Кабинет доктора Калигари (1920)

Интересная и необычная (для нашего времени) лента, которая оставила незаменимый вклад в истории мирового кинематографа. Эпоха немого кино позволила отразить театральный талант актёров на экране, а переход на массовые экраны смог донести декорации и грим, поведав удивительную историю о докторе Калигари.

Встречаем мы по началу разговор двух людей, которые окунают зрителя во флэшбэк (и это-то в 1920 году!), повествующий о странных и мрачных событиях. Перед нами предстаёт сам доктор Калигари, охотно жаждущий показать своё шоу на ярмарках. Демонстрация сомнамбулизма (или как сейчас более принято называть «лунатизма») мрачного существа Чезаре, который желающей публике может предсказать будущее. Ключевая изюминка фильма заключается именно в сомнамбулизме, так как после представлений зрителя встречают новостями о новых убийствах.

Картина очень интересно преподносит страх и опасность. Учитывая только звуковое сопровождение, основа всего саспенса лежит на картинке и субтитрах, поэтому для мрачности можно вместо оригинального композитора фильма Альфредо Антонини ставить хоть «Лакримозу» Вольфганга Амадея Моцарта, хоть главную тему «Хэллоуина» Джона Карпентера – мистика от этого будет только гуще.

Убийства в городе параллельно сопровождают развитие романтических ухаживаний за девушкой, которую зритель уже встречал. В целом, детектив (как жанр) по расследованию даёт нам только глупых полицейских, что отчётливо позволяет убийце выходить на ночные миссии. Зритель знает, кто виновник, но тут вход вступают преобразование души, что отражается на психологическом сопротивлении убийцы. Сопротивлении чего?

Главная загадка фильма весьма дерзко подводит зрителя к мистическим и оккультным делишкам, поражая, по началу, нахождением важного артефакта и разоблачением виновника преступлений, чтобы в дальнейшем вывести лунатизм на кульминационную нить.

Впечатляет закрученность сюжета, интересно выведено раскрытие мрачности кабинета доктора Калигари, неожиданные повороты позволили усомниться в уведенном, а финальный кадр вообще переворачивает всё с ног на голову. Зритель до последнего думает, что открывшиеся факты уже пояснили за все странные деяния, но очередная встреча с героями (будь то девушка, или Чезаре, или сам Калигари) снова окунают в головоломку. Что происходит? Финальный эпизод говорит обо всём, что очень прекрасно «проливает свет» на все страшные события ленты.

К схожему приёму пришёл Мартин Скорсезе в «Острове проклятых», вот только для 1920 года это было новаторством и большим шагом далеко вперёд. Отличное полотно, которое преподаёт ключевой урок по истории кино и ступает на тропу жанра «ужаса».

Фильм «Кабинет доктора Калигари», фильм фильмов и отец мирового кино, оказавший самое большое влияние вообще на все, что было в последующий 101 год в кинематографе, надо понимать, что помимо исключительного визуального решения, уникального кинопространства (запустившего немецкий экспрессионизм, который создал такие жанры, как хоррор и триллер), помимо массы новаторских киноприемов (от геометрии декораций до освещения, кадрирования и т. д.), впервые в истории кино воплотивших на экране человеческие эмоции и максимально эмоционально воздействующие на зрителей, помимо всего этого культовый фильм «Кабинет доктора Калигари» имеет колоссальную плотность сценария, событий, поворотов, «перевертышей», то есть в основе его, в позвоночнике его лежит виртуозно придуманный и просто-таки ураганный сценарий! Как говорится, ни Нолан, ни Шьямалан рядом не валялись. А это 1920-й год. В пожарах от пленки люди в кинотеатрах сотнями горели. Дикие времена зари кинематографа.

К слову, фильм сегодня смотрится на одном дыхании, прекрасный и обаятельный в своих декорациях и пракиноязыке до невозможности. Да и потом, разве вы не хотите быть Калигари? Разве вы сами не Калигари? Задумайтесь об этом!

Легендарный хоррор, которому в этом году исполняется ровно 100 лет!

Кабинет доктора Калигари

Да-да, поздравляем великую классику с юбилеем. «Кабинет доктора Калигари» — настоящая жемчужина немецкого экспрессионизма. История гласит, что перед нами вообще самый первый полнометражный фильм ужасов, где показано измененное состояние человеческого сознания.

Я не собираюсь с пеной у рта кричать, что поклонники хоррора обязаны ползать на коленях за «Калигари». Нет, прекрасно понимаю тех зрителей, кому «Калигари» дался очень тяжело. Не все обязаны лелеять немецкий экспрессионизм, безусловно. Напоминаю еще раз — фильму 100 лет!

Но, «Калигари» все-таки надо посмотреть, ребят. Хотя бы один раз, хотя бы одним глазком. Зачем? Это прозвучит немножко странно, чтобы лучше чувствовать современный хоррор. Нотки «Калигари» присутствуют в каждом психологическом триллере-хорроре. Чертовски влиятельный фильм!

Зомбион никогда не поставит постановщика Роберта Вине на одну ступень с любимчиком (тех лет) Фрицом Лангом, положа руку на сердце, но «Калигари» умудрился впечатлить. Чем? Даже не забавными декорациями, а именно самой историей.

В небольшом городке появляется некий доктор Калигари, мужик устраивает особое шоу на ярмарке, в главной роли — сомнамбула Чезаре (его великолепно отыграл Конрад Фейдт). Два друга — Алан и Франц, решают сходить на шоу, а в городе тем временем начинают происходить убийства.

Вине смог заинтриговать и под конец немножко удивить. Неожиданный финал. Фильм отлично разыгран, помимо выше упомянутого Фейдта, можно выделить Вернера Крауса в роли Калигари. Меня привлекает немецкий экспрессионизм, но в определенных дозах, т. е. периодически заглядываю в эту главу хоррора.

Кто-то вон говорит — якобы театральщина и рухлядь. Короче, думайте сами. Я получил большое удовольствие.

8,5 из 10

Сегодня до меня дошло, чем триллер отличается от детектива. В детективе главный герой — сыщик. В триллере главный герой — жертва преступления или убийца, он же маньячелло. «Кабинет доктора Калигари» — один из первых триллеров. Всё сосредоточено на переживаниях пострадавших.

Первый в истории кинофильм, передающий на экране изменённые состояния человеческого сознания. Не сомневаюсь, что Мартин Скорсезе задумал свой «Остров проклятых» (2009) после просмотра классики. Как же гениально снято, я до последних минут не понимала, в чём нежданчик. А эти волшебные декорации? Весь город, поля, леса — стилизованно нарисованные большие полотна бумаги. Люди ходят по игрушечным улицам. Сначала я решила: ну, ладно, не снимали по-настоящему, значит, задумка режиссёра такая.

Выходу фильма в Берлине в 1920 году предшествовала оригинальная рекламная кампания: по всему городу были развешаны плакаты с надписью: «Ты должен стать Калигари!» без каких бы то ни было дополнительных пояснений. Многие кинокритики пишут, что в фильме выразилось отчаяние от поражения немцев в Первой Мировой войне. Ничего такого я не заметила. Вообще, ни темы войны, ни поражения.

Советские искусствоведы того времени категорически не приняли фильм, разгромив его отрицательными отзывами. Он, действительно, необычный, снятый в манере экспрессионизма. Что скрывать, такие фильмы до сих пор не все могут смотреть. Как и картины Эдварда Мунка, Амедео Модильяни и Эрнста Людвига Кирхнера не каждому нравятся. Экспрессионизм стремится не столько к воспроизведению действительности, сколько к выражению эмоционального состояния автора. Для художников и кинематографистов всего мира эти «игры с разумом» стали настоящим источником вдохновения.

Мне страшно сойти с ума. Пережить нечто такое в жизни, с чем психика откажется справляться. Стать, как профессор Лейбе в романе Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза», который решил жить в собственном мире, пока вокруг творился ад революции. Хотя, это всё равно, что бояться смерти или неизлечимой болезни, взявшейся из ниоткуда. Переживаниями неизбежности не миновать.

Мне нравятся психологические фильмы с неожиданным финалом. Особенно приятно смотреть именно такое кино, снятое сто лет назад, и не потерявшее своей актуальности. Людей, которые его делали, уже нет среди живых, но они оставили о себе прекрасную память.

Фильму ужасов «Кабинет доктора Калигари», включившего в себя элементы триллера, детектива и мистики, на сегодняшний день исполнилось целых 97 лет, то есть всего 3 года и он отпразднует свой вековой юбилей. «Кабинет доктора Калигари» давным-давно стал общепринятой классикой, положившей начало эпохе немецкого экспрессионизма, во многом повлиявшего на развитие мирового кинематографа. «Кабинет доктора Калигари» стал своеобразным эталоном для многих будущих кинематографистов, в том числе и Тим Бёртон в этом признавался. «Кабинет доктора Калигари» возвестил о том, что в мире киноискусства появляются новые тенденции и такие известные личности как Фриц Ланг и Фридрих Вильгельм Мурнау придали им новый импульс. И неизвестно каким бы ходом пошёл кинематограф, если бы не пришествие к власти нацистов…

Кстати, именно Фриц Ланг, известный до сих пор за счёт своей постановки «Метрополис», должен был стать главным постановщиком «Кабинета доктора Калигари», но он был занят в другом проекте, хотя свою талантливую руку он всё же приложил, дав необычный ход сюжету, благодаря которому зритель до сих пор (!) вряд ли предугадает чем же завершится картина, какой её будет финал, а он будет, поверьте, не то, чтобы даже необычным, он будет совершенно неожиданным и даже шокирующим. Вот отчего ещё «Кабинет доктора Калигари» надо считать нетленной классикой кинематографа. Пускай это немой чёрно-белый фильм, но смотрится он настолько живо, настолько пугающим, настолько завораживающим, что оторвать взгляда от демонстрируемого невозможно, тут важны каждая деталь, каждый нюанс, каждый титр, чтобы отчётливо представить всю картинку, созданную в «Кабинете доктора Калигари». Кстати, заменивший Фрица Ланга на режиссёрском посту Роберт Вине, в своё время осел в Париже, где пытался вместе с самим Жаном Кокто воссоздать «Кабинет…», но уже в звуковом режиме, но им это не удалось. Может быть и к счастью, пусть «Кабинет доктора Калигари» остаётся одним-единственным и неповторимым.

