Три песни о Ленине (1934)

Все время, пока я смотрел фильм, я вел нескончаемый немой диалог с товарищем Вертовым. Задавал ему вопросы, не соглашался, сердился, выслушивал вранье и правду, кивал в ответ или несдержанно хмыкал. А значит — плохо ли, хорошо, но — фильм заставляет зашевелиться чему-то внутри зрителя! Спустя более 80 лет после появления! Пусть таких зрителей сейчас найдется не много, но… Исчезли на карте государства и появились новые, сменились идеологии, совсем другая эпоха настала, совсем иными стали категории мышления. А вот — смотрим же! И думаем! И находим, с чем соглашаться и с чем не соглашаться. Значит, в точку попал Вертов, этот мужественный идеологический фантазер, романтик с кинокамерой, легендарный «киноглаз», экстремист от кино, мечтавший создать посредством документального кино на экране реальность, более реальную, чем сама реальность. Вертов противопоставлял хронику, кинодокумент игровому кино, обещал падение последнего… Говорил, что создает «человека более совершенного, чем Адам, создает тысячи разных людей по разным чертежам и схемам…». И не соврал же, чертяка! Создал документ эпохи, который, по прошествии времени стал реальностью, вернее, подменил ее. И создал своего обещанного Голема, более совершенного, чем Адам — и имя ему было Ленин!

Образ Ленина, конечно, в последнее время значительно поистрепался, практически исчез из сферы интереса масс. Сперва он был вождем, мессией, обожаемым многие десятилетия, потом, в 90-е, его активно ненавидели, сделав козлом отпущения за все годы «советского концлагеря», а с приходом нового века оставили в покое. И слава богу. Надеюсь, со временем, в памяти поколений он останется значительной исторической фигурой, лишенной как божественного ореола, так и языков адского пламени за спиной. Просто выдающейся личностью, добившейся и соделавшей в разы больше, чем кто либо другой в 20-м веке.

Но вернемся к «Трем песням». «Киноглаз» Вертова, безнадежно влюбленный в дорогого вождя пролетариата, выполняя заказ к 10-летию со дня смерти Ильича, хоралом исполняет полурелигиозный гимн великому создателю коммунистической партии и советского государства. Этот гимн прекрасно продуман, рассчитан и сделан так, что комар носа не подточит — партинйное руководство, я уверен, было в восторге. А зрители восхищались своим героем и верили.

Так вот, искренности фильму не занимать. Можно упрекать его в чем угодно — в подобострастном лизании большевитских сапог, откровенной агитации, плакатности, чрезмерном пафосе, фантастических преувеличениях, выдавании желаемого за действительное и во многом другом, но одного у вертовской открытки не отнять — она искренна. Это искренняя и талантливо созданная симфония печали и славы, печали от потери своей путеводной звезды, ее негасимого сияния и веры в ее воскресение. Ради пущего сияния своей звезды Вертов целенаправленно отбирал материал, наиболее ярко отражающий это самое сияние совренного мессии. Он сравнивает современную женщину из среднеазиатских республик — гордую, красивую и эмансипированную, грамотную и свободную — с забитым и угнетенным существом, которым она была до революции. Во второй песни он делает все, чтобы зрителю показалось, что со смертью Ленина остановилась вся жизнь в СССР, что людей постигло величайшее горе, почти религиозного — опять же — характера. А в третьей песне он заставляет поверить, что лучше новой советской страны — свободней, веселее, честнее, красивей — в мире не сыскать.

И — все это — правда. Ну, конечно, не все. Понятно, что монтажом вырванных из контекста кусков, музыкой, филигранной съемкой нужных моментов он усиливает смысловую нагрузку каждого кадра, вдесятеро увеличивает правду, тем самым проивзодя необходимый эффект. Но — правда все равно остается. Потому что камера, как известно, не врет. И не врет она, когда показывает счастливые лица женщин и детей, чуть смущенные от пристального, преувеличенного, непривычного внимания — это невозможно сыграть. Как невозмжно сыграть искреннее горе и даже какое-то недоумение в сценах прощания людей с Лениным. Понятно, что так смотрели не все. Но кто-то смотрел! И кто-то шел за гробом по глубокому снегу, и кто-то плакал навзрыд, а кто-то не мог взять в толк, как же теперь дальше жить. И Вертов тут как тут, фиксирует на пленку все — и живого веселого Ленина, открыточного, но искренного в каком-то там сиюминутном проявлении своего знаменитого добродушного прищура. И никто не знает, почему он так добродушно смотрит в толпу — может, хорошо покушал. Но следом идут кадры что-то говорящих ему женщин и мы понимаем, что Ильич доволен теми словами признания и благодарности, что произносят ему простые русские женщины. Все это только полуправда, как и любая документалка — не реальность как таковая, а реальность, какой ее хочет видеть художник. Но так и создается искусство. Такое, о каком мечтал Дзига Вертов.

Так создавался Ленин. Образ, в который были влюблены миллионы, миллиарды. Образ, который для масс стал символом добра, чести, справедливости, веры, синонимом светлого будущего — именно благодаря таким людям, как Вертов. Сейчас ни у кого нет такого грамотного пиарщика! Нынешним политикам приходится только утирать горькие слезы, что они — в том числе — развалили громадину советского кино, где были такие грамотные мистификаторы и кудесники, как Вертов. Каким бы он ни был, настоящий Ленин, к этому экранному — ничего, кроме симпатии и благодарности, не испытываешь.

