Такси (2015)

«Такси» Джафара Панахи – это поездка с режиссёром по миру будущего, к которому мы ещё не привыкли. Хитрые приёмы монтажа и очарование любительской видеосъемки делают опыт просмотра ещё более иммерсивным. Главное, не забыть оставить водителю несколько туманов на чай.

Помню, раньше на ТНТ была одноименная передача с ведущим Алексеем Куличковым. Многие из моих сверстников мечтали прокатиться в этом такси и сорвать большой куш. Я был точно таким же. Теперь после просмотра фильма Панахи я бы хотел прокатиться на такси вместе с ним. К сожалению я ничего не понимаю на персидском, но все же язык КИНО – это международный язык.

Панахи удивительным образом  удаётся не только фиксировать, но и конструировать реальность, просто сидя в водительском кресле. Камера, как глаза режиссёра вылавливает неприукрашенную картину жизни окружающего мира. Видеорегистратор работает, как дополнительный орган чувств, способный помочь лучше погрузиться в происходящее и проникнуться историями пассажиров. Каждый из них, оказавшись в машине делится чем-то важным и личным. В этом вся прелесть нарративной конструкции. Зритель смотрит фильм в ожидании интересных событий и необычных диалогов, но попутно перед ним открывается неприукрашенная картина жизни иранской столицы. В духе итальянского неореализма камера фиксирует то, на что не обращают внимание обычные пассажиры такси. Все это создаёт у зрителя ощущение импровизации (в фильме задействованы непрофессиональные актёры).

Таким образом пространство внутри такси становится передвижной театральной площадкой: местом для идеологических споров и сентиментальных монологов (конечно, найдется место и для разговоров о политике).

Один из пассажиров, узнавшего в лице водителя известного кинорежиссёра Джафара Панахи, оказывается фарцовщиком запрещённых в Иране фильмов, раненый мотоциклист и его жена, напуганной не только раной мужа, но и тем что она может не получить наследство, если он погибнет, племянница, которая хочет снять фильм для школьного проекта, поэтому обращается за советом к своему опытному дяде, бывший сосед, пострадавший при ограблении, пожилые женщины, которые хотят спасти своих золотых рыбок, выпустив их в водоём, адвокат и известная правозащитница Насрин Сотуде, направляющаяся к очередному политзаключённому. Через разговоры с этими людьми режиссеру удаётся создать точечный образ современной жизни в Иране.

Во многом из-за этого в фильме отсутствуют титры, а сам режиссер и исполнитель главной роли ни разу не берет камеру в руки. Этот хитроумный прием позволил обойти цензурные ограничения — власти Ирана не смогли обвинить Панахи в нарушении запрета на производство фильмов, которое он получил ещё в 2010 году, поскольку «Такси» можно посчитать простой любительской видеозаписью.

Фильм «Такси» получил Золотого медведя, главную награду фестиваля, и приз ФИПРЕССИ от международного жюри кинокритиков. Поскольку самому Панахи запрещено выезжать за пределы Ирана, награду на фестивале получила его племянница Хана Саэйди, сыгравшая в этом фильме.

Произведение Джафара Панахи стало легитимным свидетельством эпохи. Снятая в максимально жестких для производства условиях, органичная и многогранная история обладает особенным восточным шармом, запоминающимися образами и способностью погрузить нейтрального зрителя в происходящее, сделать очередным пассажиром в этом уютном такси (не знаю, сделано ли это специально, но то, что водитель плохо знает местные дороги, это прям очень правдоподобно). Не стоит забывать и про политический фон истории, способ, который выбрал режиссёр для того, чтобы рассказать о жизни в Иране, выглядит очень смелым и неформальным.

P. S. Кстати, мне очень понравился бизнес-план одного из героев для видеопроката. Приглашаешь с собой именитого режиссёра продавать диски с различными фильмами и он советует твоим клиентам, что посмотреть. Так можно получать неплохую прибыль, вероятно даже бОльшую, чем в той самой передаче на ТНТ. Для получения дополнительной прибыли, хочу предложить Джафару Панахи выпустить руководство для начинающего таксиста. Я бы точно с ним ознакомился.

Фильм, невозможный для авторов, в стране которых нет такой тотальной цензуры. В такси к режиссёру садятся самые разные люди, но постепенно ловишь себя на мысли, что все их беды проистекают из отсутствия свободы.

Насколько оправданной будет показательная смертная казнь за кражу покрышек? А каково режиссёру, уважаемому и узнаваемому человеку, ощущать себя напарником видеопирата, без которого тот бы даже Алленовскую «Полночь в Париже» не посмотрел?

Такси колесит по улицам Тегерана, а таксист невольно становится участником происходящего с пассажирами. Лёгкость роуд-муви уравновешивается осознанием, что режиссёру запретили снимать вообще, и горечью, которую приносят, казалось бы, незначительные события. Если тебя ранили, запиши завещание, хотя бы на телефон, иначе твоя жена останется ни с чем, потому что у женщин нет прав. Правда, на телефоне режиссёра, которому запрещено снимать, это видео станет немного… противозаконным?

А каково в XXI веке столкнуться с поистине сказочной проблемой, когда жизнь старушек (надо сказать, весьма бодрых и даже не совсем старых ещё) зависит от золотых рыбок?

Как относиться к обычному приятному человеку, который готов пойти на преступление, потому что должен содержать семью, но не имеет средств?

И моё любимое: как быть творчески свободным, если количество запретов превышает разрешённые темы, сюжеты и персонажей? И при этом показать жизнь.

Кажется, Панахи самим своим фильмом отвечает на вопрос о творчестве. В фильме нет назидательности, а повседневные, но непривычные для нас выражения (вроде «да не знают усталости ваши руки, господин Панахи») добавляют местного колорита.

