Призрак Мулен-Руж (1925)

Один из ранних фильмов Рене Клера продолжает развивать основные мотивы черно-белого воображариума этого режиссера. Если в «Париж уснул» развертывалась типично пубертатная мечта о застывшем мире, в котором двигаешься и властвуешь только ты, то в «Воображаемом путешествии» Клер обратился к более литературно привычной феерии-сказке. Однако «Призрак Мулен-Руж» имеет существенное концептуальное отличие от своих предшественников, не говоря уж о крайне остроумном, но абсолютно спонтанном «Антракте», который просто можно считать чистым эквивалентом экспериментальной метафорической поэзии.

Поэтому рискну утверждать, что именно в «Призраке…» Клер вплотную подобрался к основам киногении, как силы, превозмогающей диктатуру литературоцентризма. В самом деле, можно просто считать, что уловка в стиле медиумов — душа, отделяющаяся от своей оболочки, но резвящаяся не на полях Элизиума, а вполне посюсторонних Елийских полях и прочих локациях Парижа — есть способ создания авантюрного сюжета с небольшим дидактическим пуантом в финале. Однако что есть такой сюжет как не метафора высвобождающейся от своего раннего паралича кинокамеры? Разве это не выход из павильонов на улицы, радостное движение киноглаза? Клер не слишком экспериментален, он не Дзига Вертов в конце концов, однако он раньше других догадался, что теперь человеку принципиально иная даже не технически, а концептуально маршрутизация и картографирование. Вертов предпочитал углы и ракурсы, с упорством древнего геометра он расчислял пунктирные силовые линии, с нахальством современного авангардиста перезапускал смерть коровы на фабрике в ее обратное линейности перерождение на пленке.

У Клера же дух камеры веет, где хочет. Она больше не держится на авторитете литературного претекста, отмеряя подобие абзацев, глав и томов. Она иронична и лирична одновременно, она не задерживается на движении, не стремится разделить его на равномерные отрезки, а скорее помещает это движение в кадр полностью, насколько это возможно. Именно поэтому, несмотря на архаику сюжета, на выходе нет никакого «декадансу». Клер был потрясающе современен, он один из первых осознанных кинематографистов по преимуществу, нежели те, кто скорее еще пытались снять некое подобие визуальных романов, заранее расписываясь в относительности успеха. Скрестив пугающее с эксцентричным, Клер на долгое время вывел ту формулу, которая перебралась с ним и в кино звуковое.

7 из 10