Пересказывать сюжет даже в кратком плане нет смысла, потому что лучше самому будущему зрителю самостоятельно ознакомиться со всеми перипетиями происходящего в фильме. А там практически каждая сцена имеет свою ценность для сюжета, то есть нет «провисающих» эпизодов, каждая из них имеет свой смысл и чётко укладывается в рамки происходящего. Фантазия сценаристов «Кабинета доктора Калигари» завела их так далеко, что даже современные триллеры в чём-то да и уступают ей. Лишь, пожалуй, великий и ужасный Альфред Хичкок может составить конкуренцию лихому и неожиданно закрученному сюжету. И при этом, что есть некоторые элементы мистики в фильме, почему-то очень веришь в правдоподобие происходящего, будто бы всё, что было придумано в «Кабинете доктора Калигари» — это вовсе не выдумка, а настоящая явь. Согласитесь, что очень трудно создать такое кино, но Роберту Вине сотоварищи это удалось, вот почему фильм ещё раз можно назвать настоящей классикой кинематографа и образцом жанра.

Можно к тому же сколько угодно разговаривать по поводу актёрской игры. Напомню, что «Кабинет доктора Калигари» — это немое кино, а значит все персонажи могут передавать всю экспрессию картины через свои эмоции. И справляются они с этим просто-напросто блистательно! Поразительная Лил Даговер, сыгравшая главную женскую роль, от которой буквально мурашки бегут по телу, когда видишь её блуждающий, отчуждённый, бездонный взгляд. Отделаться от воспоминаний о нём не так уж и легко, потому что ты словно влюбляешься в её персонаж, считая её загадочной и непостижимой. Пугает одним только внешним видом Вернер Краусс, воплотивший доктора Калигари. Какое-то время это имя даже стало нарицательным и им пугали расшалившихся детишек. А также отдам должное выдающемуся таланту Краусса в манере перевоплощения, что он прекрасно продемонстрирует в «Кабинете доктора Калигари». Яркие и запоминающиеся образы у Конрада Фейдта и Фридриха Фехера. Кстати, Фейдт и Краусс были участниками труппы ещё одного классика театра и кино Макса Рейнхардта, учениками которого также были уже упоминавшийся Фридрих Вильгельм Мурнау и великая Марлен Дитрих.

«Кабинет доктора Калигари» — это действительно старинная и очень дорогая ценность мирового кинематографа. Влияние этой картины на искусство кино трудно недооценить, поэтому меньше слов, «Кабинет…» надо смотреть!

10 из 10

«Кабинет доктора Калигари» — выдающийся фильм. В эстетическом плане он положил начало немецкому экспрессионизму и сделал важнейший шаг в развитии кино как искусства. Своей же фабулой и ее закулисным преобразованием — отразил нутро немецкого общества и послужил, при ретроспективном взгляде на исторический контекст, не понятым вовремя зловещим предостережением грядущего.

Заряженный ярко выраженным революционным посылом, сценарий фильма был написан Карлом Майером и Гансом Яновицем. История о безумном докторе Калигари, подчинившем своей смертоносной воле сомнамбулу Чезаре, в аллегорической форме вырисовывала страшную картину общества, безнадежно подчиненного тирану, и по его указке способного совершать ужасные вещи. Травма Первой мировой войны требовала художественного переосмысления и рефлексии. Однако, никогда до сих пор не знавшее демократии немецкое общество с опаской относилось к внезапной свободе, и начало разочаровываться в результатах Ноябрьской революции.

Рассматривавшийся на место режиссера «Кабинета доктора Калигари» Фриц Ланг, видимо, нутром чувствовал непопулярность революционных настроений и предложил вставить оригинальную фабулу в дополнительную сюжетную рамку: историю о докторе Калигари рассказывает пациент сумасшедшего дома, а директор учреждения — добродушный и заботливый главврач, а не безумный тиран-убийца. Не смотря на то, что Мейер и Яновиц активно противостояли такому решению, а Ланг вместо «Калигари» занялся продолжением своих «Пауков», занявший кресло режиссера Роберт Вине применил идею предшественника на практике. Всего две сцены — первая и последняя — перевернули посыл сюжета с ног на голову, окрестив революционный протест против тирании бредом сумасшедшего. Эстетика экспрессионизма со своими искривленными безумными декорациями должна была лишь подчеркнуть то, что разыгрывающаяся перед зрителем история — плод фантазии больного разума.

Фантасмагорические декорации, с которыми — благодаря искусному гриму и освещению — органично сливаются актеры, похожи на ожившие картины. Гротескная эстетика особо отчетливо несет в себе заряд метафоричности, и все элементы в кадре участвуют в составлении его художественного смысла. Например, чрезмерно высокие стулья мелких чиновников одним своим нелепым видом умудряются многое сказать о своих владельцах. Эта сплоченность всех элементов, взаимодействующих, либо же входящих в конфликт друг с другом, придает фильму чувство эстетической совершенности и постоянства. Даже титр, важнейший инструмент немого кино, который во многих фильмах играет лишь экспозиционную роль, в «Кабинете доктора Калигари» становится частью визуального спектакля, подчеркивая эмоциональный заряд написанного своим видом, часто приходя в движение, а однажды и вовсе входя во взаимодействие с актером.

Примечательно, что не смотря на подчеркнутую искусственность декораций, камерность действа и недвижимую камеру, «Кабинет доктора Калигари» говорит языком кинематографа, а не представляет собой снятый на пленку спектакль. Активное использование каше и упомянутый выше активный титр — инструмент кино, а не театра — тому одни из примеров. Кинематографична так же и работа со светом: в сцене убийства само действо происходит за кадром, и лишь тени на стене позволяют понять происходящее. Конечно, такой прием может использоваться и в театре, но в кино он более эффективен, потому что заставляет зрителя задуматься о кадре, и о том, что происходит вне кадра. Но главный кино-прием, что правит здесь бал — крупный план. Точнее, не крупный план сам по себе, а его точная и уместная монтажная вставка. Моменты эмоции и кульминации стократно усиливаются одним метко вставленным крупным планом.

Мне сложно найти что-то ненужное, негативное или откровенно недостающее в «Кабинете доктора Калигари». Кажется, этот фильм совершенно не за что поругать. За недвижимую камеру хочется ополчиться не на фильм, а на неторопливый технологический прогресс, ведь сама картина с лихвой этот просчет компенсирует другими приемами. За выворачивание оригинального замысла «окольцованным» сюжетом так же ни слова негатива сказать не могу. Потому что сама эстетика выручает революционный заряд сюжета. Если рассказ о Калигари — бред сумасшедшего, и декорации это подчеркивают, то почему в эпилоге, возвращаясь в якобы нормальный, здоровый мир, искривленность и гротескность декораций не исчезает?

«Кабинет доктора Калигари» — несомненный шедевр мирового кинематографа, чье художественное влияние и историческую значимость трудно переоценить.

Лента готовится отмечать столетний юбилей, краем глаза посматривая на то, что получилось за сотню лет эры. Понимает, что хоть и весьма стара, хоть и наигранно фальшива, хоть и проста в своём мистифицированном содержании, но конкуренцию составить способна. Ведь её смотрят даже с непрерываемым интересом, чем кино современное похвастаться не может, попеременно выстраивая на её кадрах одно из направлений в истории кинематографа.

Главной несущей стеной произведения стало его художественное оформление, подход к гриму актёров, создание многомерных декораций, превращение съёмочной площадки в фантастический мир мистицизма, мгновенно завораживающий своей атмосферой и каноническим немецким полумраком, но оставляющий детальной воспроизведение всей наигранной искусственности. Попадая в «Кабинет», полагается, что именно так можно называть весь задействованный мир этого фильма, зритель довольствуется олицетворением себя с маленьким пациентом, которого дядя-режиссёр в больничном халате разместил в соломенном кресле и сманивает «леденцовым» ритмичным построением, чтобы под общее настроение увлечённости вырвать болтающийся молочный зуб.

«Кабинет» является тем самым «молочным зубом» киноиндустрии, неким клыком, посреди работ Гриффита и Чаплина, показывающим парадигмальный оскал; не только глыбой в основании нового мистического жанра, в котором он до сих пор является видимым отправным ориентиром, но и демонстрирующий острый, точечный подход к процессу съёмки, выведя понятия «изображения» и «картинки» в качестве основного формирующего элемента конструкции.

С той же стороны «Кабинет» является значимым экземпляром по отношению к вопросу изображения персонажей — фильм не обладает центральной ключевой личностью, а являет зрителю всевозможную картотеку персонажей, начиная от энергичного молодого человека и заканчивающего сомнамбулой. Не иначе — в сюжетном построении дебютным явлением мира синематографа было использовано психологическое перестроение героев, их комплексы, приобретение ими расстройства личности и непринятие окружающими этой личности. Деформация персонажей не только выдвигала возникший подход к изучению человека как организма, обладающего сознанием, но и с откровенно изменённым окрасом придавало дополнительное преимущество фабульной части.

Наличие подобных образов и визуальных особенностей картины позволило отнести «Кабинет» к определённому жанру и сформировало рождение течения «немецкого экспрессионизма» в киноиндустрии. Понять его сущность невозможно до сих пор, однако, несомненно, за его основу было взять представление о немецкой душе — тёмной мистической сущности, вызывающей тревогу и беспокойство, способной к превращению состояния человека из контролируемого организма в состояние безумства и обречённости. Не случайно, одними из ключевых персонажей немецкого экспрессионизма, если не разделять его с понятием немецкого мистицизма, помимо описанного лентой доктора Калигари являются герои бессмертного творения Гёте и продукты явления ликантропии. Совершенно отчётливо видно, что произведение Роберта Вине не только перенимает ключевые направления реализации немецких традиций культуры, но и переносит их в синематограф.