Пожалуй, это тот случай, когда доброжелательность, помощь другим и просто выход из дома — показатели смелости и внутренней свободы.

(ММКФ 37, «8 1/2 фильмов»)

Просто невероятно, как иногда, при наличии тоталитарных политических, религиозных и различных радикально-направленных устоев в какой-либо стране, может рождаться настолько свободолюбивое, но при этом доброе и не критичное кино! Может быть именно такие условия и дают почву для роста таких сюжетов?

А ведь, как такового, развития сюжета нет, что несколько роднит фильм с некоторыми работами Вуди Алена, которого так любит режиссер и главный герой фильма. Этот фильм является сборником разных историй, связанных основной линией — таксист за один день встречает множество пассажиров, слушает каждую историю, принимает в ней участие, размышляет, и открыто делится со зрителем! Как же иначе, если за рулем сам режиссер в роли… самого режиссера.

Главному герою, Джафару Панахи с 2010 года запрещено внутри страны заниматься кинематографической деятельностью, и он садится за руль такси, ставит видеорегистратор камерой внутрь, и вся жизнь вокруг становится кинофильмом. И хотя изначально ясно, что это не документальный, и даже не мокьюментари, а настоящий художественный фильм, не возникает сомнений, что актеры, играющие пассажиров и есть пассажиры. Грустно, забавно и символично — ведь, что бы иметь смелость высказать свои идеи и мысли, и разделить их с режиссером-таксистом, актерам приходится стать пассажирами его фильма-такси.

Будет множество смешных, трогательных, полусумасшедших, вдумчивых историй: жена с попавшим в аварию мужем-мотоциклистом, и его страх, что она останется без наследства; подпольный видео-пират, узнавший режиссера, и считающий, что спасает кино; племянница главного героя, пытающаяся снимать фильм по предписанным для общества законам, и еще не понимающая смысла запретов; свободолюбивая леди, дарящая розы; благородный вор и сострадательная учительница. Каждый из них — неотделимая от своей родины часть общей картины, которые оказываются ярче, живее, умнее и свободнее, чем им предписано быть. Никому из них Джафар Панахи не мешает что-либо делать, говорить; он ничего не меняет в сложившейся ситуации. Он показывает своих героев, лишь иногда наводя их на различные мысли, к каждому относится с уважением, и с интересом слушает их разговор.

Идея и её воплощение — проста, как дважды два, и в этой простоте гениальна. Все так понятно, настолько беззлобно, вдохновляющее и честно. И если изначально готовишься к просмотру с ощущением, что будет показано что-то остро-социальное, содержащее в себе протест и несогласие, то к концу не останется ничего, как изумиться, как оно могло быть запрещено в своей же стране. Стране, которую режиссер и его творение настолько любят.

Ни одна система власти, ни одно государство не вправе лишать человека его врожденной свободы мысли, слова и самовыражения, а посему ни одна государственная структура не имеет права влиять на искусство, включая кино. Однако как поступить человеку, который всю жизнь посвятил кино, и которому государство запретило этим заниматься? Несмотря на строгие запреты знаменитый иранский режиссер Джафар Панахи нашел способ к творческому самовыражению и снял трагикомедийный роуд-муви «Такси».

Синопсис По улицам Тегерана ездит самое обычное такси. Его водитель встречает абсолютно разных пассажиров, с которыми обсуждает текущее положение в стране, обычные бытовые вопросы и особо важную для него цензуру в кино, ведь этот водитель никто иной как сам Джафар Панахи.

Фильм представляет собой дерзкую смесь документального кино с политической драмой и семейной комедией. Сама по себе картина очень необычна, и дело здесь не только в манере съемок и подаче материала. Но при этом воспринимается очень легко, непринужденно, и зрителю нет необходимости искать скрытый смысл, потому что в фильме все на виду. В целом в «Такси» режиссер и сценарист Джафар Панахи попытался донести до зрителя проблему современного положения обычного человека в Иране. Во-первых, через призму взглядов различных пассажиров режиссер дает четко понять, что, несмотря на запреты властей, обычные люди не имеют ничего против него. Во-вторых, как кинодеятель Панахи подчеркивает ту абсурдность цензуры, которая поддерживает властями в сфере культуры и кино, в котором заявляется о полной свободе самовыражения, но, тем не менее, эта свобода имеет границы. Наконец, режиссер решительно заявляет, и эпизод с иранской правозащитницей Насрин Сотоудех является тому подтверждением, что он не намерен сдаваться.

Итог Конечно, «Такси» — кино не для рядового зрителя. Не каждому фильм понравится, не каждый его поймет. Тем не менее, «Такси» — это яркий пример тому, что преданного поклонника киноискусства не остановит никакая цензура или нелепые законы, и что он продолжит творить во благо самого кино.

10 из 10

Иранский режиссер и диссидент Джафар Панахи, наверное, предпочел бы тюрьму наказанию, которое избрали ему власти Ирана — лишение права снимать кино. Хотя, с другой стороны, голь на выдумки хитра и даже такое наказание стало поводом проявить чудеса творческой хитрости и изворотливости. Для этого понадобилась камера-видеорегистратор и обычные иранцы-непрофессионалы. Сам режиссёр устроился водителем-полутаксистом, который хоть и не знает порой куда ехать, но умудряется выжать из своих пассажиров очерк политической борьбы в Иране. Тут тебе и черный рынок киноискусства (пиратство, короче говоря, но скрывающееся больше от властей, чем правообладателей), и проблемы с медицинской помощью, и страх попасть на камеру (он же — страх публичности), и споры о законах шариата и феминизм. А заканчивается все и вовсе фантазией (?) на тему преследования диссидентов отморозками типа наших «православных» активистов.

