Свинья (2018)

Все не так у иранского режиссера Хасана Касмаи. Прежде всего он неимоверно плохо выглядит. Лишний вес. Даже тренировки в теннис не помогают. В личной жизни также все плохо. Его оставляют его женщины. Даже объект его восхищения - Шива Мохаже, и та ушла.

Ну а самое важное - все не так в работе. Он не так известен. Беспокоится, что публика его и вовсе забудет. И когда в Тегеране появился кровавый маньяк, убивающий известных режиссеров - Хасан стал волноваться, почему за ним охота так и не началась.

Лишь на маму остается одна надежда. Она умеет стрелять из ружья. Если что, кто знает, может и спасет.

И это лишь начальный расклад. Ближе к финалу все и вовсе превратится в веселую фантасмагорию. Мани Хагиги умудряется аккуратно затронуть самые сложные социальные и политические проблемы Ирана, но из актуальной повестки он лишь плетет свои постироничные сети. А там попробуйте догадайтесь о том, на самом деле за кого он выступает... И в этом его 'Свинья' близка к творчеству Алекса де ла Иглесиа.

Но для рассказа о ленте всего этого мало. Нельзя не выделить веселую драйв-вечеринку с танцевальной иранской музыкой. Нужно напомнить и о концерте, который закатывает психика главного героя в тюремной камере. Без сомнения запомнится и финал.

А как забыть то, что одного из убитых режиссеров также зовут Мани Хагиги? Определенно, что у создателя ленты весьма экспрессивный темперамент и живое чувство юмора. И он делится им со зрителем весьма щедро

7 из 10

Мани Хагиги всегда было тесно в жанровых рамках одной лишь драмы, на которую так славен иранский кинематограф, и серьезностью которой он так прельщает критиков. Но в этот раз Хагиги пошел заметно дальше, порвав эти рамки в клочья и соорудив на общем трагическом каркасе своего рассказа сногсшибательную межжанровую свинотеку, где маска нечистого на его родине животного примерена на многие лица, обычно носящие маски невинности или животных благородных.

После просмотра «Свиньи» ощущение пятачка на своем лице явно не обошло и некоторых штатных критиков печатных изданий, заявивших с обиды, что и не смешно вовсе было (ведь комедию обещали), и вкуса нет (уж мы-то его мерила), равно как и чувства меры (зачем так больно по рылу?), ну а эта сцена так вообще на уровне капустника (по которым мы специалисты)…

Что ж, субъективное восприятие искусства — субстанция, безусловно, неприкосновенная… Однако «меня терзают смутные сомнения», как говаривал незабвенный Бунша, что дело тут не столько в честной личной оценке фильма Хагиги, сколько в скрытом заслуженном оскорблении этой работой.

А на схожие темы куда приятней и спокойней обсуждать какой-нибудь «Квадрат» Эстлунда — и серьезности тут не меньше, чем буржуазной утонченности (показательно заклеванной) и ирония горька в ровно отмеренных дозах… Pork yourself! — кажется говорит режиссер господам «квадратистам»: как создателям подобных шедевров, так и многочисленным льстивым толкователям оных (да, pork неверно употреблен в виде глагола, но это лишь скромный привет критикам, выискивающим под дубом киноискусства красивые желуди с фальшивой начинкой и объясняющим окружающему стаду непревзойденную ценность таких плодов).

Издевательство же Хагиги над созданием концептуальной подёнщины в кино начинается от блюющих девочек-тараканов на фоне начальных титров, продолжается весь фильм созданием эпатажной пародии на подобные творения (и их создателей), и заканчивается нервно-счастливым смехом самовлюбленного болвана, уже за дверью фильма отражающегося портретами многих именитых режиссеров в момент вручения им очередной награды престижного фестиваля.

И что уж говорить, наиболее продуктивным по исполнению заказной работы в сфере авторского кино — заказной не по наличию конкретного заказчика, но по соответствию стандартам светской оценки — является европейский кинематограф, отдаленный намек на что в «Свинье» можно уловить в диалоге (здесь немного сокращенном), звучащем на съемках рекламы инсектицидов, которую несчастному Хасану хочется превратить в авангардное произведение:

- Так, снимаем еще один дубль!..