Единственное, без чего мир кино аннулировал все прочие исторические выкладки, заключается в главном успехе построения картины — «Кабинет», несмотря на свою декорированную постановочную часть, наделён чёткой мифологической фабульной основой и разведён по конструкции полновесным сценарием, по ныне классической схеме хоррора, который придал картине ритм — то, чего не хватало предыдущим экспериментам с кинолентой. За «Кабинетом» интересно наблюдать, каждое экранное действие имеет обусловленность и крепкие связи с действием предыдущим и действием последующим. Помимо этого, его ритм выстроен в последовательности нагнетания, когда описательная вводная часть развивается в балладном стиле, а затем разгоняется, разводя зрителя на погоню за собственной вовлеченностью. С этой диспозицией связан и актёрский коллектив, который отступает от привычной, зазубренной театрализованности и использует каждый характер своего персонажа как идолистически-гипертрофированную модель поведения, заставляя себя переигрывать, дергать пластику и жестикуляции, с каждым разом всё больше и резче, демонизируя повадки своего персонажа и обесценивая его очеловеченность. Парад уродства проходит здесь с особой помпезностью — мрачная атмосфера горящих свечей на фоне нарисованных бесконечно-искажённых декораций вписывает в себя используемый образ, и посреди размашистого, буквально случайного «приступа безумства» декораторов и художников, появляется безумец живой, дышащий и возбуждённый от собственной ненормальности.

Всё это объясняет продолжающийся зрительский интерес к этой ленте — спустя практически сотню лент она всё ещё остаётся гранёным алмазом в фильмотеках немецкого кинематографа, немого кино и хоррор-муви. «Кабинет доктора Калигари» выглядит как произведение искусства, при своём поверхностном, больше мифологическо-развлекательном состоянии, оно скрывает в себе отзывы к классической немецкой философской школе, изучает подноготную человека и использует подход к созданию сцены как к тщательности эскизов художника. Работая на глубоком контрасте, «Кабинет» как будто самостоятельно погружает зрителя в новый мир, где он, равно как и сомнамбула, перестанет видеть разницу между реальностью и сном.

Трудно удивить чем-то современного, даже не самого знающего, зрителя, особенно, когда дело касается жанра ужасов, триллера и других мрачных жанров. Человечество прошло долгий путь от начала 20 века, и на этом пути хоррор изменился практически полностью. В самом хорроре уже есть много подразделений типа торчер-порн и прочие «гениальные» извивания современных голливудских режиссеров в попытке напугать зрителя. Однако большинству из них удается лишь напугать, но практически ни один фильм ужасов последних, как минимум, лет десяти не ставит перед собой никаких других задач — они уже практически не рассказывают никаких хоть мало мальских интересных историй (зачастую сюжет — набор штампов типа «семья переезжает в новый дом, где их терзают призраки прошлого» или «группа студентов затерялась в лес, где их подстерегал кто-то или что-то» и так далее), практически не имеют какой-либо запоминающейся или оригинальной атмосферы, а основной целевой аудиторией считают наименее заинтересованную в кинематографе, как в таковом, часть населения, которая все время рыщет в поисках новых развлечений и впечатлений. И отчасти, все эти фильмы и режиссеры правы — спрос на хоррор, который бы претендовал на звание произведения киноискусства, действительно утратил актуальность, причем, довольно давно (на ум приходит фильм «Сияние» Кубрика, который как будто стал прощанием с «серьезными» фильмами ужасов). И хотя и в наши дни можно встретить интересные идеи в хоррорах («It Follows», например, имеет в своем арсенале крайне оригинального и действительно жуткого и запоминающегося «монстра», если можно так выразиться), все же в большинстве своем они не претендуют на то, чтобы сделать со зрителем что-то большее, чем просто впечатлить во время просмотра.

Ярким примером настоящего ужаса можно назвать фильм режиссера Роберта Вине и сценаристов Карла Майера и Ганса Яновица. Казалось бы, снятый в далеком 1920 году фильм ужасов не должен производить никакого ощущения страха на избалованного всяческими призраками-убийцами и орудиями для извращенных пыток современного зрителя, однако в этом фильме имеется нечто намного более пугающее, чем реки крови и бесконечные скримеры. И то, и другое, кстати, абсолютно отсутствует в фильме.

Зато с первого кадра ощущается присутствие настоящего зла, с первой (одной из немногочисленных) реплики «Духи прогнали меня из дому от жены и детей» зритель окунается в густую тьму и глубочайшее безумие, а история, которую повествует главный герой человеку, которого, собственно духи прогнали из дому, кажется абсолютно нереальной, на что намекает в фильме буквально все, даже внешний вид города, в который на ярмарку приехал доктор Калигари и его невероятный спящий, который знает прошлое и видит будущее. Но история эта оказывается настолько увлекательной, что мы на какое-то время забываем о всех странностях и полностью ныряем в расследование убийств, которые одно за другим совершается с приездом Калигари, и в которых главный герой подозревает доктора и его подручного сомнабулу. И чем дальше история ведет нас, тем меньше становятся заметны мрачные краски и замысловатые формы, которыми наполнен фильм, таким образом зритель, оказавшись как будто под гипнозом, полностью ныряет в мир экспрессионизма, созданный авторами фильма, и все его ужасы и странности кажутся абсолютно нормальными и привычными. Вот обычная лампа криво висит в воздухе под искаженными стенами городских домов, вот обычный человек начинает кричать словно безумец о том, что он станет последователем доктора Калигари, а вот и обычная девушка в длинном белом платье, с любопытством входит в кабинет Калигари, чтобы познакомиться с обычным сомнамбулой, который замешан к тому моменту уже в трех обычных убийствах, и который позже пытается ее похитить.

И тем страшнее оказывает резкий толчок к реальности в конце фильма, когда зрителя буквально выбрасывает в мир, где то, что уже казалось привычным, оказывается абсолютно безумным (а ведь это и в правду так). И ужас заключается в осознании того, что на целый час с лишним ты абсолютно полностью оказываешься подвластен полному безумию и мраку мира «Кабинета доктора Калигари». Это вам не скримеры и мори крови. Это то, что вы будете видеть в страшных снах. А может быть даже то, что вы уже видели в своих страшных снах.

PS: не смотря на все вышесказанное, и в современном искусстве можно найти примеры столь же глубоких работ. Фильм очень напоминает графический роман Гранта Моррисона и Дэйва МаКина «Бэтмен. Лечебница Аркхем», так что советую его к прочтению после просмотра фильма.

Ну, и Лавкрафта, конечно, почитайте.

10 из 10

С детства для меня представляли интерес фильмы о психических заболеваниях человека.

И только сейчас, уже посмотрев фильм, я узнала о том, что «Кабинет доктора Калигари» является первым фильмом об изменённом состоянии человеческого сознания. Интересно, с чего же всё начиналось? А начиналось всё с геометрически и эмоционально искажённого мира, где больной, изувеченный человек начала 20 века вынужден искать ответ на вопрос: «Как это могло произойти со мной?» Ощущение, что череда неконтролируемых людских буйств уносит тебя с собой, не спрашивая разрешения, подобному доктору Калигари, контролирующего спящего красавца.

Особое внимание привлекает павильонные декорации фильмы, благодаря которым я иногда ощущала присутствие театра. Периодически ракурсом съёмок становится сторона «четвёртой стены», что, опять же, добавляет театральности. Далёкий от реальности мир как бы подсказывает нам на протяжении шести актов, что нам всем пора проснуться и увидеть истинного безумца.

Музыка органично дополняет общую картину: она угловата, резка, красива, но непредсказуема.

Всё-таки иногда я смотрю фильмы 20ых-30ых годов, но особо искушённым зрителем не являюсь. Поэтому не всегда атмосфера фильмов первой половины 20 века бывает для меня комфортной, это приводит к рассеянному вниманию. Здесь я ощущала искренний интерес. События не растекаются лужицей, а проносятся в едином, уносящим за собой русле. Проще говоря, сюжет захватывает внимание. Клюющих мозг стереотипов я не заметила. Разве что формула «одна девушка — пятеро влюблённых», но подобные вещи естественны для юношества кинематографа. Это даже придало сюжету очарование.

Однозначно, фильм стоит смотреть любому человеку, для которого фильмы жанра хоррор и триллер являются любимыми, дабы знать праотцов этих жанров в лицо.

10 из 10

«Кабинет доктора Калигари» (1919) Роберта Вине считается первым полноценным фильмом ужасов и первым в истории кино фильмом, передающим на экране изменённые состояния человеческого сознания. Во многом он задал основные законы жанра и вдохновил многих режиссеров. И теперь поражают словно вышедшие из кошмарного сна декорации созданные художниками-экспрессионистами из группы «Der Sturm» (Херман Варм, Вальтер Рёриг и Вальтер Райман), которые выдвинули новаторскую идею, что фильмы должны смотреться как «ожившие рисунки». Как нельзя этой идее неестественная игра актов и их грим. Фильм, словно созданный небрежной кистью художника, на деле оказывается удивительно удачным и в мелких деталях. Даже само нелепое имя «Калигари», взятое Яновицем из переписки Стендаля, вселяет непостижимый трепет. Пораженный подлинным ужасом сценарий Карла Майера и Ханса Яновица, как не странно, являет пример удивительной стройности и ясности сюжета. Первоначально режиссёром фильма должен был стать Фриц Ланг, который и предложил идею «закольцевать» сюжет, тем самым кардинально изменив его трактовку.

Премьера фильма состоялась в Берлине 26 февраля 1920 года. Он пользовался грандиозным успехом во всём мире, особенно в США, где, чтобы сорвать демонстрацию фильма, конкуренты прокатчиков даже организовали марши протеста ветеранов войны под лозунгом «не будем смотреть фильмы, снятые врагами Америки».

Далеко не все современники оставили положительные отзывы. Споры о картине велись и в среде профессионалов. Жан Эпштейн, заметил: «Весь этот фильм — декорация, не что иное, как натюрморт, в котором живые элементы уничтожены взмахом кисти», а Сергей Эйзенштейн писал, что все тенденции экспрессионизма собрались в «Докторе Калигари»: «этом варварском празднике самоуничтожения здорового человеческого начала в искусстве, в этой братской могиле здоровых кинематографических начал, в этом сочетании немой истории действия, ассортименте раскрашенных холстов, намалёванных декораций, расписанных улиц, противоестественных изломов и поступков, чудовищных химер».

Американская кинокритика отнеслась к творению немцев с большим воодушевлением: «Этот фильм, — писал Кеннет МакГоуэн, — гораздо более захватывающий и пленяющий, чем вся наша бесчисленная кинопродукция. Уиллард Хантингтон Райт, американский искусствовед также считает, что «Кабинет доктора Калигари представляет ту неизбежную линию, по которой будет развиваться кино… Первый же американский продюсер, который поймёт это и, набравшись ума и храбрости, двинется в этом направлении… не только финансово преуспеет, но и войдёт в историю как по-настоящему значительная фигура американской кинопромышленности». Так или иначе именно в американской кинопромышленности последствии так по вкусу пришелся доктор Калигари.