Так что иранская действительность не так уж далека от нас, а роль Панахи частично выполняет Звягинцев. Но, в отличие от перса, его политактивистом всё же не назовешь.

«Мы должны соблюдать следующие правила, чтобы снять годный к показу фильм:

- соблюдать предписания ислама;

- носить хиджаб;

- никаких межполовых контактов;

- никакой чернухи;

- никакого насилия;

- положительные герои не должны носить галстук;

- положительные герои не должны иметь иранских имен, а должны носить имена исламских святых;

- никакой экономики и политики…»

«Такси» — восьмой полнометражный фильм нового идола мирового кинематографа, борца с системой и несправедливостью, обласканного европейскими критиками, Джафара Панахи. В каком-то роде «Такси» можно назвать альманахом, в котором, как в калейдоскопе, сменяют друг друга социальные, юмористические и страшные сцены. Всех их объединяет одно — их честность. От веселых сцен невозможно сдержать улыбку, от жестоких — проглотить ком в горле. Непрофессиональные актеры выглядят настолько убедительно, что не остается сомнений — они не играют, они живут. И, как и в жизни, все истории обрываются на полуслове. Успели ли старушки выпустить рыбок в Чешмеали? Выжил ли мужчина после аварии? Что стало с девушкой, объявившей голодовку после ареста за то, что она пыталась попасть на стадион и посмотреть игру?

Фильмы Джафара Панахи невозможно воспринимать без политического контекста, в котором они создаются, но уникальность его лент именно в том, что это ленты еще и высочайшей художественной ценности. Ограниченность в средствах художественной выразительности — частый прием для творцов, оказавшихся в творческом тупике. По несчастью для него самого, но к удаче кинематографа, Панахи ограничен в средствах «сверху». Мизерный бюджет, необходимость скрывать съемки от правительства, отсутствие профессиональной техники — все это заставляет художника (а Панахи, без сомнения, им является) искать новые пути выражения себя и своей идеи и, как это когда-то было с Мельесом, рождает гениальные решения. В данном фильме — это «бытовая» съемка на камеру в такси, за рулем которого сидит сам Панахи. Входящие и выходящие люди разыгрывают для нас сценки — постановочные и художественно выверенные, но невероятно правдивые. Объединяет все это действо персонаж по имени Омид, работник видеопроката, пристающий к режиссеру со словами: «Господин Панахи, я вас раскусил, это же актеры, да?». Так режиссер ломает четвертую стену, дотягивается до зрителя и, как бы подмигивая, спрашивает нас: «Актеры же, да? Или нет?». Разумеется, для «Такси» это актеры. Но актеры ли они для нас? Вот в чем вопрос. Подобных идей и художественных приемов в «Такси» хватит на десяток других, менее талантливых лент, тем не менее Панахи словно боится не успеть что-то сказать, показать нам, доказать, что он гений. Мы верим, господин Панахи, верим.

Любители кинематографа часто ругают современное европейское кино за то, что оно утратило свою художественную составляющую, прикрывшись маской «актуальности». Спор о том, должно ли искусство быть «чистым» или его цель — обсуждать общественные проблемы, не нов (вспомним еще Фета с Белинским). Тем не менее, проблема европейского кино (если она все же существует) заключается в том, что оно давно утратило возможность дать кинематографу то, что должно сопровождать истинное искусство — вызов и борьбу. Поэтому сегодня на передовой оказываются режиссеры из мусульманских стран, самым ярким среди которых является Панахи. Режиссер, который снимает, потому, что не может не снимать, режиссер, борющийся с системой, но также и режиссер, фильмы которого — не простые агитки, а настоящие произведения искусства, пронизанные, помимо высшего гуманизма и любви к Человеку, тонким художественным видением. Такое кино нужно всем, и только за таким кино будущее. И стоит отдать должное всем этим мужественным людям, имен которых мы, скорее всего, никогда не узнаем, но которые готовы рисковать своей свободой ради настоящего искусства.

Первобытные художники рисовали углем на стенах пещер. Джафару Панахи, проживающему в просвещенном Иране, удалось снять шедевр «Такси» на компактную камеру размером с видеорегистратор. Именно удалось под запретом съемок в своей же стране. Вспоминается DIY-лозунг всех панков и прочих независимых. Do it yourself. Сделай сам.

Что делать, чтобы найти сюжет? Сидя дома, ничего не придумаешь. Слишком много читаете. Выходи на улицу, превращай машину в такси, такси — в съемочный павильон и фильм готов. Очень просто. Но, пропасть — между Панахи и любителями самодельных съемок. У одного — законченный шедевр о родной стране, что у других? И сами прекрасно знаете что. Панахи в «Такси» не скучный бытописатель и не лукавый дервиш. За 80 минут просмотра становится ясно как живет Иран сейчас, как оставаться художником, имеющим право на собственное слово, какова цена той личной независимости и свободы. «Такси» о том, как не стать озлобленным диссидентом и не растерять все, что есть в тебе человеческого будучи связанному по рукам и ногам в условиях режима. Это не пафос, а удивление и восхищение внутренней силой и порядочностью создателя «Такси».

Мы должны искать корни проблемы. Иранский режим жесток. Но несмотря на это Панахи удается увидеть людей и характеры и в идейном карманнике, и в торговце пиратским видео, и в собственной племеннице, и в женщине-адвокате, помогающей тем, кто мыслит иначе. Они делятся с ним своими мыслями, предлагают сюжеты для его новых фильмов. В этих людей вкладываются мысли режиссера, его самоирония, доброта и его любовь к родной стране. Описание быта и жизни людей, которые окружают тебя — это «чернуха». Так говорят в школе. Фильм, пригодный к показу — это то, что озвучивает племянница Панахи, старательно зачитывая, что сказала учительница. Иначе не возьмут на фестиваль образовательного кино. Никакой экономики и политики, когда мы говорим о фильмах.

