Гражданин поэт. Прогон года (2012)

Исполненный в эстетике предсмертного ретроспективного портрета, не чуждого донаторству и репрезентации, «Прогон года» весело гарцует скромным обаянием постановочной бедности и умеренно занятного закулисья. Режиссер Кричевская выжимает последние жизненные соки громкого проекта и лепит кино из подручных материалов, непроизвольно подмигивая мимическим нервным тиком не слишком лестного приговора эволюционным поползновениям, смердящим заурядной трусостью. Ефремов щеголяет невообразимым пиджаком в цветочек, буржуазные лидеры (представленные дядей Мишей и дядей Сашей — миллиардерами) и граждане бесы всем своим существом проявляются нанайскими жабами и гадюками, Быков насыщает себя никотином, живые выступления пробиваются картинкой митингов, Васильев козыряет испитой физиономией и хриплым голосом, а вполне ожидаемые в этих обстоятельствах фишки вроде протяжных интервью участников и путевых очерков то и дело расплываются стилизацией под Youtube. Практически все герои красуются гордой приставкой «экс» — тут и бывший редактор, и бывший президент, и бывший премьер-министр, и еще один бывший редактор. Присутствуют, конечно, и действующие действующие лица — актуальный русский поэт Быков, актуальный русский актер Ефремов, актуальный русский предприниматель Прохоров. Но даже с этой поправкой единственно настоящими на этом празднике жизни выглядят мамы поэтов и граждан — умудренные долгой жизнью женщины, обреченно принимающие бутафорскую донкитовщину сыновей. Хорошие хипстерские лица порадуют зрителя щепоткой надежды, загробные уверения в незыблемости ЧК разбавят надежду скепсисом, известный оппозиционер Гребенщиков восславит силу культуры. А Михаила Прохорова они попросят остаться. Аплодисменты, занавес.

И вот гастроль закончилась, работники антерпризы разбрелись по своим углам, протестная активность переместилась обратно в интернет, а подданные суверенной демократии поддержали брежневские устремления национального лидера, не особенно задумываясь над тем, что вся эта движуха напоминает сеанс черной магии с воскрешением мертвецов. Самое время подвести предварительные итоги, попомнив золотые, бессмертные строки Уильяма Шекспира: «Чума на оба ваших дома!». Оставим синюшных хмуриков, выстукивающих грозные заявления с высоких трибун, всякому дураку понятно, что единственная их задача — лгать, изворачиваться, вводить в заблуждение и трубить отбой. Поговорим лучше про элиты, живо напоминающие плачущего поручика Ржевского из небезызвестного анекдота. Поговорим о представителях гражданского общества, которые физически не могут пройти мимо тещиного дома без шуток и обстреливают кремлевские башни ретвитами, полными новой искренности, порождая сатиру, сходную с дешевой клоунадой до степени полной идентичности. Поговорим об отцах русской демократии, не исключающих сотрудничества с кровавым режимом, и их сторонниках, что вторят лидерам дружным хором — мол, и мы не исключаем. Да и кто бы исключал? Поговорим, наконец, о том, как небо занимается багровым закатом, знаменуя скорый конец ветхого постсоветского сарая — последовательное отрицание любых инициатив, сколько-нибудь отличающихся от угодливого «чего изволите?» есть лучший способ призвать тот самый ветер на всем белом свете, о котором когда-то писал Блок. Одни лихорадочно подхохатывают политическим этюдам на злобу дня, другие ожидают неизбежных бандерлогов, третьи выстраивают Добрую Машину Пропаганды, разрисовывая бумажные купюры наглядной агитацией, четвертые регистрируют обреченные политические партии. Есть еще и пятые, и шестые, но довольно подталкивать падающих, они сами прекрасно справятся с задачей ухнуть в холодную тьму забвения. Послушайте «The Times They Are a-Changin’' старика Дилана, приглядитесь хорошенько и вы увидите идущего через горы времени — человека во френче, позволяющего себе роскошь быть одновременно аристократом и демократом, революционером и реакционером, и все это в зависимости, места и обстоятельств, в которых ему придется находиться и действовать. Помните, как пел помянутый уже Борис Борисович в те славные времена, когда граждане новорожденной России, толком не разобравшись в произошедшем, терпеливо ожидали скорой постройки города-сада? Теперь мы знаем, каково с серебром. Посмотрим, каково с кислотой.