Фильм Роберта Вине не только положил начало немецкому киноэкспрессионизму, а также повлиял на культуру вообще, но и до сих пор продолжает волновать уже современных зрителей, в том числе и режиссеров. Существует множество реминисценций и обращений к картине уже в формате звука — например: «Кабинет доктора Калигари» (The Cabinet of Caligari (1962), США, режиссер: Роджер Кэй, сценарий: Роберт Блох), «Доктор Калигари» (Dr. Caligari (1989), США, режиссер и сценарий: Френсис Делия), а также «Проклятый дом» (The Apartment Complex, 1999, США) Тоуба Хупера и полный ремейк с сохранением стилистики «Кабинет доктора Калигари» (The Cabinet of Dr. Caligari, 2005, США) Д. Л. Фишера). Также есть немая версия — «Кабинет доктора Рамиреса» (The Cabinet of Dr. Ramirez, 1991, США), снятая театральным режиссером Питером Селларсом, где роль сомнамбулы исполнил знаменитый русский танцовщик балета Михаил Барышников.

10 из 10

Я ни разу не консерватор, скорее наоборот, но последнее время просто не могу уже смотреть нынешнее кино. В девяти десятых случаях заранее знаешь, что и как произойдёт на экране. Это ли не зелёная тоска?

Коммерция уничтожила искусство, сегодня это абсолютно ясно. Осталось припадать к истокам, возвращаться к точкам ветвления, где не было ещё шаблонов, а было настоящее искусство во всей своей мощи.

Знаменитый в узких кругах «Кабинет доктора Калигари» — это действительно такой авангард, до которого современным штатным авангардистам с их кураторами тянуть не дотянуть. Идея ожившего рисунка, который воплотили в нём художники из Der Sturm — это действительно круто. Искривлённые декорации и кривляющиеся актёры, как символ искривлённого и кривляющегося сознания, крыша едет у всех персонажей подряд, а уж о зрителе и говорить нечего.

Это потом пытались воспроизводить, более-менее успешно (массовидно успешно Линч в «Твин Пиксе»), но мейнстримом это так и не стало. А ведь в годы появления высоколобый критик предрекал:

««Кабинет доктора Калигари» представляет ту неизбежную линию, по которой будет развиваться кино… Первый же американский продюсер, который поймёт это и, набравшись ума и храбрости, двинется в этом направлении, не только преуспеет финансово, но и войдёт в историю как действительно значимая фигура американской кинопромышленности».

В том-то и дело, что критик был слишком высоколобый. Для коммерческой успешности ничего экстраординарного не нужно. Фильм остался эстетам и ностальгирующим, ну и косплеерам разной степени талантливости. Сегодня смотришь его вытаращив зенки, с чудовищным напряжением, потому что каждый кадр в этом без преувеличения культовом кино — полноценное произведение искусства.

И это прекрасно.

Кажется, мы стали забывать, как хорош немецкий киноэкспрессионизм 20-х годов. Самое время вспомнить. Сегодня поведём рассказ о странных деяниях доктора Калигари.

В первую очередь, конечно, — это декорации. Сюрреалистичные, скрюченные, абсолютно изумительные! Весь городок, словно, отражён в кривом зеркале. Художник не пытался изобразить город достоверно — да это было бы и затруднительно сделать, используя картонные декорации — он, напротив старался максимально передать атмосферу болезненности, ужаса, страха, зыбкости, которую ощущают герои картины.

Кстати, интертитры, ведь, тоже относятся к оформлению, наверное, поэтому нельзя и их не отметить. Это не унылые реплики, набранные гарнитурой Times. Реплики прекрасно дополняют картину — заострённые, накренившиеся буквы разных размеров. Это чудесно.

Сам сюжет достаточно напряжённый и, если вы спаслись от спойлеров, то в конце вас ожидает сюрприз! Таинственный убийца держит в страхе весь город. Полиция теряется в догадках, и только главный герой подозревает доктора Калигари в чудовищных преступлениях: он посылает на убийства сомнамбулу с ярмарки! Герой начинает следить за доктором и узнаёт, что под маской загадочного балаганщика скрывается директор психиатрической клиники. Эта история кажется такой банальной, но досмотрите её до конца — терпеливый зритель будет вознаграждён!

Особенно хочется отметить актёрскую работу как раз-таки исполнителя роли Калигари. В течение всего фильма он такой демонический, что, когда в конце зритель видит его истинный облик, то не сразу узнаёт. Хотя, кто знает, истинный ли?

Режиссёр — Роберт Вине — кстати, сперва хотел оставить сюжет таки как я его описала: зловещий доктор совершает преступления чужими руками. Для Вине Калигари олицетворял немецкое правительство, которое добивалось своих корыстных целей руками своего народа. Однако, продюсер, кажется, посоветовал ему несколько отойти от политических параллелей и сделать сюжет более замысловатым, более экспрессионистичным.

Так был создан один из первых, пожалуй, триллеров в кино, который кроме прочего обладает несомненной художественной ценностью и способен удерживать зрительский интерес и сегодня.

P. S. Получилась какая-то немного официальная рецензия, как будто я пишу для журнала. Но, надеюсь, вы поняли, что это изумительный фильм, который мне очень понравился и который я советую посмотреть всем

По свету ездит таинственный чародей доктор Калигари и в своем шатре показывает народу диковинку — жуткого сомнамбулу, который, очнувшись на миг, предсказывает будущее. Двое друзей решили смеха ради узнать свое будущее у мрачной «куклы» — и один из них, Алан, узнал — оказывается жить ему осталось до рассвета, и предсказание исполнилось. Под покровом ночи адская тень прокралась в его спальню и нанесла множество ножевых ранений. Но одним преступлением она не ограничилась — вскоре, возлюбленная Франца и Алана тоже приходит в мрачный шатер таинственного доктора… При этом все силы горожан и полиции направленны на раскрытие этих загадочных преступлений, что приводит нас в психиатрическую клинику, директор которой не менее таинственная личность, чем сам Калигари…

Фильм Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари» 1920 года — это кич начала ХХ века: экспрессионистский, болезненный, страдальческий, который массовый буржуазный кинематограф возвел в культ. Чего не скажешь о нынешних сюжетах Тима Бертона, являющихся суррогатом атмосферы популярных «ужастиков» и мелодрам начала ХХ века, вторгающихся в современную действительность. Его фильмы несут скорее рекреационную функцию, нежели чем пугающую. Однако старые ужасы апеллировали именно к страху. Никакого морализаторства, просто обнажали человеческое подсознание и подпитывали его крадущимися тенями с ножом в руке, непропорциональными телами, встающими из гробов в тускло-голубом освещении и преследующими людей — все это вводило зрителей в дрожь. Для «ожившего рисунка» это было нонсенсом. Предшествовавшие и последующие фильмы, к примеру «Гомункулус», «Голем», «Носферату: симфония ужаса» — все они были воплощением все той же буржуазной моды на страх. Он здесь и тема и цель, и средство влияния, и функция.

В тот период, во время которого снимали «Кабинет доктора Калигари», состояние Германии оставляло желать лучшего. Поражение после Первой Мировой войны, разруха, социальная депрессия, экономический упадок, политическая неопределенность, уязвлённое самолюбие нации, фрустрация, неуверенность в завтрашнем дне — для России это обычное состояние, а для Германии повод снимать «ужастики». Тоталитаризм активно концентрировал в своих рядах верных рабов, которым обещал «золотые горы», а для инакомыслящих завтрашний день мог стать последним. В этой среде вырисовываются черты немецкого экспрессионизма. Как говорил Герман Бар: «Никогда еще не было эпохи, столь изобилующей кошмарами и смертельным ужасом. Никогда еще мир так не напоминал безмолвную могилу…Искусство соединялось с эпохой, крича во тьме. Оно взывало к духу, моля о помощи, — вот что такое экспрессионизм». И мы имеем возможность во всей красе рассмотреть суетливо меняющиеся кадры с вывернутой наизнанку перспективой, узкими, кривыми улочками, перевернутыми фонарями, треугольными дверями, пространственно-неустойчивыми тротуарами и лестницами, продолговатыми фигурами людей, активно размахивающими своими тоненькими ручонками и пытливыми зрачками. Мрачные персонажи выглядят частью модернистского пейзажа, они абстракты, как и все вокруг, они передают общую суть, а не телесность. Они бесплотны. Они не могут существовать отдельно от декораций.

Символичность образов «черного детектива» отражается на всех персонажах, вне зависимости от того главные они или нет. Доктор Калигари, чей типаж с недвусмысленным намеком отсылает нас к Фрейду (ученый — психолог, препарирующий психику человека за дверью своего кабинета, исследующий сновидения, галлюцинации, психоанализ), предстает символом всепоглощающей власти, которая жаждет видеть перед собой марионеток и дергать их за ниточки в корыстных целях, не заботясь о цене. Пациенты психбольницы — подопытные кролики, чью волю выгнули в обратную сторону. Джейн, роковая красотка, которая по законам жанра мелодрамы является несущей смерть, — источник страданий мужчин: друзей — Алана и Франца, сомнамбулы Чезаре, её отца. Полицейские — хранители порядка, которые защищая людей от бесчинств, служат все тому же бесчинству. И вечный вопрос «что делать?» так и остается открытым. Кто врач, а кто пациент, кто слуга, а кто господин — все порождает сомнение. Элита определяет сознание масс или массы задают тон элите…Однако можно сказать точно — даже то, что фильм дал начало такому явлению, как калигаризм уже говорит о том, что он достоин того, чтобы его посмотреть. Как говорится, хотите узнать будущее — оглянитесь в прошлое…

9 из 10

Молодой человек Фрэнсис (Фехер) рассказывает своему случайному собеседнику ужасную историю, которая приключилась с ним совсем недавно. Вместе со своим другом и невестой (Твардовски и Даговер) он попал в сети к странному и страшному доктору Калигари (Краусс), который развлекает людей на ярмарке, представляя публике сомнамбулу Чезаре (Фейдт), выполняющего все его приказания.

Картина «Кабинет доктора Калигари» считается основоположником жанра «фильм ужасов», поэтому вполне логично, что любой человек, который хочет разобраться в истории этого течения, просто обязан её посмотреть. На мой взгляд, для ленты, которой совсем скоро исполнится 100 лет, «Кабинет доктора Калигари» выглядит очень и очень неплохо.