Все фильмы достойны просмотра. Все зависит от вкуса. Так говорит Панахи начинающему режиссеру. В этих простых словах — своя мудрость. Свободы и силы Вам, господин Панахи. И ждем следующий фильм.

9 из 10

К сожалению, вообще не знаком с иранским кинематографом, поэтому не был в курсе в каком он плачевном, а точнее в оппозиционном состоянии. Подобная диктатура немного удивляет (лично меня), всё же на дворе 21-ый век, а Иран страна развитая, да и тоталитаризм нынче совсем не в моде. Но как оказалось свобода слова там сурово не приветствуется, а значит политическое дело нечисто.

Под гнёт правительственного гнева как раз таки и попал режиссёр данной картины. Ему запретили снимать фильмы, настоятельно изъяли паспорт и посадили под домашний арест. Но даже в таких, а может и благодаря, условиях режиссёр умудряется — продолжает снимать злободневные картины.

Водитель такси разъезжает по улицам Тегерана в поисках очередного клиента. Но не ради денежного вознаграждения — в салоне его машины имеется парочка любительских камер, плюс видеорегистратор, с помощью которых он показывает быт, мысли, мнения своих сограждан и жизнь самого города.

Картина явно не развлекательного характера, но и артхаусной её назвать категорически нельзя. Любая мысль прозрачна и более чем понятна, просто происходящее напрочь лишёно драйва (зато в наличии мыслительный полёт) и имеет больше созерцательный характер, где любопытные диалоги служат уместным дополнением.

Фильм буду рекомендовать к просмотру, но, повторюсь, он не имеет цели развлечь зрителя, нужно быть готовыми внимать, а не наслаждаться, то есть понадобиться усилие, что не подготовленному зрителю придётся не по вкусу.

Всем желаю приятного и продуктивного просмотра!!!

п. с. Судьба режиссёра более живо рассказывает о ситуации в его стране, чем картина, которую он снял — но это сугубо моё мнение.

Как говорил Леннон: «я артист- дайте мне долбанную тубу я и из нее что-нибудь выжму».

Опальный Панахи почти с затянутой на шее петлей выжал из желтой железной коробки с окошками и тремя камерами не «затянутую» почти социальную драму о непростой жизни мусульманского народа в условиях жестокой цензуры, о людях со своими идеями, противоречиями, сложным моральным выбором. О сопротивлении. О свободе. Кино выражает собой саму свободу. Загнанный в рамки такси, этот скромный шедевр, выходит далеко за его пределы.

В фильме играют не профессиональные актеры, благодаря этому эффект от картины еще сильнее. Она пропитана любовью и мягкой иронией к своему народу. Смелость Панахи заслуживает глубокого уважения, а тема картины — пристального внимания.

Довольно оригинальный фильм — таксист (он же режиссёр) разъезжает по городу, попадая в разные ситуации подвозя пассажиров. Денег он не берёт. Добрый и отзывчивый мужик. Каждый пассажир — отдельная жизненная история.

Сцена с вопящей женой человека, попавшего в аварию на мотоцикле, вызывает откровенный смех. Я понимаю, что так не должно быть, и режиссёр наверное хотел показать трагедию, но снято нелепо и смешно.

Все персонажи очень живые и симпатичные, они не производят впечатление сыгранности профессиональными актёрами. Карманник, который спорит с учительницей о воровстве. Лилипут, занимающийся продаже контрафактных дисков с фильмами. Сёстры-чудачки с аквариумом. Женщина-диссидент с розами.

Картина отчасти политическая.

В общем, это интересно. Посмотрите.

7 из 10

Сюжет прост, как пять копеек, водитель, сыгранный самим режиссером, возит пассажиров (сыграли знакомые и друзья Панахи) по городу, и главным достижением тут являются озвученные мысли пассажиров, вид Тегерана из окон автомобиля. И история каждого персонажа, будь-то карманника, или продавца пиратских дисков, настолько подана по реалистичному, что хочется сказать спасибо Панахи за его простой, но добротный один день жизни обыкновенного таксиста.

Рискуя личной свободой, Джафару Панахи удалось сотворить небольшой этакий шедевр роуд-муви, с хорошим, добрым юмором, иронией и знакомыми из жизни персонажами. Вдобавок автор, делая оммаж в сторону учителя Аббаса Киаростами («Вкус Вишни»), отправляет любовное послание всему кинематографу, и главное даёт собой пример человека, полностью свободного в плане творчества, доказывающего,- «искусство не имеет границ» и снять достойное кино способен каждый, даже находясь под арестом, для этого нужно лишь иметь желание и камеру в руках.

Первое, что привлекает внимание в новом фильме Джафара Панахи, — его техническое исполнение. Картина снята на несколько камер, не покидающих салона колесящего по Тегерану такси. Смена ракурсов за счет поворота камер, монтаж изображений, записанных на разные носители (среди них и фотоаппарат, и сотовый телефон), позволяют создать немонотонный визуальный ряд.

«Такси» вовсе не похоже на претенциозный артхаус с намеренно ухудшенным изображением и неряшливой композицией кадра. Фильм Джафара Панахи — полноценная, хорошо снятая история. В какой-то момент забываешь о том, что он был создан одним человеком с привлечением непрофессиональных актеров. Кажется, что за этим произведением стоит целая съемочная группа.

