Снежная страна (1957)

Русскоязычные переводы прозы Кавабаты Ясунари порой до удивления напоминают писательский стиль Александра Куприна с его задушевной доверительностью рассказчика, очень понятной нам. С красивым естественным языком, с портретами природы и персонажей, наделённых какой-то неподдельной чистотой характеров и помыслов. Тем не менее, существует целый ряд смысловых пластов, настолько в корне отличающихся, что считывать этот культурный код бывает совсем непросто. Потому постановка Тоёдой Сиро «Снежной страны» в полном метре кажется удивительной: в ней строки повести моментально визуализируются в образы, в живые мысли, понятия морали и долга. А сами герои воспринимаются не как кем-то выдуманные, пусть даже талантливо, а как вполне жившие когда-то люди, кому выпало судьбой любить, страдать или ненавидеть.

Вот поезд, мчащийся на всех парах сквозь снеговые заносы, что открывает эту «кино-книгу». В нём Симамура, молодой художник, вновь приезжает в горную деревушку с горячими источниками, где когда-то пытался найти вдохновение. Он снова встречает Комако — девушку, чья искренность и чистота заново очаровывают мужчину. Комако собирается стать гейко — она должна оплачивать счета за лечение Юкио, сына её учительницы игры на сямисэне и одновременно друга детства. Вот, в общем-то, и весь сюжет: он замыкается между сложными любовными взаимоотношениями Симамуры, Комако, умирающего Юкио и Йоко, преданно ухаживающей за ним. И если в повести поведение Комако порой выглядит странновато, то на экране, благодаря выразительности мимики и жестов, становится понятно и почему Симамура не смог забыть её, и на что она готова ради него.

С одной стороны юная красавица такая лучшая версия чеховской Оленьки из «Драмы на охоте»: без низменных страстей и без стремления жить в достатке любым способом. Тем не менее, Тоёда решил провести параллель с другим женским персонажем. И когда, на какие-то доли секунд, Киси Кейко в крупном плане слегка заигрывается в подражании Вивьен Ли, их достаточно, чтобы прочувствовать так же разницу между Кома-тян и Скарлетт, и неодобрительно покачать головой в упрёк режиссёру. Но уже в следующее мгновение, раздираемая невысказанным чувством, недоговорённым словом, девушка бросается наперерез к паровозу, увозящему сквозь снега её любимого. Кажется, что вот сейчас, как толстовская Анна, отчаявшись, она бросится под поезд… Эмоциональный накал, сравнимый, пожалуй, лишь с туго натянутыми струнами сямисэна Комако в морозное утро.

Или с нитями ткани «тидзими», когда её выкладывают на снег чтобы выбелить. Эта внезапная тема ткачества и производства кимоно, где «матерью» ткани выступает снег, говорит об очень многом: о людях, о порядке вещей, об их чувствах. Здесь ощущается неразрывная связь земли и человека. Заснеженный пейзаж как будто выбеливает всё наносное, оставляя только самую сердцевину и тяготы простой жизни людей, невозможности вырваться за пределы этой снежной страны, где уже нити судьбы туго сплелись в полотно. Где, как только заканчивается одно испытание, следом появляется иное. И так день за днём, пока долг не будет отдан судьбе сполна.