Конечно нужно учитывать, что фильм немой со всеми вытекающими из этого последствиями, типа многочисленных текстовых вставок и небольшого переигрывания актёров. С другой стороны, я был невероятно удивлён тем, сколько в этом фильме оформленных и поставленных «на ноги» атрибутов всех современных фильмов ужасов. Здесь действительно есть всё: и флешбеки, и неожиданная концовка («твист»), и нагнетающая саспенс музыка, и скрупулёзная работа художника по декорациям, сделавшего из города некое пространство абсолютно «кафкианского» типа с изломанными линиями, кривыми углами и искажённой перспективой. Здесь есть классический злодей, классический «монстр», классический герой, расследующий дело. «Кабинет доктора Калигари» — это сплошной, монолитный «кусок» классики, корневище всех последующих «ужастиков». Кстати, в этой ленте нет новомодных, набивших уже оскомину «бу-эффектов», что, конечно, тоже приятно.

Считается, что здесь заложен и социальный подтекст — всё-таки Германия в начале 20-х годов это нация, только что проигравшая мировую войну. Впрочем, я бы на этом моменте не стал заострять слишком уж пристальное внимание. Если создатели и закладывали в картину какие-то актуальные аллюзии, то они явно не были во главе угла. А вот таинственная, мрачная атмосфера, подкреплённая гримасами вроде бы нелепых, но в то же время довольно страшных доктора Калигари и Чезаре — вот это здесь присутствует в полной мере.

Одним словом, «Кабинет доктора Калигари» — фильм для тех, кто интересуется историей кинематографа и любит «фильмы ужасов». Достаточно потратить всего 70 минут своего времени, чтобы понять, что львиная доля всех обязательных элементов жанра была придумана почти столетие назад. Осознание этого факта почему-то невероятно радует.

7 из 10

Безумие (устар., также «сумасшествие») — потенциально неизлечимое тяжёлое психическое расстройство. Безумие — это не отсутствие разума, а его потеря, послеразумное состояние личности.

Все мы безумны, в какой то степени. Кто то более безумнее этого, а кто то меньше того. Но факт в том, что нормальных людей не было и в помине (хотя, что для кого является нормой). Но кто из нас более безумен: я, написавший эту рецензию, хотя выгоды от неё никакой не имею, или ты, читатель, который, тоже вряд ли, какой нибудь да урок извлечёшь от чтения моей писанины?! Или же авторы сие творения, благодаря которой, и появилась рецензия, которую ты удостоил вниманием?!

1920 год. Эпоха гениев немого кино Бастера Китона, Чарли Чаплина, Гарольда Ллойда и Роско ’Толстяк’ Арбакля. Пока эти легенды немых комедии смешили людей своими героями, попавших в нелепые ситуации, тем самым зарабатывая любовь зрителей не одного поколения, канувший в Лету Роберт Вине показал свету своё самое гениальное творение, апогею в своём творчестве (не без гениальной идеи великого Фрица Ланга).

Натура: сад.

Действующие лица: главный герой Фрэнсис, его пожилой собеседник и Джейн, «невеста» главного героя.

Фрэнсис, рассказывает собеседнику странную историю, которую он и его невеста пережили. Собственно, сама история такова: на очередной ежегодной ярмарке маленького городка, выступает некий доктор Калигари с сомнамбулой, способным ответить на любой вопрос. Алан, друг Фрэнсиса, на свою беду задаёт вопрос, которою, обычно задают кукушке. Услышав о своём страшном будущем, Алан, Фрэнсис и Джейн отправляются домой. Алан той же ночью становится жертвой таинственной и неуловимой убийцы. Тяжело переживая безвременную смерть друга, Фрэнсис начинает собственное расследование, начиная с того, кто предвидел беду.

Фантасмагорическая история, происходящее на фоне удивительных декорации, сегодня уже стало слегка шаблонным, ведь не один триллер или ужастик использовали подобный ход сюжета. Но для 20-х годов, это был гениальным сюжетом. Фильм и сейчас смотрится на одном дыхании, не смотря на предсказуемость сюжета. «Театральная» игра актёров поначалу кажется забавным, но по мере погружения, начинаешь верить им.

Проходят годы. Появляется звуковое кино, цветное, спецэффекты, 3D… А безупречное творение Роберта Вине до сих пор так же хороша.

С появлением звукового кино, карьера многих тогдашних звёзд разрушилась. Бастер Китон подписал неудачный контракт с MGM, последствия — проблемы с алкоголем. Но были и те, кто смог адаптироваться. Чарли Чаплин например, обрёл голос в «Новые Времена». Фриц Ланг снял гениальную «М — убийцу». А Роберт Вине остался режиссёром одного фильма. Но какого?!

9 из 10

« — Теперь я знаю как его вылечить.» (с)

Этот фильм считается самым первым «параноидальным» триллером в истории, а так же одним из первых фильмов ужасов. Положивший начало снискавшего почитателей немецкого кино — экспрессионизма. В последствии оказавший несомненное влияние на становление остросюжетного кино, вероятно вдохновивший таких разных классиков мирового кино как Альфред Хичкок, Дэвид Линч и Тим Бёртон и предвосхитивший (по мнению Френсиса Форда Копполы) грядущее слияния театра и кинематографа… По сути, что бы заставить киноманов его посмотреть, достаточно этих предисловий. Остальных же зрителей не заинтересует. Уж больно он необычен, стар и совершенно нетрадиционен. А так же сильно устарел, и всё то, чем он шокировал, пугал или интриговал и удивлял зрителя 1920 -ого, на зрителя образца 2015 -ого не произведёт ровно ни какого впечатления. Как верно заметил один из рецензентов картины, немой фильм Роберта Вине сегодня будут смотреть лишь киношники, и те кто «считает, что разбирается в киноискусстве». Иными словами, фильм будет смотреться не как представитель жанра (в данном случае — триллер), а строго как памятник кинематографа, в своё время ставший определённой вехой в его развитии. Глупо возражать и говорить, что это не так…

Наконец посмотрев «Кабинет Доктора Калигари», могу сказать — фильм мне показался занимательным. Но не более того. Разумеется, я делал скидку на его возраст, и понимал, что 95 лет назад это было что то новаторское, необычное. Хотя типичным «хоррором» не тогда, не тем более сейчас, я бы картину Вине не назвал. Это конечно же типичный «арт-хаус». Игра артистов гротескная и эксцентричная, мимика лица как в театре (черты лица подчёркнуты толстым гримом), герои передвигаются какими то неестественными, ломанными движениями. Но самое главное, что в фильме фактически отсутствует натура — одни лишь декорации, да и то почти все нарисованные (и нарисованные весьма условно, словно детские каракули на обоях). Должен признаться, что во время просмотра фильма, глядя на то, как герои бегают на фоне рисованных домов и улиц, мне вспомнилась песня группы «Браво» в исполнении Сюткина «Этот город нарисован мелом на стене». Может это и не красит меня как киномана, но это так. Смотреть на то, как актёры разыгрывают «триллер» в окружении фальшивых декораций несколько необычно. Помню, что лет 10 назад, столь же странно и тяжело было смотреть и в серьёз воспринимать фон Триерский «Догвиль» (2003). Тут, думается можно припомнить и «театральную» экранизацию «Анны Карениной» (2012) осуществлённую Джо Райтом. Не знаю как кому, но лично мне например трудно проникнутся историей картины, сопереживать её героям, когда всё происходит словно на сцене. Чувствуешь эту условность и магия кино как то сразу рушится…

Но это, опять же личностное восприятие картины. Если говорить о фильме Роберта Вине более развёрнуто, то нельзя сказать о его предпосылках. Снималось кино в Германии только что проигравший в Первой Мировой войне. Настроения в обществе были депрессивными, мрачными. Сменился государственный строй, и стало можно критиковать имперскую политику, что авторы «Кабинета…» и сделали. Пытаясь говорить с публикой эзоповым языком, сценаристы Ганс Яновиц и Карл Майер сочинили историю напичканную символами и метафорами. Художники — экспрессионисты Херман Варм, Вальтер Рёриг и Вальтер Рейман постарались сделать так, что бы их лента была интересна и необычна даже после того, как её скрытый (но очевидный) подтекст перестанет быть острым и актуальным. Все эти намалёванные чёрной краской очертания зданий, помещения, дома и скверы, фонарные столбы и картонные деревья — сильно давит на психику зрителя. Этого режиссёр и добивался, ибо показывал мир глазами психически больного человека, который априори воспринимает окружающую действительность в искажённом, угловато условном стиле графических картинок. Оператор Вилли Хаймейстер подчёркивает неадекватность восприятия героями мира, снимая с необычных ракурсов, то и дело затемняя периферийную часть кадра. О саундтреке фильма судить не берусь, так как смотрел его в переозвученной версии. Здесь как и в случае с классическим «Носферату» (1922) прямое попадание в «десятку». Нынешняя музыка очень ему подходит — она создаёт необходимое напряжение, помогает вызвать нужное в той или иной сцене настроение, и погружает в этот абсурдный, нелогичный и отталкивающий мир — сознание психопата. Режиссёр тем не менее смог оставить в центре всего сюжет, не слишком заигравшись в эти художественные «излишества»…

Сюжет повествует о том, как в провинциальном городке открывается ярмарка. Некий доктор Калигари (Вернер Краус) демонстрирует Чезаре (Конрад Фейд) — спящего юношу — сомнамбулу, который пробуждаясь ото сна может предрекать будущее. На вопрос молодого человека, сколько ему осталось жить, тот изрекает «-До рассвета». Спрашивавший и его приятель Франц (Фридрих Фейер) не придав этому значения уходят. А на другой день этого парня находят мёртвым. Так начинается загадочная цепочка ночных убийств. Друг погибшего решает поймать убийцу, и начинает собственное расследование. Выйти на след преступника помогает несчастье: Джейн (Лил Даговер) — его невесту пытался похитить тот самый «предсказатель». Герой по началу не может в это поверить, так как за домом доктора Калигари следили, и даже проводили осмотр и сомнамбула был в своём ящике. Но потом выясняется, что девушка говорила правду — Калигари прятал в ящике куклу — двойника, в то время как посылал подвластного ему Чезаре совершать все эти злодеяния…

Примечателен также фортель, провёрнутый режиссёром в конце ленты. Но если в последующих постановках с «двойным дном», режиссёрам важен был сам эффект неожиданной, ставящей всё с ног на голову развязки, то в «Кабинете…» этот приём обусловлен художественной необходимостью. Авторы на примере персонажей своего фильма объясняли своё отношение к произволу монархической власти, которая ввергла Германию, а вместе с ней и почти весь мир в Великую войну (так раньше называли Первую Мировую). В образе Калигари был показан император посылающий свой бездумный (постоянно спящий) народ (сомнамбула Чезаре) совершать неугодные ему убийства… Вдохновлённый экспрессионизмом, фильм Роберта Вине вошёл в историю как первый представитель подобного направления.

