#c_училища (2020)

Удивительное кино. На протяжении фильма пытаешься сочувствовать какому-то из героев, а в финале понимаешь: сочувствия не заслуживает никто. Персонажи фильма — кладезь архетипов российской реальности: мажор, учитель, уголовник, пту-шница, алкаш. Мажор любит деньги и развлечения. ПТУ-шница любит учителя — настолько сильно, что в её объятиях легко задохнуться. Уголовник любит пту-шницу. Учитель любит только себя. Драма развивается среди разрухи провинции. Любовь здесь живёт в обшарпанных интерьерах коммуналок и бабушкиных квартир. А за своё счастье герои готовы грызть горло зубами — ближнему своему. Этот фильм удивительно реалистичен — но не сюжетом, а грустным осознанием: никого не жалко. Как в жизни.

В типичном городе N, затерянном где-то на бескрайних просторах сами знаете какой страны, живет обычная Танька. Танька учится в училище (чего именно — не уточняется), продает на рынке рыбу и мечтает о счастье. Счастье для нее состоит в интеллигентного вида симпатичном преподавателе философии Сереже, но это никак не взаимно: Сережа мечтает учиться в аспирантуре МГУ, а родной город с его Таньками оставить где-то в вытесненных воспоминаниях. Тем не менее, куда важнее, чего хочет Танька, и Сереже, и ее бывшему Косте предстоит в этом убедиться.

Постепенно в сумерках отечественного кинематографа ясней и ясней проступает истина, которую предпочитают не замечать, потому что она слишком пугающа: единственное, про что в России можно без особых усилий и талантов снимать хорошо и цепляюще — это ад. Дмитрий Быков как-то отмечал, что честных жизнерадостных стихов сейчас не написать, и других искусств это тоже касается. Большая часть современных русских фильмов о победе и превозмогании, героизме и надежде, снятые с мастерством и старанием — чушь непотребная и неправдоподобная. Но стоит ноунейму захотеть снять о бедах, горестях, тщете и безысходности — и даже стены с граффити начинают помогать. Воздух такой, не иначе.

Вот и «#с_училища» климат поспособствовал. Мрачнющая пьеса Андрея Иванова о гнуси и подлости среднерусских аборигенов прекрасно смотрится в атмосфере городка, где 90-е так никогда и не закончились. Дебютирующей в сорок с лишним лет в кино Анне Саянной не нужно изобретать что-то особенное: просто помести в кадр замкадовский быт, и бэкграунд готов. В остальном — достаточно следовать пьесе, она сама вывезет. Ну, там пара метафор с рыбой, живой и уже нет, тут эротическая сцена, которая совершенно не возбуждает, здесь труп по центру кадра минуты на две… Так, чисто чтоб проняло. И пронимает.

От разных «Левиафанов» отличается эта история полным отсутствием всякой явной политики и социальным статусом всех героев. Это не уважаемый всеми слесарь и его московский адвокат бодаются с мэрией: почти для всех героев «#с_училища» пять тысяч рублей — очень неплохие деньги. Нет, у нас отношения выясняют низы общества, может, за исключением скучающего мажора в исполнении Ивана Макаревича, который в кои-то веки в очень подходящей роли. И случайно затесавшийся в эту историю лишний человек Сережа, не то чтобы очень тупой (хотя есть немного), но лишенный характера, оказывается в неприглядной роли безвольного подлеца, которому — вот незадача — все равно приходится сочувствовать, потому что зритель, на которого рассчитан фильм, не может отождествить себя ни с кем другим. Конечно, Костя в исполнении Антона Момота силен и хорош собой (что следует считать явной ошибкой кастинга) — но на положительного героя этот откинувшийся зэк тоже не тянет. Все хороши, все достойны, все заслуживают того, что получают — может, кроме зрителя, который захотел приятно провести время. Этой ошибки делать не стоит: послевкусие от фильма горькое и противное, и для развлечения его смотреть — как жрать авокадо для удовольствия.

Не затем он снимался, как и все ему подобные фильмы. Зато вполне честно, жестоко и пугающе — намного более пугающе, чем любой глупый ужастик со скримерами.

Вот, пожалуй, и все, что можно сказать об очередной российской социальной драме. Хотите глубже? Без проблем, набирайте воздуха в грудь и ныряем искать глубинный смысл: «#с_училища» — адаптированная сказка старика Андерсена о Русалочке, которая полюбила прекрасного принца, хотя тот ее — не очень. Все мы безмерно жалели несчастную отвергнутую ундину, и только грязные реалисты задались вопросом: какого черта принц должен любить хтоническое нечто, выползшее из-под толщи вод, не умеющее говорить, нацепившее себе ноги при помощи колдовства и в целом метафизически ему чужое? Просто потому что она так захотела? Причем это у Андерсена бедняжка расплачивается за любовь; в большинстве народных сказок русалка утаскивает незадачливого любовника на дно, чтобы быть вместе — вечно. Так что если вы недоумеваете, отчего то, что начиналось как «Пигмалион», быстро превратилось в «Мизери» — вспомните первоисточник и все станет на свои места. Оттого героиня и торгует рыбой (и в порыве отчаяния пытается избавиться от запаха — от подводного своего естества), оттого, объясняя дешевому принцу его судьбину, поминает дельфина и русалку; даже постер фильма, очевидно, не случаен. Выводы из этой странной метафоры, впрочем, почти очевидны: есть наземный мир, есть подводный, Россия Поверхностная и Россия Хтоническая, и вместе им не сойтись, и пытаться не стоит, а лезть — тем более. Всем хуже будет.

Самый мрачный вывод, впрочем, касается не судеб персонажей и даже не карьер участников дебюта. Хуже всего то, что фильм этот, при всей своей обжигающей жестокости, выглядит вполне проходным. Ужас провинциального русского бытия становится банальным и привычным, как посты в паблике типа «Подслушано. Жесть».

Национальный жанр. У французов — комедия, у британцев — костюмная мелодрама, у нас — вот это вот. Причем без иноземного вредительства — само сложилось еще со времен Достоевского с Островским.

Как там было в главном русском романе 90-х? «О, черт бы взял эту вечную достоевщину, преследующую русского человека! И черт бы взял русского человека, который только ее и видит вокруг!»

Не-а, не возьмет — некому. Нет никаких чертей. А если кажется, что есть — это только потому, что в нашем тихом омуте водимся мы.