Камни на шанец (2014)

Фильм основан на одноименном романе Александра Каминского, кстати, до сих пор так и не переведенного на русский, о первой крупной акции польской молодежной организации «Серые шеренги» состоявшей из польских скаутов-харцеров (операция «Арсенал» 26 марта 1943 года) в ходе которой из лап гестапо были освобождены 25 арестованных, как подпольщиков так и простых обывателей. Сам роман написанный в рекордные сроки, буквально через несколько месяцев после списываемых событий, членом Армии Крайовой, курировавшей молодежь, был подпольно издан в том же году и распространялся на всех оккупированных рейхом территориях. Поначалу в нем с целью конспирации были изменены имена и псевдонимы главных героев, но после освобождения в роман внесли необходимые правки с истинными именами героев. Что не помешало польскому коммунистическому правительству запретить его издание в ПНР на десять лет вплоть до десталинизации 1956 года.

Всего в операции приняло участие 28 человек, самыми известными благодаря роману стали трое, но в фильме наиболее раскрыты личности двоих, «Рыжего» и «Зоськи» бывших до войны школьными приятелями и руководителями скаутских отрядов.

Честно говоря после «Города 44» не ожидал увидеть что-то вменяемое и интересное на тему польской молодежи в подполье, но кино меня по хорошему удивило и даже впечатлило. Нормальные проработанные характеры которым веришь и начинаешь сопереживать с первых же минут. Двадцатилетняя молодежь показана именно как двадцатилетняя, без приписывания ей ребячьих выходок младшеклассников, или же наоборот несвойственной еще житейской мудрости сорокалетних, чем часто пренебрегают создатели фильмов, особенно в Голливуде. Характеры поданы достаточно подробно, с оттенками и полутонами, несмотря на то что в «Зоське» уже изначально угадывается холодно-замкнутый лидер со снобистскими замашками, а в «Рыжем» — жизнерадостный и более импульсивный характер, однако без клишированного панибратства. Но взаимодействуя в таком нелегком деле как саботаж на оккупированной территории, каждый из них незаметно перенимает лучшие черты друга, так Ян становится более собранным и сдержанным, а Тадеуш ради спасения друга готов пойти несвойственный ему риск.

Все в начале выглядит задорно, когда начинается со срыванием нацистских флагов, на которых потом танцуют танго с девушками, запусканием слезоточивых дымовушек на киносеансах во время показа нацистской хроники, драк с гитлерюгендовцами из фольксдойчей с отниманием у них фирменных кинжалов, грабеж подвипивших немецких офицеров решивших покататься на рикше с сговорчивыми польками. Есть и пара комических моментов, особенно с безоружными немецкими солдатами пошедшими с корзинками по грибы и вышедшими на поляну где вчерашние скауты торжественно присягают на верность Польше и Армии Краовой

Да, на этом можно попасться полиции и отправиться в Освенцим, но можно и ничего не делать и все равно быть расстрелянным прямо на улице фельджандармами по малейшему подозрению. Выбора как такового у молодых поляков нет, что и передает цитата из стихотворения Юлиуша Словацкого, ставшая названием романа и фильма.

Ставки с каждым разом растут и вчерашним школьникам уже позарез нужно оружие, хоть какое-нибудь, пусть даже ржавое из закопанных тайников польской армии, или же полуисправное немецкое продаваемое из под полы местными коллаборантами. На этом и начинается один из главных конфликтов фильма, пресловутое столкновение отцов и детей, причем отцы тут как биологические, так и пресловутые отцы-командиры. Те и другие, по мнению молодежи, излишне осторожничают сдерживая юношеский максимализм. И нельзя сказать что там конкретно правы одни или другие, как риск, так и попытки его избежать равно приводят к потерям товарищей в бою или застенках гестапо. Точка зрения зрителя может поменяться несколько раз за время картины, хотя конечно в ней больше сочувствия именно к молодым.

Да и можно ли в двадцать лет долго сохранять хладнокровие зная, что после допросов твоего товарища, случайно взятого гестаповцами в рамках поиска ячеек подпольщиков, комнату отмывают от крови и каждый час его пребывания там есть адские муки. Идти ли с почти неподготовленными товарищами на рискованную операцию с неизвестным исходом, ради спасения близкого друга или все же пожертвовать им, зная что тот не выдаст и скорее умрет на допросе.

На это по сути нет по-голливудски ясного ответа, как и попытки показать героев кристально- чистыми идеалистами. Как по мне это оказалось неразрешимой проблемой для самого Тадеуша, даже несмотря на то что тот принял решение и воплотил его в жизнь.

Смотреть на сцены пыток психологически тяжело даже человеку легко воспринимавшему серию «Пила», при том что там обходятся лишь куском скрученного каната, чайником с кипятком и парой горящих сигарет, не считая ударов каблуками по пальцам. Но даже этого за время одного обычного рабочего дня в гестапо (немцы блюдут график и сверхурочно не задерживаются) хватает чтобы превратить человека в окровавленный кусок мяса.

Сама операция показана без лакировки, по сути чисто на удаче вчерашняя школота в количестве неполных трех десятков еле-еле справляется с двумя охранниками успевшими среагировать, и при том нельзя все свалить и на лучшее вооружение, потому как эсэсовские вертухаи вооружены пистолетами-пулеметами маузера еще времен ПМВ (видимо все новейшее оружие шло в фронтовые части, а охрана в оккупированной стране снабжалась по остаточному принципу, до поры до времени конечно). Ненужные потери, несогласованность, несорганизованность — все показано без прикрас.

Есть и любовные линии у каждого из друзей с девушками из подполья, в должной мере лиричные с чувством неизбежного трагического конца их романов. Здесь сильнее и чувственнее линия «Рыжего» с Моней, особенно в сцене с лечением ее глаз от злезоточивого газа.

Опять таки, в отличии от «Города 44» очень удачно использованы элементы современной музыки, особенно это касается актов саботажа проводимых харцерами под энергичные рок-ритмы, не выглядевшими чем-то инородным на фоне Варшавы весны сорок третьего. Лирическая и трагическая часть удачно сплетены с минорными фортепианными мелодиями, очень напоминавшими аналогичные в американской «Ярости», но это скорее в плюс.