8 из 10

Мистический вернисаж ожившей экспрессионистской живописи открывается исповедью испуганного Фрэнсиса. Распахиваются кулисы мира. Истерия искривленного, искорёженного пространства втискивает зрителя в истому сна, в искусство артистических убийств. Готический кошмар, повенчанный с сюрреалистичностью. Город искажённых пропорций, где на ярмарке таинственный исследователь с улыбкой афериста, знающего об исподней реальности фокуса, выставляет исчадие снов: сомнамбулу, предсказывающего истины. Исхудавший как виселица истукан, истлевающий в гробу, истерзанный истовыми сновидениями, исторгает из мира снов пророчества о смерти. Зависящий от прихотей хозяина, в сомнамбулическом сне он сам приводит в исполнение свои слова. Режиссёр искушает зрителя игристым рислингом атмосферы, мглистым оттиском чёрно-чистого апокалипсиса. Искусной кистью рисует абрис истории, исходящей эгоистичным исступлением испуга и риска.

Качка камеры, искривленная кайма титров — это готика кошмара. Кинолента сама заглядывает в кристалл предсказаний: закончится декада и мир окажется на краю заката богов, истечёт вторая и человечество поймёт, в какую ловушку, в какой капкан их заманила наука. Скука и тоска толкают Калигари искать знаний, оказаться в мире великанов и карликов, повелевающих карать, приказывающих сомнамбулам. Кадавр Калигари — это мир, которой видит сны, пока гадюка, на которой маска спасителя, очередной калиф на час показывает оскал, отдает приказы о казнях. Логика попирает этику. Любопытство науки сжирает сказку морали. И разноцветный Берлин после революции, украшенный каскадом кабаре, улыбками саркастичных аристократов, аркадами затенённых зеркал, сжимая карты сокровищ нового киноискусства, не замечает пробудившегося рационализма, который пошлёт на мир ещё один обезумевший Калигари.

Кто же безумец? Тот, кто видит в бежевом свете луны танцующего с жертвами Чезаре, или же те, кто его не видит? Сюжет глубже, чем мог ожидать сам от себя. Жеманно подмигнув, сюжет с ловкостью заправского лжеца, сделает полный оборот, задав на столетия главный стержень всех ужасов.

Тени и мненья о тени. Сбежать от реальности жизни. Узник распахивает двери восприятия и ему снится опаловый никто, проходящий по унылому нигде, где ониксовый хищник лениво тает в свете луны, а паника не может ранить. Но умник, страшащийся нищеты и гнилости собственных фантазий, уже строит козни, он протянул руку, чтобы разбудить спящих, как считал, чтобы вернуть их в уныние яви, но в действительности лишь ввергнуть их в агонию мнимости. Низвергнуть фантазёров до сомнамбул.

В Веймарской республике не боялись экспериментов. В новозарождающейся либеральной среде они создали новое киноискусство — искусство, направленное на замену реальности, выход в бессознательное, когда действительность становится лишь приложением для удовольствий, а истинный источник наслаждений находится вне. Германия заглянула за грань и испугалась, а отшатнувшись оказалась в лапах другого чудовища — материалистического консерватизма. Создавая мир вне стяжательства, направленный на получение виртуальных чувств, где страсти и ужасы будут существовать только на экране, либералы забыли о ретроградах, настолько боящихся нового, что им легче было предпочесть, чтобы ужасы вышли с экрана в жизнь. Готическая правда, которой открыл путь доктор Калигари, создала новый киномир, создала новое поколение визионеров, эскапистов, желающих видеть свои сны с чёрно-белого экрана. Легко творить добро, когда ты можешь видеть сны наяву. Закрой мир сна и распахнутся врата для рвущихся из подсознания архетипичных ужасов. Ещё одно предсказание кинофильма, ясность которого осознают в Германии через двадцать лет, — безумен не тот, кто спит, а тот, кто полагает себя проснувшимся. Уснуть бы мне, уснуть и видеть сны…

Фильм Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари». Первый фильм ужасов, /признанная классика жанра/, снятый в двадцатом году прошлого века в Германии.

Надо заметить, что «Золотые Двадцатые», как принято называть тот период времени в Германии отмечены спадом производства, гиперинфляцией, повальной безработицей, да и самым обыкновенным, банальным, повальным голодом. Достаточно взглянуть в учебник истории, тут и последствия Первой мировой войны, и Пивной, и Капповский путч, а ещё Рурское восстание и т. д. и т. п. Попробуй, будучи режиссёром, снимая фильм ужасов придумать чего ещё страшнее.

Тем не менее, если верить режиссёру фильма, в это самое время в небольшом немецком городке Хостенвилл в начале, века произошла не менее страшная история только вот совсем другого порядка.

В одной из психиатрических лечебниц, главврач, гипнотизёр силой мысли заставляет своего пациента убивать людей. Причём историю эту мрачную рассказывает пациент этой самой психиатрической лечебницы, другому такому же, как сам пациенту.

Насколько история рассказанная душевнобольным реальна, остаётся только гадать.

Возможно всё это только игра ума, при чём, не просто ума, а воспалённого ума.

Но атрибуты жанра будут соблюдены. Будет и триллер, и детектив, и приключения.

К тому же атмосфера сего действа будет незабываема. Возможно, это не так уж и страшно к тому же чем-то напоминает цирковой балаган, причём в каком-то непонятном эстетском оформлении. Неважно. Зато красиво. Поверьте, фильм очень красиво оформлен, декорации, сами по себе произведения искусства, к тому же мастерски отражающие дыхание своего времени.

Возможно, допустим, что были фильмы и лучше, но время, тот ещё фильтр. Сохранилось мало. И из того, что сохранилось, фильм Вине, однозначно один из лучших.

На этом можно было б поставить точку, но после просмотра возникает банальный вопрос, так кто же сумасшедший, рассказчик, или зритель?

А может ни тот, ни другой, ни при чём. И того и другого мастерски провели, а заодно возможно провели и цензуру.

При чём здесь цензура спросит любопытный зритель. Ан не скажи, вопрос то поднят не простой. Можно ли внушить порядочному человеку, что во имя идеи он может стать, /должен стать/ негодяем. Время покажет, можно. Залогом тому все средства от телевидения до прессы. Через какой десяток лет доктор Геббельс покажет мастер класс зомбирования своего народа. И с годами технологии будут совершенствоваться и совершенствоваться. История с завидным упрямством будет повторяться и повторяться. В разных частях света в разное время доктора будут ставить свои дьявольские эксперименты.

Что мы наблюдаем с позиции дня сегодняшнего, а всё то же. Сумасшедшее время — глубочайшее отчаянье, сумасшедшая страна — тотальная истерия, сумасшедшее правительство — обыкновенный цинизм…

Отсюда сам собой напрашивается вывод, что самое страшное всё-таки за кадром, всё так же страшно жить в нашем мире. Страшно, потому как за верёвочки нас дёргают те самые доктора Калигари.

Спустя более чем девяносто лет (премьера картины Роберта Вине на родине в Германии состоялась в конце февраля 1920 года) многое в «Кабинете доктора Калигари» может показаться смешным и даже нелепым. Актеры, заламывающие руки и закатывающие глаза в приступе эмоций. Первые спецэффекты, созданные, в основном, за счет игры света и тени. Вычурный грим и картонные декорации. И, само собой, давящая немота, ибо перед нами первый в истории полнометражный немой фильм ужасов.

Тем не менее, у первых зрителей лента вызвала совсем иные чувства. Страна, тяжело пережившая итоги Первой мировой войны, находилась в подавленном состоянии в буквальном и переносном смыслах. В обществе превалировали негативные настроения, отчаяние витало в воздухе, что неизменно отражалось на всех формах искусства. В театре, живописи и в кино смешливые постановки и легкие зарисовки постепенно уступили место мрачным тонам, ярко выраженному сюрреализму и экспрессионизму. Казалось, никому не было дела до того, чем сегодня живет страна и ее жители. Художники и режиссеры шли на любые компромиссы, дабы сбежать от тягостной реальности и приукрасить действительность.

История гласит, что первоначально постановкой фильма должен был заняться Фриц Ланг, тогда еще не прославленный автор «Метрополиса» и «Нибелунгов», но весьма талантливый кинематографист, имевший за плечами опыт сценарной и режиссерской деятельности. Однако, как это часто случается, продюсеры попридержали Ланга, дабы тот закончил работу над перспективными с коммерческой точки зрения «Пауками: Золотое море» (1919). В итоге, куратором проекта стал Роберт Вине. К слову, послужной список у Вине был еще шире, но серьезных работ среди множества короткометражек и легкомысленных фильмов было совсем мало.

Сюжет «Кабинета доктора Калигари» начинается с разговора двух людей, молодого Франца и его пожилого собеседника, которому юноша поведает жуткую историю, приключившуюся с ним, его приятелем Аланом и их общей любовью, Джейн.

… Молодые люди, дабы развеяться, решают посетить ярмарку в Хольстенвалле, где они надеются весело провести время. В то же время на ярмарку приезжает и некто доктор Калигари, собирающийся шокировать доверчивую публику демонстрацией «сомнамбулы» — лунатика Чезаре, который проспал все свои 23 года. Вся фишка представления в том, что Чезаре не только перманентно спит, но и умеет предвидеть будущее. Разумеется, в редкие моменты пробуждения, коим способствует «тайная методика» доктора Калигари.

Любопытный Алан успевает первым задать Чезаре волнующий его вопрос о дате собственной смерти и получает сокрушительный ответ, что умрет до наступления рассвета. Расстроенный пророчеством Алан прощается с друзьями, а на следующее утро молодого человека обнаруживают мертвым. Неизвестный убийца нанес ему смертельный удар странным по форме ножом.

