сделал полустранный снимок мгновения начала 1960-х, грезящих испытанием атомной энергии, первыми полетами в космос и разработкой ядерного оружия. За основу взята реальная история, только не романтизированная, а скорее переделанная под атмосферу того времени с присущим ему альтруизмом в науке и тревогой в сердцах. Редкая оригинальность данной интеллектуальной драмы заключена в том, что это истинное дитя начинающейся эпохи сверхскоростей и сверхреакций, благодаря глубокому исследованию Роммом природы человека на примере трех главных героев — ученых, представленных мечтателями, стало сродни исследовательской работе, не утратив своей легкости восприятия и душевной близости обычному зрителю.

«Девять дней одного года» — фильм-притча, размышление на особом языке черно-белой пленки, внимательного построения кадра, подчеркнутом свете о мотивации персонажей, запутавшихся в своих отношениях. В какой-то момент повествование, ведущееся в двух взаимодополняющих плоскостях — о работе на благо человечества и о любви, которая, как ни крути, эгоистична, сливается в одно, давая понять сколь зыбка условная грань между тем и этим, когда на деле абсолютно все происходящее в социуме варится в одном котле. Будучи поистине непревзойденным портретистом, способным вдохнуть жизнь даже в каменную статую, Михаил Ильич Ромм создал светотень из характеров Лёли, Мити, Ильи, ни в одном не уклонившись от сложной подачи реальности, не существующей лишь в однозначных критериях, заставив захлебнуться нездоровую тенденцию невежд видеть в советском кино как жанре лишь агитку.

Лента начинается с того, что физик-экспериментатор Митя Гусев (Алексей Баталов) получает опасную дозу радиации, второе облучение его убьет и поскольку в характере Гусева есть что-то фанатичное, от чего жизнь и работа для него неразделимы, здесь же начинается наблюдение режиссера за человеком, по своей воле ходящим по краю обрыва. Интересно, что сама тема смерти интересует Ромма постольку поскольку, и акцент сделан совсем не на ней, а на развития характера Гусева, хмурого и задумчивого в начале картины и уравновешенно-ироничного в финале. В ленте действительно много спокойной иронии, от первых кадров и до названия. Быть бы Гусеву типичным героем, жертвующим собой на благо планеты в попытке подарить той мощной источник энергии, сродни солнцу, о котором когда-то сказал в своем романе Теодор Драйзер, если бы не его холодность к жене, ссоры с другом, жестокость с коллегами. Оправданно ли все это? И что естественнее: боль ближним в погоне за процветанием потомков или уход от решения глобальных проблем, одарив теплом двух-трех людей рядом? Словом, действительно ли эгоизм и альтруизм две ветви одного дерева?

Лёля (Татьяна Лаврова), когда-то любившая Гусева и ушедшая от него из-за того, что он променял ее на работу, словно мостик между ним и Ильей Куликовым (Иннокентий Смоктуновский). Лёля сохранила теплые чувства к Гусеву, что не помешало ей собраться замуж за Илью, которого она не менее самоотверженно и показательно бросила, узнав об опасности, грозящей их общему другу. Стоит обратить внимание, как тонкая, женственная и умная Лёля с истинно женской жестокостью уходит от одного к другому, нимало не заботясь об их чувствах, становясь одновременно жертвой и палачом. Лучше всего об этом высказался Иннокентий Смоктуновский, обронивший в Карловых Варах замечание о своем герое, что «…если она ушла от него к тому, к другому, то хуже от этого только ей, да еще, может быть, тому, к кому она ушла».

Что касается Ильи Куликова, то Смоктуновский признавался, что изначально многие пытались сделать его героя отрицательным, повинуясь инстинкту «третий лишний всегда плохой», отыскивая духовный и нравственный изъян этого персонажа. Иннокентий Михайлович был иного мнения, отчего Куликов получился гораздо интереснее и сложнее, чем мог быть, а сам актер называл своего персонажа чуть ли не единственным положительным героем фильма. В отличие от Гусева физик-теоретик Куликов не верит в разумное положительное начало человеческой природы, скептически относится ко всем добрым намерениям ученых, он «не укушен бациллой одержимости», в некоторых вопросах циничен, но…добр, по-детски раним, спокоен и мягок. Куликов и Гусев — два одновременно противоборствующих и взаимодополняющих типа личности, преследующие одну цель, чье эго только на первый взгляд в корне различно. Ромм абсолютно не боится запутать зрителя в том, кто же из них альтруист, а кто эгоист, смешивая карты чуть раньше, чем на середине фильма, беспроигрышно доказывая, что не бывает одного без другого, а само подобное разграничение, может быть, втайне ожидаемое зрителем, невозможно ровно так же, как смерть человеческой мысли.

