Дьявол играет на балалайке (1961)

Синопсис: Весна 1950-го года. В затерянный где-то под Иркутском лагерь военнопленных приезжает новый замполит Александр Зейденвар с молодой женой Еленой, которая должна занять должность переводчицы. Для родившейся в Вене еврейки, чудом сумевшей выжить в концлагере, тяжело вновь оказаться за колючей проволокой, и женщина находится на грани нервного срыва. Тем временем от осведомителя из среды военнопленных руководству лагеря становится известно о готовящемся побеге. Начальник лагеря Фузов предлагает предотвратить его с помощью репрессивных мер, тогда как Зейденвар считает, что нет смысла ожесточать бывших врагов и уговаривает своего командира включить потенциальных бунтарей в ближайшую партию репатриированных…

Удивительно, но снятый в Западной Германии по еще не остывшим после войны следам фильм о судьбе немецких военнопленных в Советском Союзе, получился намного более человечным и честным, чем вышедший на экраны в начале XXI-го века «Побег из ГУЛАГа» вроде бы поднимающий ту же самую тему. Вот только ключевое слово тут: «вроде бы». Лента Леопольда Лахолы, снятая меньше, чем через 10 лет после возвращения на родину последних немецких солдат Второй мировой, вообще не об ужасах лагерей. Собственно, единственный «кошмар» здесь — это отсутствие свободы, о которой мечтают все заключенные. И вот об этой-то свободе, внутренней и внешней, и рассказывает грустная и искренняя повесть чешского режиссера.

В «Дьяволе, играющем на балалайке» совсем нет пресловутой «клюквы». Единственное, что можно посчитать за привычный «западный» штамп здесь — это название картины. Все остальное — максимально точное и аккуратное воспроизведение реалий: повседневной лагерной жизни, в которую практически не вмешивается администрация, оставляя контроль за происходящим на откуп самим заключенным. Среди них, как водится, есть те, кто тесно сотрудничает с начальством, есть неформальные лидеры и есть основная масса, не принимающая ничью сторону. При этом, главный герой ленты с немецкой стороны, Петер Йоост, относится как раз к той самой, третьей группе — к людям, терпеливо ждущим своей очереди на репатриацию. Однако его авторитет у других пленных заставляет лидеров «мятежников», замышляющих побег из лагеря, обратиться за помощью именно к Петеру, ставя его перед нелегкой нравственной дилеммой.

Второй сюжетной линией фильма становится скрытое противоборство между начальником лагеря Фузовым и замполитом Зейденваром, на которое накладываются непростые отношения обоих мужчин с переводчицей Еленой Зейденвар. Для нее, еврейки, чудом оставшейся в живых после концлагеря, невыносимо снова оказаться за колючей проволокой. Но она, как верная жена, следует за своим супругом, стараясь отстраниться от окружающего. И в этом отстранении немцы для нее уже не кажутся врагами, еще недавно уничтожавшими ее собственный народ. Скорее, они ее собратья по несчастью, к которым женщина относится с явным сочувствием. Ее муж, одержимый идеей примирения, пытается стать среди заключенных «своим», что вызывает откровенное неприятие у «непримиримых» немцев и снисходительную усмешку у Фузова, который не идет на открытый конфликт со своим заместителем только из-за Елены.

Наконец, сам Фузов — сосланный в Сибирь за порочащее офицерскую честь поведение, откровенно тяготится своей должностью и обязанностями, много пьет и тоскует по временам, когда все было четко разграничено: есть свои, есть чужие, есть линия фронта, которую нужно удержать и есть враг, которого нужно отбросить. А сейчас войны больше нет, врагов нет, а подвластные ему пленные вот-вот отправятся восвояси. Единственная видимая власть над ними — это право составления списков на репатриацию, превращающего этого когда-то мужественного, а сейчас сломленного жизнью человека, в подобие туземного князька.

Для Фузова побег «бунтовщиков» за несколько дней до отправления партии, в которой они должны были уехать в Германию — манна небесная. Этот побег нелеп, бессмыслен и никак не может помочь в обретении свободы. Потому что «свобода» — всегда понятие относительное. Вот Петер Йоост свободен, не выдавая беглецов несмотря на заключение в карцер. Пожилой корветтен-капитан по прозвищу «Адмирал» свободен, несмотря на смерть за несколько дней до освобождения. Японский офицер Акимото свободен, несмотря на сепукку после неудачного побега. Елена и Александр Зейденвар свободны, пытаясь наладить человеческие отношения с бывшими врагами. А вот лидеры бунтарей Лаутербах и Эбермайер так и не освободились от ложных иллюзий, по-прежнему считая русских врагами. Фузова так и не отпустила война, наградив постфронтовым синдромом, погрузившим его в пучину депрессии.

И вот эти проблемы, глубокий психологизм внешне простой лагерной драмы, сделал немецкий фильм чешского режиссера не очень понятным западногерманским зрителям. Вместо рассказа об ужасах ГУЛАГа почтенной публике предложили экзистенциальную драму, в которой к тому же почему-то не оказалось «плохих русских» и «хороших немцев». Ровно как и наоборот. А философская история об относительной и абсолютной свободе в какие бы декорации ее не заключали, не всегда способна достучаться до сердец, особенно если ее авторы не намерены особо сдабривать ее сентиментальной мелодраматичностью. А уж если добавить, что ни медведей с балалайками, ни пьяных солдат в ушанках набекрень, ни садистов-энкавэдэшников в кадре не наблюдается, то фильму была уготована прямая дорога — в забвение.