Вампир (2011)

В первую очередь фильм привлек внимание как история о вампирах — нетривиальное описание, шикарная обложка, актерский состав, Япония в строфе стран, как показатель качества. Отсутствие фильма в широком доступе разожгло любопытство до предела и в купе с неимоверно высокой оценкой на КиноПоиске сделало свое дело.

Своей неспешностью картинка напоминает Голод. Но на этом сходство заканчивается. Сюжет в действительности соответствует описанию. Молодой человек на сайте самоубийц находит людей которые хотели бы умереть вместе с ним. Он протягивает им руку помощи предлагая безболезненный способ уйти из жизни выкачав из них кровь.

И в сюжете и в картинке есть своя изюминка. Нарочито фестивальное кино, на протяжении двух часов каждый, нет… почти каждый его шаг преследует легкость. Диалоги не нужны и кажется что ту малость, которая присутствует в фильме писали в впопыхах и совсем не продумывали, фильм мог бы обойтись без слов и от этого он не стал бы хуже.

Интересный по своей сути, фильм действительно заставляет задуматься о безграничности человеческого сознания, но в то же время вызывает отвратительное чувство. Вопрос который преследует на протяжении всего фильма — что хотел все этим сказать режиссер!!!

И это пожалуй самое ужасное в фильме, ты не ждешь от него ничего подобного и уж точно видел более отвратительные картины (на ум почему-то приходят Мученицы), но тут совсем другое — зритель просто не подготовлен… к человечности.

Как я всегда говорю, хотите посмотреть действительно что-то страшное включите новости.

Монстры — вампиры, вурдалаки все это цветочки по сравнению с самым страшным чудовищем на земле — человеком!

Не ведитесь на название фильма, это фильм не о вампирах, это фильм о людях.

Будучи поставленным японским режиссером на производственной базе Ванкувера, «Вампир» наглядно доказывает продуктивность кросс-культурного взаимодействия. И, вследствие непривычной для европейской публики специфики стиля художественного изложения Сюндзи Иваи, предлагает крайне нестандартный взгляд на раскрытие темы, необычайно популяризированной франшизой «Сумерки», чем вызывает массу ожесточенных дискуссий, касающихся равновесия пропорций «искусство/ремесло», а также «содержание/форма», среди коллегии «World Cinema» Сандэнс.

Крайне скрытный и столь же миловидный преподаватель биологии по имени Саймон ведет, как кажется, монотонный образ жизни, проводя дни в школьных классах, а вечерами занимаясь научно-методической работой. Однако, в его скудных на события буднях есть место стеклянным емкостям с кровью, интернет-знакомствам и горизонтальным холодильным камерам. Как видно, фабула «Вампира» обуславливает возможность использования всего калейдоскопа типичных атрибутов историй о вампирах, суммируемых эпитетами «загадочно» и «сексуально».

Тем не менее, и официальный прокатный синопсис, и сжатый пересказ, не содержащий спойлеров, мало коррелируют не только с тональностью и смыслом происходящего на экране, но ставят под сомнение продуманность логики авторского замысла. Во-первых, Сюндзи Иваи пресекает мечты и надежды как поклонников целомудренной нежности Эдварда Каллена, так и развязной эротичности Лестата де Лионкура, не давая повода утверждать, что в действии «Вампира» имеет место сверхъестественный компонент. А, во-вторых, выступая в роли скорее чтеца, нежели рассказчика, Иваи наделяет двухчасовую инди-эпопею большим количеством равновероятных трактовок, позволяя определять ее и как психологический триллер об одиночестве, и как криминальную драму о многовариантности девиаций человеческого поведения, и даже рассматривать картину в качестве философского эссе, трактующего понятие «вампиризм» не мифологически, а сквозь призму антропологии.

Иными словами, обоснованием правомерности заглавия фильма является исключительно воображение тех зрителей, у коих избыток впечатлительности компенсируется недостатком внимательности. Но, попадание в программу Сандэнса и борьбу противоречивых мнений обеспечил не фактический отказ режиссера от эстетики серебра и клыков, а микс мультижарновости и рваная композиция, сочетание коих превратило «Вампира», при наличии экшн-составляющих, в медитативное повествование высокой степени абстракции. Стало быть, из-за подобной специфичности фильма, оценка работы Иваи может варьироваться, находясь в прямой зависимости от взглядов конкретного индивида на иерархию методологических и культурогических ценностей, формирующих критерии положительного или же отрицательного отношения к кинокартине.

Если проблемы с качеством звука, который писался прямо на площадке, нивелируются красивой картинкой серо-голубых тонов, той типичной палитрой, что ассоциируется со словом «инди» (пусть даже ручная съемка оставляет много вопросов к оператору, коим выступил сам режиссер). То даже красота Кевина Зегерса и очарование Аделаиды Клэменс, не способны скрыть проблему отсутствия планомерной, последовательной и продуманной реализации авторского замысла, приводящее к тому, что «Вампир» скроен из отдельных зарисовок, связанных между собой исключительно нахождением в кадре главного героя. Саймон сидит в автомобиле, а в это время рядом происходит бессмысленное и жестокое убийство; Саймон спит на диване, а его приятель смотрит странные фильмы и т. д. То есть, при наличии внешней динамичности, сюжетная динамика сводится к демонстрации центрального персонажа в различных ситуациях, а не его активным действиям, то есть фактически отсутствует.

При этом нельзя отрицать занимательности сентенции, предложенной постановщиком — «Strip away the romantic idea behind vampirism». Вдобавок к которой в «Вампире» высмеивается массовое тиражирование, спекуляция идеей существования за счет умерщвления другого, как образец неадекватного поведения потребителя, априори полагающего себя при распределении ролей «вампиром», а не «жертвой». К тому же, «Вампир» функционирует в рамках этического релятивизма, и именно это является крайне занимательным аспектом картины. Если идея сопереживания антагонисту, в роли которого, как правило, выступает персонаж, презревший рамки закона, далеко не нова (на ней базируется весьма внушительный пласт художественной культуры). То вот непосредственная симпатия к убийце, как в «Вампире» — «а serial killer who was more like a friend to his victims», есть довольно редкий вариант подобного зрительского/авторского сочувствия (в качестве удачного примера независимого кинопроизведения, транслирующего аналогичные взгляды, можно вспомнить «Мальчика» Крэйга Уилльяма Макнэйла).

Как видно у Сюндзи Иваи имеются оригинальные идеи, чья ценность для сферы кинематографии многократно повышается благодаря совмещению сцен различной жанровой принадлежности (от трэша до любовного романа), выполненных режиссером мастерски, высокопрофессионально. И если отсутствие внятного композиционного рисунка обусловлено именно внутренней разножанровостью «Вампира», дополненной не характерной для европейского кинематографа созерцательностью и вниманием постановщика к символам без означаемого. То, драматургическая нестройность и смысловые разрывы сюжетной канвы базируются на сценарном материале низкого качества, который составил сам режиссер, имеющий генеральное видение смыслового наполнения фильма, но не обладающий навыками сценариста.

Исходя из вышесказанного, правомерно предположить, что просмотр «Вампира» есть занятие крайне трудоемкое. Так как справиться с 120-тью минутами хронологически последовательных сцен, дэ-факто объединенных исключительно присутствием в кадре голубоглазого Кевина Зегерса, способен либо преданный поклонник кинокартин с упоминанием «вампиров», либо фанат кинематографа как такового. Ведь «Вампир» представляет редкий пример фильма с нереализованным замыслом, но изобретательными, пусть и бесплодными, попытками автора реперезентировать основную мысль.