Этот фильм, как и всё творчество Михаила Ромма, на первый взгляд, чересчур пронизано идеологическими мотивами той эпохи. Поэтому современному зрителю сложно в его фильмах, да и во многих других советских картинах, узреть истинное предназначение освещения той или иной темы.

Я всегда, при просмотре картин советского времени, подвиги, поступки, отношения, горести и радости прежде всего отождествляю с человеческими качествами, человеческой душой, а не с идеологическими догмами и политическими взглядами.

Поэтому настоятельно советую всем зрителям, при просмотре таких фильмов, в персонажах видеть живых людей, а не политическую единицу. Вы же, когда смотритесь в зеркало, не ассоциируете себя всецело со своими мыслями и поступками с каждым действием правительства страны.

Но это применимо к фильмам, которые сняты именно про людей, где нет явного перебора в сторону догмата, так как в этих картинах уже гуляет смысловая пустота и псевдопафос. Уровень этого самого перебора все же каждый определяет по-своему.

В фильме «Девять дней одного года» показаны именно люди, с большой буквы. Да ко всему прочему все эти учёные имеют определённые достоинства и недостатки, которые в свою очередь выросли из их общего повседневного занятия, а именно, безудержного стремления освоить атомную энергетику.

Так, например, Гусев, настолько предан своему делу, что ни себя не щадит, ни сотрудникам спуску не даёт, да к тому же уделяет внимание любимой жене только когда есть время, а именно, придя с работы ночью, подолгу смотрит на неё раз в день, когда она спит. Илья слишком умён и удачлив, поэтому с лёгкостью и ироничным цинизмом рассуждает о жизни и человечестве. Лёля преданно любит Гусева и поэтому, даже ещё до замужества, в ответ на его внешнюю холодность реагирует до умиления стервозно и кокетливо, что даже кажется, что актриса переигрывает, ан нет — это, собственно, героиня. Герои Казакова и Евстигнеева тоже скучать зрителю не дадут.

Также хочется отметить великолепную операторскую работу Германа Лаврова. Кадр почти постоянно в статике, но какой это кадр! Героика обыкновенного человека, бросившегося в безотчётном стремлении достичь призрачной цели-блага для человечества, и отчаяние этого человека при фактическом освоении лишь первой ступени всего того, чего добивался — вот, что должен был получить зритель при взгляде на экран, с чем оператор, на мой взгляд, блестяще справился. Чего только стоит разговор уже больного Димы Гусева с отцом — профиль старика на фоне деревянной горницы, лицо главного героя, отъезд по железной дороге, или же фигурка еле идущего главного героя но фоне гигантской стены атомных испытательных лабораторий. Такое не забывается. Символика просто зашкаливает.

Также в плюсах стоит то, что авторы заведомо не вставили в этот фильм традиционной советской надрывной музыки, тем самым оставив зрителя один на один с потрясающими эмоциональными моментами, такими, как, например, развязка истории с обманом после последнего неудачного опыта, да, к тому же, чуть разбавили трагедию и пафос данной темы забавными характерами учёных, в том числе, умильными отношениями и бытом Лёли, Димы и Ильи.

В общем и целом, великолепный фильм-раздумье советской кинематографической эпохи, где высказаны очень важные слова о смысле и цели человеческой жизни, которые и сейчас очень полезно правильно воспринять и усвоить.

Ожидал сногсшибательного кино по теме тонкой психологии и глубокой антропологии советского кино 70-х. Но не тут-то было. Фильм о героическом труде с трагическими нотками. Та же «Повесть о настоящем человеке», только в научной лаборатории, в которой пытаются синтезировать термояд. Я знаю, что многих этот фильм отправил в науку, что идеологический пафос нужен сейчас, что сегодняшний цинизм не лучше идеологического прессинга. А всё-таки апломб и идеологичность отравляют тот светлый и искренний контекст, который фильм реально несёт. На фоне стохановских подвигов людей не видать. Те характеры, что созданы похожи на комикс: персонажи настолько яркие, что выглядят картонно. Правильный стохановец, циничный говёный интеллигент, ходячие шаржи вместо рабочего коллектива.

Похвалить, впрочем, тоже надо. В фильме хорошие диалоги (пусть не все). Отличные актёры (Смоктуновский, Баталов, Евстигнеев). Хвалить Смоктуновского в этой роли, наверное, будет неоригинальным ходом: фрагменты этой роли разодраны на видеоцитаты, которые можно увидеть по ТВ с частотой чуть ли не раз в неделю. Работа над звуком. Отличная картинка. Отличные интерьеры — лаборатории, коридоры, двери, лестницы, экспериментальные установки. Отличная работа со светом в интерьерах: иногда настоящий импрессионизм! Эта часть работы столь хороша, что заведомо перевешивает идеологический гнёт. Авторы сдав конъюнктуре сердцевину фильма, сделали шедевр из его оболочки, кожуры.