- А нельзя ли подсластить блевотину?..

- Нет, мы уже пробовали: она от этого белеет и становится мягкой…

— Чем же вы меня кормили!?..

— Это блевотина из Австрии, стоит кучу денег!

— Блевотина из Австрии!?..

- Ну да…

Ну да, надуманно-концептуальная европейская киноблевотина: не дешевый, но столь же фальшивый продукт как и обсуждаемый в диалоге; выпускаемый в свет регулярно и столь же регулярно награждаемый многочисленными призами кинофестивалей (свинофестивалей). Наград которых Хагиги со своим фильмом, конечно, не дождется. Ну, берлинским мишкой перед носом потрясли, и то будь доволен…

Впрочем, Хагиги борется явно не за награды. И лупит вовсе не маленьких поросят (которые, тем не менее, могут оставить после себя грязи гораздо больше, нежели иная взрослая особь), но загоняет обратно в стойло племенных боровов, любящих пускать красивые пузыри в море авторского кино и привлекать к себе внимание силой всплеска, а не искренностью выражения. Боровов, которым много важнее отношение к себе толпы, а не честная самооценка. Использующих чью-то отрубленную голову как прекрасный материал для очередного шедевра, над которым поплачут и наградят золотым веничком, а создатель счастливо посмеется победе и поднимет бокал шампанского за упокой души несчастной жертвы…

Помимо невеселых мыслей Хагиги о вырождении авторского кино в национальном и межконтинентальном масштабе, «Свинья» нахально топчется как в огороде известных религиозных установлений, так и на хорошо охраняемой территории полицейских законов родного государства. Мало того, что название фильма для пятой части населения мира звучит как грязное ругательство, так еще из некоторых «свиней» тут делают праведных мучеников, почивших во славу искусства. Да, это, скорее, подано в виде фарса, но разве не являются профанацией творческого процесса действительно существующие в Иране «черные списки» режиссеров? А что напоминает песенка убийцы из финальной части — об этом и говорить страшно… На этом фоне и самостоятельные независимые женщины, и мужчины, гуляющие на вечеринке в женских сценических платьях, кажутся персонажами невинной комедии. Так что вместо торговли чужими головами, Хагиги, безусловно, рискует своей.

А голова — вещь полезная и многофункциональная. И терять ее никому не хочется. Взглянуть же на чужую отрубленную может быть и противно, но всегда любопытно. Заглядывать же в свою, остающуюся на месте, может быть и не так противно, но гораздо менее любопытно. Однако если в ней вообще никогда не убираться, то в один прекрасный день мусора внутри может оказаться не меньше, чем в запущенном свином хлеве.

Сходил я, значит, на «Свинью».

Скажу сразу, кино неплохое.

Главная особенность фильма заключается в том, что он снят в Иране. Это привносит в него и национальный колорит, и национальные культурные особенности, которые всем не-иранцам непривычны и в новинку. Например, все женщины в кадре носят хиджабы или другие головные уборы. Из-за этого, на самом деле, мне было периодически тяжело понять, кто из женских персонажей кто. Ну и там был какой-то арабский металл, хех, какие-то свои танцы, отсылки, я так понял, к традиционным вещам типа поверий.

Сам по себе фильм — это обычная неплохая комедия. Есть много забавных моментов, традиционных для комедий любых стран. Есть комедия визуальная, есть комедия словесная, все нормально. Главный герой достаточно харизматичный и интересный.

Больше всего понравилась операторская работа — это был реально международный уровень, картинка вообще красивая в фильме. И если спецэффекты смотрятся достаточно дешевыми, то их все равно очень мало и большую часть занимают отличные планы, ракурсы и монтаж.

Сюжет при интересном синопсисе не представляет из себя ничего особого, в некоторые моменты затянут и скучен, но в конце происходит резкий поворот, который все окупает.