От фильма режиссёра, которому суд Ирана до 2030 года запретил снимать кино, неизбежно ждёшь острой социальной критики. И она здесь, безусловно, присутствует. Женщина, которая, независимо от отношения к пострадавшему в аварии мужу, не может не думать о «видеозавещании», снятом на телефон режиссёра-таксиста. Публичные казни. Несправедливость судебной системы. Жёсткая цензура. Однако «Такси» — это ещё и яркое высказывание об искусстве.

В этом смысле, конечно, особенно значима сюжетная линия с племянницей режиссёра-персонажа, выполняющей непростое школьное задание — снять фильм, «пригодный к показу». Авторская позиция отчётливо просматривается в разговорах о том, каким требованиям должно соответствовать дозволенное кино и насколько реально в таких условиях снять фильм о настоящей жизни, в обманчиво простых и наивных репликах режиссёра, которому поначалу с непоколебимой уверенностью, а потом — с зарождающимся сомнением объясняют, как можно и нужно снимать кино.

Панахи ничего открыто не пропагандирует, не произносит лозунгов, однако его многозначительный взгляд, обаятельная улыбка, даже молчание зачастую оказываются многозначительнее громогласных высокопарных речей. Остроумно и изобретательно режиссёр сталкивает догму и реальность, а сам словно отходит на второй план, оставаясь сторонним наблюдателем и предоставляя жизни самой расставлять акценты, а зрителям — самим делать выводы. В этой ситуации очень быстро забываешь, что в кадре всё-таки актёры (хоть и непрофессиональные) и что события напряжённого дня срежиссированы автором. С экрана в зрительный зал прорывается настоящая жизнь то пугающая, то смешная, то откровенно абсурдная.

8 из 10

Призер Берлинского кинофестиваля фильм «Такси» удивляет своей реалистичностью, нетрадиционным форматом съемки и, конечно же, подбором актеров. Данная картина — это артхаусный реализм с привкусом политического диссонанса и полной иранской действительности.

Режиссер картины Джафар Панахи от первого лица открыто передает нам нестабильность и безуспешность восточной страны. Сюжет фильма строится исключительно на вопросе морали в современном иранском мире. Откуда берется преступность? Как бороться с беззаконьем: насилием или же лаской? И стоит ли вообще бороться с ним? Панахи колесит в своем желтом такси, сажая в свою машину типичных для данной страны людей, беседуя с ними о жизни, но в большей степени о преступном мире современного Ирана. Какими важными делами занимается правительство страны вместо того, чтобы следить за соблюдением законов? Иранские преступники готовы ломать двери и стекла машин, воровать камеры, колеса, устраивать полный беспредел, но все это будет сходить им с рук. Панахи говорит о том, что современный мусульманский Иран тратит свои силы на борьбу с инакомыслием и поддержанием в стране чистой цензуры. Вот вам современный Иран — мир воровства, бездорожья и преступности, но, при этом, мир запретов на развитие искусства и творчества (меланхоличные комедии Вуди Аллена в данной стране под запретом). И где в этом пространстве жестокого хауса развернуться творческому человеку, мечтающему снимать реальную жизнь без лишних красок и яркого блеска? Таким вот образом режиссер пытается показать зрителям не только проблему, связанную с преступным миром, но и проблему самореализации в оковах мусульманский традиций.

Можно бесконечно говорить о режиссерских, сценарных и операторских приемах, использованных в данном фильме. Начну с того, что снимали картину на три компактные камеры, создающие эффект полного нахождения зрителя в гуще событий, в стенах того самого желтого такси. Еще один важный момент — подбор актеров. Все персонажи фильма, сыгранны непрофессиональными артистами, от этого фильм получился невероятно искренним и максимально правдоподобным. Ну и третья особенность — сценарий. Все реплики, которые произносятся в фильме — лаконичны, коротки, но при этом наполнены смысловым объемом.

В общем, смотрится этот фильм на одном дыхании. Несмотря на минимальное разнообразие операторских планов, отсутствие бодрой музыки и игрового движения — кинокартина держит внимание зрителя до самого конца.

Рекомендую к просмотру

9 из 10

Во времена, когда планету будоражит группировка ИГИЛ, а исламский мир приблизился к Европе на расстояние очереди в упор из автомата Калашникова (спасибо империалистическому прошлому), в мусульманских странах ещё находятся вменяемые люди, способные взглянуть на земной шар как на единый, целый организм, проповедующий общий пласт истории искусств, а не фанатичное месиво политических и религиозных пристрастий.

Настоящий талант реализует себя где угодно, даже дома, сидя на диване, а бездарь ждёт господдержки и ноет, что демократический режим не даёт ему матерное слово молвить. Джафар Панахи на своём личном примере доказал, что есть ещё гении в иранских селениях и что любая помеха — это идеальная возможность сдвинуть закостеневший мир кинематографа вперёд, к новым авторским свершениям и авангардным тенденциям.

Будучи ограниченным в свободном перемещении, иранский режиссёр идёт на простой, но очень эффектный эксперимент — ставит свой фильм прямо в салоне личного автомобиля. И всего-то надо: пара любительских камер, друзья и родственники в роли актёров, нелинейный сюжет, великолепное чувство киноритма, и лучшая комедия последних лет готова!

Это ни в коем разе не документальное кино или, прости Аллах, мокьюментари, это живая, очень органичная, а самое главное — уморительно-весёлая художественная лента, с лёгкой перчинкой социального троллинга. А достаётся тут, к слову сказать, всем: и зашоренному местному режиму с их «несвободой слова», и исламской ортодоксии женщин (героини Панахи позволяют себе тут в разы больше англосакских феминисток), и даже национальному кинопрокату, потонувшему в «пиратских водах» (отдельной линией персонажа блистает потешный распостранитель нелегальных DVD-дисков).