Не веря в чудеса и мистические предсказания, Франц пытается связать безвременную кончину друга с прибытием в город доктора Калигари и его мрачного питомца. Однако вскоре в руки полиции попадается якобы настоящий убийца, в то время как у Калигари и его сомнамбулы есть очевидное алиби. Чувствуя подвох, Франц начинает тайком следить за домом недружелюбного и скрытного доктора-колдуна…

Я намеренно не стал вдаваться во все подробности и детали сюжета, ибо «Кабинет доктора Калигари» по жанру всё-таки является триллером, где самое интересное — в развязке. Безусловно, немногие смогут высидеть 70 минут немого фильма, но те, кого данное произведение заинтересует, смогут без труда обнаружить его в популярных онлайновых кинотеатрах. И в достаточно приемлемом качестве, учитывая древность картины.

Неоспоримым вкладом ленты Вине является вовсе не хитроумно закрученный сюжет, который, кстати, продолжает вдохновлять кинематографистов спустя почти столетие. Многие найдут много общего у «Кабинета доктора Калигари» и относительно недавнего психологического триллера Мартина Скорсезе «Остров проклятых». Сам сценарий Ганса Яновица и Карла Майера изначально содержал в себе гораздо больше политических и социальных аллюзий. Продюсеры фильма явно не желали, чтобы их детище заставляло зрителей впадать в еще большую депрессию, поэтому радостно уцепились за предложение Фрица Ланга «закольцевать» сюжет и придать ему еще большей фантасмагоричности.

Заслуга Вине (хотя лично влияния режиссера здесь чувствуется меньше всего) в том, что его творение стало краеугольным камнем в формировании немецкого экспрессионистского кинематографа. До и после из-под пера режиссера выходило множество пустышек, но лишь «Кабинет доктора Калигари» по праву считается шедевром мировой классики и путеводной звездой целой плеяды знаменитых кинематографистов Европы и Америки.

Главным достоинством ленты является ее неповторимая атмосфера, к созданию которой, в первую очередь, приложили руку декораторы, оператор, гримеры, костюмеры и художники. Один только вид загадочного Чезаре с темными кругами вокруг глаз и с ножом в руке, как и всклокоченные волосы безумца Калигари, вызывали панический ужас у зрителей того времени, воспитанных на дешевых мелодрамах и военных агитках. Визуальный стиль, подчеркнутый сознательно угловатыми и неправильной формы декорациями, погружал аудиторию в подобие транса, напоминающего вечный сон мрачного сомнамбулы. История умалчивает о посетителях кинотеатров, с ужасом покидавших свои места, но, как бы там ни было, лента произвела на зрителей сильное впечатление.

Наследие «Кабинета доктора Калигари» поражает, притом, что львиная доля кинопродукции того периода уже навсегда предана забвению. И хотя мечты Вине о создании в 40-х годах звукового сиквела не сбылись, его творение продолжает жить своей жизнью. У фильма есть неофициальный ремейк, музыкальная драма Питера Селларса «Кабинет доктора Рамиреса» с участием Михаила Барышникова и Джона Кьюсака. В 1997 году по мотивам «Кабинета» композитор Джо Моран сочинил оперу, а многие музыканты неоднократно изобретали новые звуковые подложки, благо, что фильм немой и экспериментировать в данном направлении можно бесконечно. Звуковой ремейк картины состоялся лишь в 2005 и получил несколько наград на профильных кинофестивалях фильмов ужасов.

Вердикт: говорят, что классика не устаревает. Это не совсем так. Современное поколение любителей кино вряд ли усмотрит в «Кабинете доктора Калигари» что-то пугающее или новаторское. Удивить современного зрителя нелегко, посему лента Вине представляет собой, скорее, исторический, археологический интерес. Вопрос лишь в том, кто из нынешних кинематографистов сможет похвастаться столетие спустя, что его работы по-прежнему пользуются популярностью? Хотя бы среди ограниченного числа заядлых киноманов.

8 из 10

Последнее время я удивительно часто наталкиваюсь на такое явление, как сомнамбулизм: я играл в игру, в которой основной идеей является сомнамбулизм, читал статью про него, теперь еще и фильм посмотрел.

Так вот. Фильм поражает своей атмосферой, я только где-то на 20 минуте сообразил, что он черно-белый. Создатели очень искусно поработали с цветом, так что складывается впечатление, что он цветной. Причем дело не только в цвете, вся зрительная часть работает невероятно отлажено. Эти изогнутые декорации, какие-то невообразимые стулья, даже титры создают ощущение сна. Фильм заставляет поверить, что это на самом деле твой сон.

Уникальность данного фильма прежде всего в том, что, в отличии от большинства других не менее культовых картин немого кинематографа, именно сей результат коллективного творчества оправдывает статус нетленной классики, благодаря идеальному соотношению формы и содержания, которые необычайно тесно связаны между собой, существует вне времени, служит не столько памятником немецкого экспрессионизма, сколь средством популяризации идей сего стилистического течения. По обыкновению, трудно воспринимаемое современным зрителем творчество ведущих деятелей искусства начала ХХ века, в подобном визуальном феномене открыто для понимания за счёт необычайно эксцентричного, даже как для сегодняшнего дня, изображения внешних проявлений предметов и людей, отражающих патологические проявления подавленной души.

В той же степени, как художественное оформление сценического пространства, выраженный в декорационных построениях образ спектакля взаимосвязан с комплексом изобретательно-выразительных средств режиссёра, так же и рождённая в стенах съёмочного павильона химерная реальность трио художников — экспрессионистов приобретает едва ли не наиболее важное значение в эстетической притягательности фильма. В окружении деформированных воспалённым мозгом сумасшедшего вещей, подчинённом всепоглощающей условности мире субъективных переживаний, вовне выраженных крайне ирреалистичным пространственно-пластическим решением, актёры, разыгранная ними история уходят далеко на второй план, что никак не позволяет назвать картину триумфом гения режиссёра, скорее однозначным его поражением.

Изобразительное искусство в целом и эффект специфического экспрессионистского искажения в частности стали подлинной причиной столь громкого успеха картины, ибо именно новаторский подход в её художественном оформлении определял как манеру актёрской исполнения, выявленную в нарочито гротескных преувеличениях, графически острой мимике, пластике движений, жестикуляции и, что немаловажно, отлично вписавшихся в идейную концепцию произведения; весомо усиливал навеваемое происходящими на экране событиями ощущение подавленности, беспокойства, тревожного ожидания развязки, так и благоприятствовал клеймящему произвол германских властей фильму ввести в заблуждение тогдашние органы цензуры, остаться знаменательной вехой в истории кино, даже когда его политический подтекст окончательно себя исчерпает.

И по сей день открытым остаётся вопрос: «Какова же роль в съёмочном процессе была отведена именно Роберту Вине, который, помимо формального исполнения функций режиссёра, трудно соотносим с истинными создателями картины?» Если плодотворная работа тандема сценаристов Яновиц-Майер стала основой будущего экспрессионистического полотна (Яновиц называет себя «отцом, заронившим семя», а Майера — «матерью, зачавшей и вскормившей плод»), участники берлинского сообщества «Буря» нашли живописное обрамление подсознательному безумству героя фильма, окончательная же редакция рассказа принадлежит Фрицу Лангу, то заслуга Вине заключается разве что в неплохо выдержанном темпоритме истории и нецелесообразной образной тождественности объективной действительности с вычурным воображением душевнобольного.

«Кинокадр должен стать графическим рисунком».

Герман Варм

Экспрессионизм объявляется открытым!

Продолжаю знакомить вас с фильмами из списка «Топ по ФИПРЕССИ».

Картина, которая не требует рецензии и пояснений, и не потому, что она широко известна или слишком проста в понимании. Просто это одна из тех работ, излишние слова о которой могут повлиять на восприятие, испортить впечатление и предугадать эмоции.

«Кабинет доктора Калигари» (Роберт Вине) — картина 1920 года, в которой рассказывается детективная история о загадочных убийствах, которые начались с приходом в город странного мага.

Изначально готовящаяся под съемки Фрицом Лангом (так и не попавшего на проект в роли режиссёра), а в дальнейшем, им изменённая работа, даёт старт волне, так называемого, немецкого экспрессионизма, с продолжением в работах таких гениев кинематографа как Фридриха Вильгельма Мурнау и Фрица Ланга. Это был не новый киноязык, скорее «собрание сочинений» (в данном случае, я имею в виду, ранее созданные приёмы выразительности, будь то игра актёров или работа с цветом). Экспрессия проявляется во всём, начиная с нестандартных декораций (нарисованные картонные дома и столбы освещения на них же) пропорции героев относительно декораций, цветовые решения, кадрирование, эффект «трясущийся камеры», но основное внимание было направлено на внутренний мир человека, его двойственность, сделана попытка показать не самого человека, а его мысли.

Это одна из первых зарубежных работ, где интуитивно (или намерено) принята уже известная и популярная Мозжухинская система работы с мимикой: «выпячивание глаз», работа рук и движений. Хотя, я бы предпочёл привести пример «мозжухинской школы» из «Последнего человека» (1924) Мурнау.

«Кабинет доктора Калигари» — гениальная картина! Одно из самых величайших и важнейших творений кинематографа, кстати, сценарий которого был успешно переработан в наши дни Мартином Скорсезе.

Ps или акт гордости:

Говоря о заимствовании\перенятии\влияния российской школы кино немцами, хочется упомянуть случай с Вальтер Руттманном («Берлин: Симфония большого города» 1929) и Дзигой Вертовым («Человек с киноаппаратом» 1927), когда второго обвинили, что он своровал идею у первого, на что Вертов указал в «КиноГлаз» и его хронику с начала 20х и заявил что-то вроде: «Да, я знаком с Руттманом, он советовался со мной по поводу своей картины» (цитата не точная, источник утерян).

В этом фильме меня потрясли декорации. Режиссер фильм Роберт Вине предпринял все усилия, чтобы весьма простые картины существенно дополнили визуальный ряд его фильма.

Честно говоря, минуты с 20-й повествование стало мне совсем неинтересно. Другое дело — декорации. Вине очень интересно играл с пространством. Вот например, в сцене посещения церкви.

Перед зрителем разворачивается вполне линейная сцена — несколько человек выходят из церкви. Только вот церковь изображена в виде вполне понятной и совсем не стремящейся к реализму декорации. Однако, резкость линий в декорации придает рисунку неожиданный объем. И эта игра с пространством в полной мере укладывается в концепт фильма.