А вот Ленин — не был дураком. Он всячески способствовал развитию кино, буквально заставил его стать искусством в тяжелые постреволюционные годы, заставил голодных и растерянных художников творить, указал им путь. Верный или не верный — не суть важно. Он сказал, куда и как идти, и кино оответило ему взаимностью. Пусть пришли не туда, куда шли, но по пути создали столько всего замечательного! Могут ли сейчас снять так? Со всеми современными средствами — так, чтоб мы поверили, чтоб загорелись? Увы.

А этим вертовским песням веришь. Веришь, что все было именно так, и нисколечко не сомневаешься в искренности этих счастливых лиц на экране. Сейчас нельзя снимать фильмы о той эпохе. Все равно будет вранье — нет сейчас таких лиц, нет сейчас такого выражения глаз, таких улыбок. Этот двухкрасочный мир более всего отвечал тогдашнему развитию массового эстетического сознания, особенностям зрительской аудитории. В том числе и поэтому он, такой лубочный, остается одним из самых правдивых и настоящих памятников своей эпохи. И даже Ленин остается как бы в стороне, на экране — становление советского человека, советского общества. Общества, где одним этим именем можно было пристыдить, поднять на борьбу, начать великую стройку или запустить прекрасное кино.

И пусть таким способом — путем запечатления на пленку и созданием великолепных агитфильмов, но коммунисты добились своего:

Ленин жил.

Ленин жив.

Ленин будет жить!

8 из 10

Есть серия картин современных художников, представляющих собой что-то типа темного пятна. Если вглядываться в это пятно, то воображение рисует разнообразные фигурки. Это даже не картины, а фотографии всевозможных расщелин, подсвеченных слабым дневным светом, демонстрирующие причудливые и замысловатые узоры естества. На подобном полотне, скорее гранитной плите, появляются надписи о Ленине в фильме «Три песни о Ленине», поэтому каждую надпись можно довоображать и домыслить. Хотя не на это рассчитывали создатели фильма, намереваясь канонизировать вождя четкостью тех самых фраз: «… мы не видели его ни разу… мы не слышали его голоса… но всем нам он был близок как отец!» и т. п. еще больший пафос.

Песни о Ленине — это триада с идейной подоплекой «Жил — Умер — Воскрес». Такая вот социалистическая религия. Возможен и такой вариант: «Фото — Гроб — Бюст». Вот скамейка. Вот Ленин на фото, вот он плакатно вздымает руку вперед, вот он в шапке ушанке кидает лозунги в толпу, вот он упокоенный лежит в гробу под присмотром Сталина, вот он снова на баррикадах… Между всеми этими ключевыми моментами жизни Ленина показана жизнь оравы людей. Кто-то плачет, а кто-то бежит, кто-то воюет, а кто-то строит, кто-то позирует на фоне мечети, а кто-то навсегда распрощался с религией и стал счастливым трудоголиком. И всех этих людей объединяет единая надежда — Ленин. В фильме нет закадрового голоса, рассказывающего о небывалых задокументированных и запротоколированных победах вождя, а лишь патриотическая музыка, пафосные надписи и умело выстроенный видеоряд, создающие атмосферу бурного радостного прогресса.

В первой песне Ленин возникает в памяти восточных народов, диких племен, каких-то индусов с верблюдами, собирателями чайных листьев и зевак парадов. По мнению режиссера, эти люди Ленина боготворили, считали лучом света, хотя никогда не видели. В песне второй Ленин умер, и зритель лицезреет его пышные похороны с паровозом, украшенным елками, и скорбными лицами чуть ли не всего земного мира. Между делом в кадре появляется сам Ленин в привычной позе многих его скульптур с грозящим кулаком, его фигуру затемняют лишь батальные сцены октябрьской революции. Песнь третья демонстрирует многочисленные парады и все изменения, произошедшие с тех пор, как вождя не стало. Все красивые фразы уже были прописаны, а потому в радостные события третьей песни вклинивается преимущественно однин лозунг: «…если бы Ленин смог увидеть нашу страну сейчас!». Вождь здесь снова присутствует в виде белых бюстов и гранитных напутствий. Каждое его появление знаменуется новой видеозарисовкой победы социализма и упомянутым уже лозунгом о прославлении социализма.

На самом деле фильм не столько о Ленине, его трагической гибели и фееричной популярности. В первую очередь это фильм о женщинах. Не случайно первая песнь открывается кадрами восточных женщин, особенно той, которую мы видим с книгой и которая мечтает о равноправии и образовании. Для нее Ленин олицетворяет идеал равноправия и дает надежды отстаивать свои принципы. Вторая песня орошена женскими слезами по поводу смерти вождя. Именно в женских глазах зритель увидит всю скорбь космической утраты. В третьей песне появляются два интервью с женщинами. Одно интервью с работницей тяжелой металлургии, которая, несмотря на произошедший с ней несчастный случай, продолжила работать и стала гордой обладательницей ордена Ленина. Другая женщина — председатель колхоза имени Ленина. Из ее интервью мы узнаем, что мужчин на селе почти не осталось и женщине пришлось всю тяжелую работу принять на себя, пока мужчины отстраивают Днепрострой и осовечивают (подсовечивают) все земное яблоко. Женщины не жалуются на свою тяжелую судьбу, женщины неимоверно счастливы строительством нового мира.

Такой вот эмоциональный по своему характеру документальный фильм, так сказать, кинопризнание любви Ленину за то, что он был… творил… умер… Но самое главное — он смог изменить мир (по мнению всех участников съемки) в лучшую строну. А что важно для зрителя, фигура Ленина не стремится вывалиться из экрана, а грациозно вписана в контекст неиссякаемой бодрости и славы советского народа.