Такое не всегда бывает, но тут это есть — Панахи любит кино, и оно ему отвечает, Панахи любит камеру, а она обожает его. По сути, дорожные зарисовки, занятные скетчи и невольное интервью-ревю превращаются в лаконичный роуд-муви, где сам автор в главной роли необычайно обаятелен, убедителен, словоохотлив и ироничен.

Этот фильм-сущая реальность, воплощённый в золото «берлинский мишка», надежда на достойное будущее кино в этом горемычном регионе и наследие живого прошлого иранского кино от Дарьюша Мехрджуи и Масуда Кимиаи до Маджида Маджиди и Мохсена Махмальбафа. И конечно же, это невольный оммаж своему учителю — Аббасу Киаростами, ведь картины последнего «Вкус вишни» и «Десять» также почти полностью сняты в салоне машины. Даёшь неореализм на колёсах, а не застывший в целлулоиде анахронизм!

8 из 10

Современный иранский авторский кинематограф — это кинематограф глубоко оппозиционный, существующий вопреки диктату аятолл и множественным запретам на творческую деятельность, в фактическом подполье у себя на Родине, тогда как вне Ирана принимаемый на ура на самых знаковых и престижных кинофестивалях Европы и США. Бесспорно, «новую иранскую волну» успешно выковали и Асгар Фархади, и Маржан Сатрапи, но более всего — Джафар Панахи, пострадавший за свою свободную кинематографическую деятельность сильнее всего. Что, впрочем, нисколько не ограничило его желание творить, размышлять и искать пути выхода из подчас безвыходных жизненных ситуаций и политических пунктуаций, не опускаясь при этом до сентиментализма, формализма, протоколизма или авторского эгоизма, выпячивающегося своеобычно над первичной идеей, пластичной мыслью. «Такси» Джафара Панахи чуть ли не тотально-молекулярном уровне соответствует всегдашним тенденциям Берлинале на социально-значимое и политически актуальное кино по обеим своим параметрам, будучи при этом и ярким воплощением чистого кинематографа как такового, универсального и структурно экспериментального, обращенного в свою очередь не только к иранскому обществу, но и ко всем и каждому, ибо проблемы, затронутые Панахи в «Такси» суть привычны вне всякой зависимости от того, где именно происходит действие ленты — подчеркнуто камерной, даже герметически удушающей, снятой украдкой, но в одночасье претендующей на полновесность авторского высказывания.

Фабула и интрига в «Такси» настолько вторичны, что лента не воспринимается как жанровый слепок вовсе, ибо ничего общего с жанровым кинематографом у фильма Панахи нет и в помине, и фильм находится вне рамок типического жанрового киновосприятия — хотя, конечно же, «Такси» можно определить, предельно условно и не более чем, как роуд-муви, эдакое дорожное кино, фильм-путешествие, но по сути Панахи предлагает зрителям не совершить вояж по весям столицы Ирана с позиции обыкновенного таксиста, но погрузиться в тягостный фильм-размышление, вырастающий из хронотопа большой тегеранской дороги, ведущей по существу в тупики. Панахи не столько играет, сколь по-настоящему живет, не притворяется, но претворяет на пленку свои чаяния и мысли о том, что же на самом деле происходит в современном иранском социуме, раздираемом внутренними противоречиями и религиозной целесообразностью, сковавшей все и всех в цепи, разорвать которые может или ветер перемен(превращающийся так или иначе в песчаную бурю очередной революции — но это уже пройденный этап), или кардинальная перестройка(что несколько маловероятно ввиду отсутствия политической воли к ослаблению диктата). То, что еще можно с большой натяжкой назвать сюжетом, просто и незатейливо, настолько незамысловато, что кажется «Такси» это и не художественный фильм, а документальный — таксист Джафар ездит по Тегерану в поисках пассажиров и, находя их, становится главным слушателем их историй, невольным участником их жизней. Но историй ли на самом деле? Герои приходят и уходят, возникает ощущение некоей разрозненности, несвязываемости между ними на первый взгляд. Но стоит внять, и откроется огромная панорама, тотальная всеохватность, и импровизация, неотрепетированная реальность перестанут восприниматься именно как постановка.

Собственно, «Такси» исповедует идею о том, что кинематограф это в первую очередь рассказывание историй, вовлечение в них самих зрителей, акт драматургического сопереживания и соучастия, но на поверку история каждого персонажа фильма — умирающего от ран мужчины, севшего в такси с женой, торговца дисками со своими специфическими взглядами на кино, пожилыми дамами, занятыми собственными мелкими заботами, племянницы и людей из миддл-класса, едущих в ресторан — становится историей самого Панахи. В каждом из героев живет воплощенный кинематограф, мечта о нем — незбыточная и неизбывная, но которую в принципе можно реализовать, рискнув всем ради идеи. Его исповедью, его философским и кинематографическим высказыванием, сделанным в форме эдакого триолизма — в пространство диалога между автором и героями умело втискивается третий — сам зритель, являющийся не наблюдателем, но соучастником выбранной режиссером свободной бессюжетной драматургии. Саму драму Панахи черпает из окружающей его жизни, снятой исподволь, шероховато, и в этой драме большой жизни вся суть фильма «Такси» — какой уж тут реализм, какие уж тут изощренные методы постановки, когда трагедия самого режиссера кроется в невозможности снимать. Впрочем, фильм не является нарочито тяжеловесным; его легкость и непринужденность резко контрастирует с той окружающей действительностью, которая царствует в Иране.