Кстати, сюжет весьма интересен. Создатели весьма подробно проработали случай, при котором главный герой старается разоблачить таинственного доктора Калигари. Доктора, который обладает искусством управления сомнамбулами и принуждения их к совершению убийств.

В то же время, типично немецкое стремление к раскрытию всех деталей привело к тому, что в наши дни кино смотрится немного скучно.

Фильм мне понравился, но балов всего 7 — и это только в силу того, что сегодня картину смотреть немного сложновато. Красивые и смелые новаторские решения Вине уравновешиваюся весьма «натужным» сюжетом. Фильм совсем не смотрится «на одном дыхании», как например было с «Носферату» Мурнау.

Важно отметить, что если сама идея сюжета — гениальна, то сам по себе процесс повествования получился мало динамичным. При просмотре реально теряешься в сюжетных линиях — а они ведь, весьма интересны.

В итоге: этот фильм запомнится мне декорациями. Именно декорации выделяют эту картину из числа многих других. Поэтому, я был очень удивлен, что впечатления после просмотра были идентичны посещению хорошей абстракционистской галереи.

7 из 10

Исторически сложилось, что пути экспрессионизма и хоррора в кино шли если не пересекаясь, то держась рядом. И ещё задолго до того, как самые знаковые студии в этом жанре Universal и Hammer выпустили свои первые фильмы, хоррор начал зарождаться на выжженной войной почве Германии в начале 20-ых годов.

Ещё не успели затянуться свежие военные раны, а у кинозрителей уже начала формироваться этот запретный, нездоровый, но притягательный интерес к увечьям, ампутациям и искалеченным телам с физической стороны и к безумию, сумасшествию и неадекватностью разума с сознательной. Нетрудно проследить, какое виляние этот «запретный плод» оказал на фильмы ужасов в наши дни, вылившись в определенные поджанры. Но тогда, в начале 20-ых это была новаторская идея в искусстве кино, которой можно было не только продвинуть немецкий кинематограф, но и пополнить прохудившуюся до дыр казну Германии. И с этой целью сценаристами Карлом Майером и Гансом Яновицем был выбран более трудный и тернистый путь, который в итоге привел к одному из лучших сценариев психологического триллера как жанра.

Но на другой стороне океана царили совершенно иные настроения в обществе. Америка широкими шагами направлялась к «американской мечте», индустриализация развивалась рекордными темпами, технический бум набирал обороты, уровень жизни среднего класса шел вверх, а до великой депрессии не было протянуто ещё ни одной нитки и ее появление лишь смутно предсказывали разве что узкий круг экономистов. И популярный немецкий полнометражный фильм, к тому же фильм ужасов, явно не вписывался в общую картину. И если в Германии «Кабинет доктора Калигари» собирал полные кинотеатры, то в Америке собирались толпы перед сеансами, забрасывающие не монетами билетную кассу, а камнями и булыжниками. Эпицентром этих волнений были американские ветераны, во все стороны утверждающие, что не хотят платить за фильм, снятый врагами американской нации, и сумевшие собрать таких же единомышленников.

А на экране тем временем разворачивалась запутанная и темная история, одна из тех, в которых не все является тем, чем кажется на первый взгляд. Она как растущая снежная лавина, все набирающая скорость и объем, начинает выходить из-под контроля и становится все более и более мрачной, параноидальной, погружая в тягучий сомнамбулистический полусон-полубред зрителей. К тому же, все повествование закольцовано и имеет множество связанных и незаметных мелочей подсказок, дающих зрителям дополнительную почву для размышлений. По сути своей, это первый и один из лучших прото-триллеров, на десятилетия вперед опередивший свое время и определивший некие стилистические особенности, которые затем использовались в фильмах Хичкока, Линча и Скорсезе.

Необычные, гротескные, искаженные декорации ещё более усиливают оторванность происходящего от действительности, и разительно отличаются от видения окружающего мира здоровым, уравновешенным человеком. А полностью общую мозаику этого фильма дополняют сами образы действующих лиц, актеров и их образов, от которых так и несет безумием, а так же резкие, неправдоподобные светофильтры, придающие подходящую эмоциональную окраску всему этому действу. И не удивительно, что зрители после просмотра выходили в состоянии Чезаре, следуя одному призыву: «Ты должен стать Калигари!».

«Кабинет доктора Калигари» — это значение нам рисуется в фильме в двух вариациях.

Картина открывается сценой разговора двоих людей — молодого и пожилого. Первый рассказывает второму об одной страшной истории. В маленьком городке на ярмарке появился однажды некий доктор, называющий себя Калигари. Он в качестве аттракциона возит с собой человека-лунатика т. н. сомнамбула. Этот человек, которого он хранит в вертикальной коробке может предсказывать будущее. Однако все обратившиеся к нему люди умирают на следующий же день. Начинается расследование…

Сразу скажу, чтобы не разглашать концовку, фильм не так примитивен и прост, как я тут попытался исполнить выше. Он как хороший триллер обманывает нас — зрителей — несколько раз. Я не стесняюсь употреблять такие громкие эпитеты. Сейчас для большинства нынешних зрителей, естественно, картина будет выглядеть архаично. Но если же настроить себя, вспомнить, что фильм, дай Бог ему здоровья, снят аж 93 года назад — то восприятие кардинально поменяется.

Фильм поражает прелестью художественного оформления. Совсем заскорузлые зрители начнут фыркать, что вот все декорации нарисованы и это видно — тем не менее фантазия, которой обладали создатели декораций — заслуживает заслуженной похвалы и незримого по тем временам «Оскара». Эти причудливые образы домов, странные лестницы, нарочито кривые, построенные под углом двери, раскрашенный самым непостижимым образом пол и земля — никак не могут оставить равнодушным. Так же как и демонический доктор в исполнении Вернера Клауса и его «сомнамбулы» Чезаре (Конрад Фейдт). Последний кстати в конце 20х гг эмигрировал в Великобританию, а затем в США.

Я могу, конечно, понять и людей, которые не понимают прелести «немого кино». Вот лично мне интересно просто посмотреть на то, откуда, простите, ноги растут. «Кабинет доктора Калигари» для жанра ужасов — это ровно то, чем для жанра детектива является «Убийство на улице Морг» Эдгара По. А именно — родоначальником жанра. И если всё-таки вспомнить творчество американского классика — то его произведения — каждый по отдельности — это практически всё, что эксплуатирует остросюжетная литература.

Вообще период «немецкого экспрессионизма» породил целую плеяду прекрасных режиссеров. К сожалению очень немногие (а точнее одного лишь могу вспомнить) смогли адаптироваться к новому явлению — а именно звуковому кино. Сам Роберт Вине, к сожалению не успел повторить успеха своего авангардного «детища», но это не снимает с него «ордена» как с «предводителя» этой плеяды.

Фридрих Вильгельм Мурнау, снявший несколько достойнейших фильмов, хотя у многих он вспоминается в связи с «Носферату», хотя у него есть чрезвычайно любопытная картина «Восход солнца» (она есть в списке моих рецензий), снятая через несколько лет после упомянутого «Носферату». Он, кстати говоря, оказал огромное влияние на американских кинематографистов, которые тут же бросились экранизировать классиков готической литературы. И Джеймс Уайл с Тоддом Броунингом создали замечательных «Франкенштейна» и «Дракулу» соответственно. Вышедшие одновременно, что не было случайностью.

Фриц Ланг — совершеннейший идеалист от кинематографа. Скорее даже родоначальник коммерческого кино (на пару с американским коллегой Дэвидом Уорком Гриффитом), который первый стал тратить на кино совершенно невероятные суммы. Он создал в Германии потрясающие, поражающие масштабностью, «Метрополис», дилогию о Нибелунгах и трилогию о Докторе Мабузе. Перебравшись перед Второй Мировой в США, создал несколько честных фильмов.

Под занавес скажу, что я никак не могу объяснить человеку — зачем ему смотреть это кино. Если вы любите классику и вам нравится ощущать это сладостное чувство осознания того, что это — то, откуда пошло всё остальное — то посмотрите и насладитесь. Если вам не нравится такое кино — то вы и не поймёте.

10 из 10

Видно, что фильм реанимировали, как только могли. А это уже о чём-то говорит. Значит, фильм действительно великий. По синим титрам с оригинальным неровным шрифтом даже и не скажешь, что это 1920-й год. Хотя, конечно, может, титры добавили в таком стиле в последствии.

Очень жалко оригинальную звуковую дорожку. Где-то я читал, что она потерялась. А была истинными шедевром. В самых экспрессивных местах хоть и напрягала в нужных моментах некая какофония, но иногда просто голова болела от уныло визжащего саксофона или гитарного рока. Гораздо приятнее слуху было простое стандартное пианинное «пум-пум-пум».

События днём были окрашены в жёлтый, а ночные — в зелёный цвет. Поскольку я где-то вычитал умное слово «вирирование», поэтому напишу, что именно его здесь и применили.

Главную ценность фильма составляют декорации: двери и окна трапециальной формы, крыши домов с косой кладкой. Всё кривое и демормированное. А деревья и тропинки созданы, как театральные декорации, а не вживую, из-за чего фильм, действительно, казался бредом сумасшедшего.

Побывать в этом мире стоит хотя бы для того, чтобы увидеть жутчайший для своего времени кадр, когда главный герой осознал нечто очень важное (так и хочется написать, что именно, но спойлерничать не хочется). Ведь я приготовился смотреть фильм для общего развития. И совсем не для того, чтобы удивляться поворотам сюжета.

Но самым любимым моментом стало, разумеется похищение девушки. На протяжении всего века кинематограф, снимая фильмы ужасов, именно эти эпизоды делал самыми запоминающимися. Здесь очень красиво вслед за похищенной девушкой лунатик Цезарь зацепил и стащил с кровати одеяло-покрывало. Вроде бы, ничего особенного, но как-то зрелищно получилось.

И, наконец-то, я понял, какой фильм ужасов замечательно спародировала Мика Ньютон в своём красивом клипе «Сдавайся мне». До просмотра «… Калигари», я был уверен, что не было конкретно одного фильма, а был просто синтез всех сразу, с собирательными образами.

Фильм, конечно, стоит посмотреть тем, кому интересно, где появился исток жанра хоррор.