7 из 10

Учитывая любовь иранцев к собственному кинематографу, их серьёзное отношение к нему, натолкнуться на иранскую чёрную комедию — нечто из ряда вон. Общего с фильмами Панахи, Киаростами или Махмальбафа здесь немного — даже чисто внешне. Всё начинается с того, что самому Хагиги отрезают голову. В городе завёлся некий маньяк, устраняющий популярных режиссёров самым неприглядным способом и вырезающий на их лбах зловещее «свинья». Главный же герой, режиссёр Хасан, давно в опале — да и явно староват, так что невнимание со стороны маньяка кажется ему оскорбительным. От безвыходности он занимается рекламой пестицидов, где красные на зелёном фоне тараканы корчатся и издыхают от них, исходя синей блевотиной. У Хасана увесистое брюшко, роскошная борода и редеющая шевелюра. Он носит футболки и маечки, играет как сумасшедший в теннис, скандалит с любимой актрисой, жалуется на жизнь маме — и в полном отчаянии от того, что былую славу не вернуть. Уморительнейший и очаровательнейший придурок, которому симпатизируешь от всей души.

Сарказм Хагиги по поводу всякой популярности, помешанности современных «пользователей» на сплетнях выливается у него в оригинальную, хотя и несколько неровную пародию. Хасана сначала игнорируют, затем арестовывают, подозревают, поливают грязью в соцсетях — наконец, оправдывают и объявляют героем, когда уже он сам решил инсценировать покушение и правда чуть не погиб. Всё это не раскрывает сюжетной тайны, потому что её здесь, в общем-то, и нет. Суть — в поведении, разговорах и акцентах, намекающих на бредовость и идиотичность происходящего. Особенно подчёркивают их причудливые фантазии — то ли сны, то ли видения героя, где в кафкианском духе возникает дух актрисы — чёрной птицы с человечьей головой — она же в пустыне, запертая за куполом неба и словно задыхающаяся — и, наконец, теннисная ракетка, на которой как на гитаре Хасан отжигает под вопли толпы и подтанцовку девочек-тараканов из рекламы.

С точки зрения находок, выдумки и общего настроя фильм выглядит блестяще, смешно, злободневно. Он как бы реалистичный — но как бы и не очень, фантазия на тему кинотусовок и опасности быть в центре внимания. Единственное, что картина затянута, не выдержана, так что эпизодически выстреливает и провисает снова. Но резкие переходы, внезапные хохмы, извращённая американскость в музыке и повествовании — всё это выгодно отличает «Свинью». От клишированной сиропности голливудского и унылой пресности европейского. А ещё — хорошенькие женщины. В них здесь недостатка нет.

6,5 из 10

До того, как пойти в кино на фильм Мани Хагиги «Свинья», я не знала об иранском кинематографе примерно ничего. После просмотра я знаю о нем ровно столько же. Но зато теперь мне известно, что:

1. Иран не так уж сильно отличается от России или стран Европы и Америки. Люди точно так же одержимы гаджетами, следят за знаменитостями в инстаграме, носят примерно такую же одежду (не считая, понятное дело, закрытых волос, рук и ног у женщин), испытывают трудности с работой, страдают от непонимания в семье и завидуют другим.

2. Вечеринка в «Свинье» — одна из самых безумных и блестящих, из тех, что я видела в кино.

3. У иранцев определенно все в порядке с юмором, и с черным, и с обычным: в «Свинье» много хороших, легких, не слишком интеллектуальных, но вполне жизненных шуток.

4. Похоже, и правда грядет новый век матриархата, раз даже в восточном кино мужчина показан инфантильным, неуверенным в себе, слабым и подверженным страхам и страстям, а женщины, напротив, решительны, активны и твердо стоят на ногах.

5. Фильм из страны с тяжелой политической или экономической ситуацией не обязательно должен быть тяжелой социальной драмой.

6. Смотреть фильм на языке оригинала с субтитрами, когда ты совсем не знаешь этого языка — немного трудно, потому что пока следишь за текстом — можешь упустить происходящее на экране. К счастью, персонажи «Свиньи» не тараторят.

7. Я определенно готова посмотреть другие фильмы Мани Хагиги и совершенно точно могу включить Иран в свою кинокарту: жизнь у них есть, идеи тоже, да и воплощение ни капли не хромает.

Добротный фильм с яркой, цепляющей картинкой, непровисающим сценарием, логичной, но не предсказуемой развязкой и в меру провокативным подтекстом. Очень любопытно и развлекательно.