Панахи в своей главной ныне картине предпочел окончательно стереть тонкую грань между условностью кинематографической и обыденной реальностью, между витиеватым слогом, многозначительным глаголом чистого кино, в котором образ и метафоры важнее прозы, в документалистике всегда выдвигающейся на первый план, в авангард синематического пространства. И неискушенная проза оказалась гораздо более мощнее по своему воздействию, чем многофактурная поэзия, в которой Панахи до определенного времени был мастак. Для «Такси» идеально подходит формула одного из предыдущих творений Панахи — «Это не фильм». И «Такси» действительно видится не-фильмом, но сконцентрированной и до пределов препарированной реальностью, в которой Панахи аки Демиург дает возможность высказаться о наболевшем или просто волнующем, не ограничивая никого. Его такси — это его мир, его демократический микрокосм, существующий на птичьих правах в тоталитарном макрокосме.

Джафар Панахи — удивительный режиссер, гражданин Ирана, активист, борец за справедливость, философ, а также очень харизматичный и неунывающий человек. В 2010 году он был осужден за антиправительственную деятельность, связанную с государственными выборами в 2009 году. По приговору суда, Панахи запрещено заниматься кинематографической деятельностью, т. е. снимать фильмы и писать сценария на протяжении 20 лет, также 20-ти летний запрет распространяется на дачу интервью и выезд из страны. Более того, он был приговорен к шести годам тюремного заключения. Но разве могут даже такие серьезные обстоятельства помешать гению творить искусство? Панахи, сняв уже третий фильм после вынесения приговора, заявляет, что настоящего мастера не сможет остановить ни политика, ни предубеждения.

Новая работа иранского режиссера называется «Такси» рассказывает об одном рабочем дне тегеранского таксиста. Картина победила на Берлинском кинофестивале 2015 года, не оставив никого равнодушным. Зрителю предлагают занять одно из свободных мест в такси и пристегнуться. Кроме нас и водителя здесь уже три персоны. Один затаился на заднем сидении, а двое других вступили в жаркий спор на тему, заслуживают ли мародеры, крадущие колеса с машин, наказания. Мужчина на переднем сидении утверждает, что их нужно вешать, а женщина позади него категорически против, восклицая, что, мол, у каждого свои мотивы и причины, и судить всех одинаково и таким жестоким способом — это негуманно. Иранский закон несправедлив, как бы осторожнее она пытается сказать. Женщина по профессии учитель, а мужчина старательно скрывает свой род деятельности, заявляя, что скажет кто он, только когда покинет такси. Машина останавливается, мужчина расплачивается с водителем, выходит и, смотря женщине в глаза, признается, что он зарабатывает на жизнь мародерством. Спустя несколько кварталов и учительница покидает такси, оставляя молчаливого незнакомца наедине с водителем. Тот в свою очередь поворачивает камеру под лобовым стеклом на себя и незнакомца сзади. И тут мы видел лицо водителя — и это ни кто иной, как Джафар Панахи, режиссер. Но не мы одни его узнали, также и другой человек в такси распознал персону великого иранского кинодеятеля.

Дальше нас захватывают многочисленные диалоги и микро-сюжеты, происходящие внутри всё того транспортного средства. Будто линию на песке, Джафар волнами актерской игры и сатирического реализма смывает различия между игровым кино и документальным. С художественной стороны — это замечательно прописанные диалоги, ироничные, полные аллюзий на современное иранское общество. Начиная с права передачи наследства только от мужчины к мужчине, и, заканчивая банальной безработицей и нестабильным трудоустройством. Однако кино отнюдь нельзя охарактеризовать как замкнутое и эзотерическое. Даже не зная местоположения Ирана на карте или не отличая его от Ирака, кино повествует основные свои догмы предельно понятно, а чаще всего удивительно остроумно и свежо. Ведь описать всю политику Министерства Культуры по отношению к национальному кинематографу сквозь призму восприятия восьмилетней девочки как минимум заслуживает восхищения.

Камера закреплена и вращается лишь вокруг своей оси, местный торговец нелицензионных дисков ошарашен встречей с таким режиссером в такси, и пользуется этим, чтобы повысить свой доход. Случайный покупатель, подошедший к такси для выбора диска, увидев Панахи, опешил и купил целых 4 диска вместо одного. Ведь сам Джафар Панахи посоветовал! Тот в свою очередь неодобрительно косится в сторону торговца нелегальных дисков, который виновато улыбается именитому режиссеру и заявляет, что без него никто бы в Иране не увидел новый фильм Вуди Аллена, а ведь Панахи очень любит творчество американского кинорежиссера. Тут волей-неволей задаешься вопрос, а кино это все еще или уже реальность? Где же эта тончайшая грань? За 82 минуты кинофильма буквально ни одно слово не сказано впустую. Местами фильм заставляет смеяться чуть ли не до слез, а местами способен повергнуть в глубочайшие размышления.

Панахи очень органично смотрится в кадре, будто излучая сакральную витательную энергию человека, чей дух не сломить и чей разум не затуманить. Мудрости как великого кинодела у него хватит на целое поколение, чего лишь стоит его наставление начинающему режиссеру, который никак не может найти свой уникальный сюжет. Большую часть фильма он слушает своих пассажиров, будь то торговец дисков, старушки-близняшки или маленькая племянница. Ему нравится, когда человеку есть что сказать, когда у него есть свое мнение. Если надо, то он и сам может вставить слово, а зрителю в это время лучше держать листок и ручку где-нибудь рядом, дабы не упустить ответ на вопрос, который многим еще придется задать. Бывает такое в жизни, когда нужный человек рождается в ненужном месте, во враждебной среде, скованный цепями. Но ведь рожден он был не для отбывания мирского наказания, а для того, чтобы творить и создавать картины, произведения, или даже формировать общественную мысль. Но все же, его гений выходит за рамки общепринятых стандартов, он рисует с оковами на руках, кричит с зашитым ртом, улыбается душой, а его глаза отражают мудрость. Настоящий мастер всегда найдет способ творить кино.