Это была проповедь четверга 28 июня.

«Гражданин Поэт: Прогон года», где большинство бесед с непосредственными участниками событий снято будто бы скрытой камерой, подвел итог годичного вещания проекта, угодившего в целевую аудиторию чуть ли не намертво. Режиссер Вера Кричевская, пожелавшая ответить на вопрос, который можно сформулировать как «А что это собственно было?», с заданием справилась. Хотя режиссеру пришлось не только расследовать по горячим следам, но и затрагивать такие воздушно-невесомые материи, как свобода или несвобода, патриотизм и пораженчество, конформизм и бунтарство.

В 2008 году документалист Алена Полунина в своей «Революции, которой не было» очень верно схватила нынешнее состоянии отечественной оппозиции — все против всех, причем до состояния практически клоунады с отрывом от аудитории. Разумеется, за четыре года власть осознанно это состояние развила, исключив все возможные поползновения в сторону вожделенного золотого тельца.

Кричевской выпала доля вслед за передвижниками Быковым, Васильевым и Ефремовым последовательно опровергнуть этот тезис и заново вернуться к нему, только с несколько иными результатами. Итак, вместо разношерстной оппозиции в неожиданном ракурсе многострадальный русский народ, истосковавшийся по правде и которому надоело перетирать все новейшие политические тренды, сидя на кухне. «Гражданин Поэт» дал людям то, о чем им давно мечталось — свободу слова, да такую, что за нее не надо отвечать. Политики пока ждут в стороне, но и их час настанет, когда материализуется Болотная. Быков пишет, Ефремов читает, Васильев режиссирует.

Жонглируя такими терминами, как «Перестройка — 2», интеллигенция отчетливо грезит временами брежневского застоя, когда в народный обиход плотно вошли шутки про нестареющего Леонида Ильича. Собственно, гимн дня сегодняшнего лишь немного изменился — «Днем в газете, вечером в Интернете». Противовесом своим сыновьям-шалопаям выступают мудрые матери, чьи глаза выдают бесконечное беспокойство за проделки отпрысков. Вы, мол, резвитесь, но помните, с кем шутите. Ими до сих пор правит страх, от которого счастливо избавлены сыновья. Они не боятся, в этом их сила. Словно первые Маугли, выбравшиеся из джунглей.

Но если перестать подслеповато прищуриваться, а вблизи почетче рассмотреть смельчаков, то можно обнаружить любопытный проект, созданный не только для того, чтобы неудобную правду говорить. Старый формат в виду новых рифм неожиданно заиграл, привлекая внимание не только власти (а ведь могли перекупить), но и потенциальных оппозиционеров. А те, утеревшись от плевков в их сторону, быстро смекнули, что в любой ситуации бизнес остается бизнесом. По такому формату работал «Коммерсант», по такому же сценарию развивался и «Гражданин Поэт», уйдя с «Дождя». Условности независимости были соблюдены, поэтому все остались довольны. «И волки сыты, и овцы целы». А народ безмолвствует, заряженный пассионарной энергией, он из немногочисленного целого снова начинает дробиться по кучкам.

«Гражданин поэт: Прогон года» — это, конечно, никакое не документальное кино, а умело срежиссированная реальность, где по границе умных и дискуссионных монтажных склеек рябью проскакивает вечная тоска русской интеллигенции, не готовой отдать жизнь не только за царя, но и за возможные перемены в обществе. Смелость Быкова и его сотоварищей больше похожа на мнимую шутовскую удаль при царских дворах, нежели проверку на вшивость власти. Вроде сыплется правда, как из рога изобилия на народ, да все равно — большинству как об стенку горох. Власть, понимая это, потихоньку стравливает пар, также следует принципу волков и овец. Желающие присмотреться, конечно, разглядят трещину в броне. Бесспорно, страждущий да увидит. Вот только бы не оказалось это очередным обманом зрения.