9 из 10

Современный иранский авторский кинематограф — это кинематограф глубоко оппозиционный, существующий вопреки диктату аятолл и множественным запретам на творческую деятельность, в фактическом подполье у себя на Родине, тогда как вне Ирана принимаемый на ура на самых знаковых и престижных кинофестивалях Европы и США. Бесспорно, «новую иранскую волну» успешно выковали и Асгар Фархади, и Маржан Сатрапи, но более всего — Джафар Панахи, пострадавший за свою свободную кинематографическую деятельность сильнее всего. Что, впрочем, нисколько не ограничило его желание творить, размышлять и искать пути выхода из подчас безвыходных жизненных ситуаций и политических пунктуаций, не опускаясь при этом до сентиментализма, формализма, протоколизма или авторского эгоизма, выпячивающегося своеобычно над первичной идеей, пластичной мыслью. «Такси» Джафара Панахи чуть ли не тотально-молекулярном уровне соответствует всегдашним тенденциям Берлинале на социально-значимое и политически актуальное кино по обеим своим параметрам, будучи при этом и ярким воплощением чистого кинематографа как такового, универсального и структурно экспериментального, обращенного в свою очередь не только к иранскому обществу, но и ко всем и каждому, ибо проблемы, затронутые Панахи в «Такси» суть привычны вне всякой зависимости от того, где именно происходит действие ленты — подчеркнуто камерной, даже герметически удушающей, снятой украдкой, но в одночасье претендующей на полновесность авторского высказывания.

Фабула и интрига в «Такси» настолько вторичны, что лента не воспринимается как жанровый слепок вовсе, ибо ничего общего с жанровым кинематографом у фильма Панахи нет и в помине, и фильм находится вне рамок типического жанрового киновосприятия — хотя, конечно же, «Такси» можно определить, предельно условно и не более чем, как роуд-муви, эдакое дорожное кино, фильм-путешествие, но по сути Панахи предлагает зрителям не совершить вояж по весям столицы Ирана с позиции обыкновенного таксиста, но погрузиться в тягостный фильм-размышление, вырастающий из хронотопа большой тегеранской дороги, ведущей по существу в тупики. Панахи не столько играет, сколь по-настоящему живет, не притворяется, но претворяет на пленку свои чаяния и мысли о том, что же на самом деле происходит в современном иранском социуме, раздираемом внутренними противоречиями и религиозной целесообразностью, сковавшей все и всех в цепи, разорвать которые может или ветер перемен(превращающийся так или иначе в песчаную бурю очередной революции — но это уже пройденный этап), или кардинальная перестройка(что несколько маловероятно ввиду отсутствия политической воли к ослаблению диктата). То, что еще можно с большой натяжкой назвать сюжетом, просто и незатейливо, настолько незамысловато, что кажется «Такси» это и не художественный фильм, а документальный — таксист Джафар ездит по Тегерану в поисках пассажиров и, находя их, становится главным слушателем их историй, невольным участником их жизней. Но историй ли на самом деле? Герои приходят и уходят, возникает ощущение некоей разрозненности, несвязываемости между ними на первый взгляд. Но стоит внять, и откроется огромная панорама, тотальная всеохватность, и импровизация, неотрепетированная реальность перестанут восприниматься именно как постановка.

Собственно, «Такси» исповедует идею о том, что кинематограф это в первую очередь рассказывание историй, вовлечение в них самих зрителей, акт драматургического сопереживания и соучастия, но на поверку история каждого персонажа фильма — умирающего от ран мужчины, севшего в такси с женой, торговца дисками со своими специфическими взглядами на кино, пожилыми дамами, занятыми собственными мелкими заботами, племянницы и людей из миддл-класса, едущих в ресторан — становится историей самого Панахи. В каждом из героев живет воплощенный кинематограф, мечта о нем — незбыточная и неизбывная, но которую в принципе можно реализовать, рискнув всем ради идеи. Его исповедью, его философским и кинематографическим высказыванием, сделанным в форме эдакого триолизма — в пространство диалога между автором и героями умело втискивается третий — сам зритель, являющийся не наблюдателем, но соучастником выбранной режиссером свободной бессюжетной драматургии. Саму драму Панахи черпает из окружающей его жизни, снятой исподволь, шероховато, и в этой драме большой жизни вся суть фильма «Такси» — какой уж тут реализм, какие уж тут изощренные методы постановки, когда трагедия самого режиссера кроется в невозможности снимать. Впрочем, фильм не является нарочито тяжеловесным; его легкость и непринужденность резко контрастирует с той окружающей действительностью, которая царствует в Иране.

Панахи в своей главной ныне картине предпочел окончательно стереть тонкую грань между условностью кинематографической и обыденной реальностью, между витиеватым слогом, многозначительным глаголом чистого кино, в котором образ и метафоры важнее прозы, в документалистике всегда выдвигающейся на первый план, в авангард синематического пространства. И неискушенная проза оказалась гораздо более мощнее по своему воздействию, чем многофактурная поэзия, в которой Панахи до определенного времени был мастак. Для «Такси» идеально подходит формула одного из предыдущих творений Панахи — «Это не фильм». И «Такси» действительно видится не-фильмом, но сконцентрированной и до пределов препарированной реальностью, в которой Панахи аки Демиург дает возможность высказаться о наболевшем или просто волнующем, не ограничивая никого. Его такси — это его мир, его демократический микрокосм, существующий на птичьих правах в тоталитарном макрокосме.

10 из 10