Запад есть Запад (2010)

Немного жаль, что кино, пренебрегая современностью, откатывается на сорок лет назад, где вместо электронных гаджетов герой использует для общения обычный бумажный лист, а вместо видеозвонка по Скайпу, собрав вещички и зажав подмышкой сына, летит повидаться с родственниками, без которых обходился несколько десятилетий, собираясь промыть мозги подростку, а, по прибытии окажется, что прочищать придётся свои.

В свете современного кризиса мультикультурализма фильму, возможно, не хватает нескольких тем, которые бы дали разгуляться политике. Но, мне кажется это к лучшему, что вместо провокационной идейности кино вобрало в себя только личное, касаясь лишь национального вопроса, обнаружившегося в пересечении британской и пакистанской семьи.

Сорвавшись с места, осевший в Битаниии пакистанец, принявший имя Джордж, тащит на первую Родину младшего сына, дабы открыть ему национальные корни и научить гордиться своим происхождением, не обращая внимания на унизительные выходки хулиганствующих одноклассников, опускающих голову полукровки на дно санитарного горшка.

Задуманная для просвещения юнца, поездка становится испытанием для самого Джорджа, когда вместе с первой любовью ему придется вспомнить и первое имя, когда его звали Джангир, а кино, распавшись на сюжетные ручейки, станет бурлить весельем новых знакомств сына, наживающего себе веселых друзей, и хмуриться густыми бровями насупившегося мужчины, вернувшегося к упрёкам брошенной им по молодости первой жены.

Встретившимся спустя тридцать лет супругам уже не придется делить общую постель, однако им никак не уйти от выяснения отношений, как не уйти переселенцу от людской молвы и угрызений совести, разрываясь между двумя странами и двумя домами, между двумя женщинами и двумя образами жизни, решая болезненную задачу самоидентификации, которую намного успешней решает его незашоренный сын.

Невозможно проигнорировать болезненные диалоги состарившихся порознь супругов, разведённых бегством любимого мужа, приговорившего свою жену к безбрачию, в десятилетиях одиночества сжигавшего её красоту. Вызывающие уважение актерские работы Ома Пури и Шибы Чадха, позволяют в полной мере ощутить ломкость положения обоих, проживших жизнь в разлуке, в ожидании, с памятью и в беспамятстве, с обманом или в заблуждении, с любовью или уже без любви.

Болевой надрыв поздней встречи размывается беспечностью заезжего подростка с помощью лукавого наставника совершающего знакомство с местопребыванием предков и внеурочными заповедями, от которых отвык его смущенный встречей отец, отбирая у главы семейства сватовство брата, превращая женитьбу в усмешку судьбы.

Обилие баловства не умаляет своеобразия взбаламученного характера, который выстроил выступивший здесь под собственной фамилией Аджиб Кхан, в вольном стиле разложивший по полочкам перемены юного бунтаря, преображенного просветительской силой мудрого учителя, опережая, задержавшегося с прозрением родителя, точнее, за игрой, оставляя тому время для выбора, которого требует от мужа, усомнившаяся в нем, вторая жена.

Появившаяся вместе с подругой британская пассия опешившего «паки» привносит в фильм известную долю экзотического экстрима, ослабляющего вновь обострившийся накал страстей, разделяющих теперь уже двух женщин, меж которыми, как между двумя родинами, разрывается сердце мужчины, ищущего того же ответа, что на глазах у папы находит уже осмелевший сын, наглотавшийся добрых советов и вдохнувший пыльного ветра, вместе с духом предков и прахом многих веков.

Заканчивается кино по-индийски, жизнеутверждающей свадебкой, где союз молодых ложится в ряд образцовых решений, уберегающих детей от ошибок их родителей. Правда, времена меняются, и, кто его знает, много ли пользы будет теперь от этой наивной ретро-истории, прогулявшись по прошлому, уклонившейся от глобального национализма, предупредительно ограничившись локальным случаем нравственного диссонанса, где все выбирают сердцем, и не произносится всуе «Бог».

Все идеалы главы семейства рушатся, — выясняется, что он уже не такой и пакистанец, каким себя считал, что на родине его не очень-то и уважают, несмотря на регулярно отправляемые деньги, вырванные из бюджета новой многодетной семьи. И только презрение и гнев соотечественников, их недоверие, — заставляют папашу-ортодокса задуматься — имеет ли он право указывать другим, как жить, в том числе своим детям. Оказывается он сам совсем не пример для подражания, фактически бросивший свою первую семью, первая жена состарилась одинокой, но не переставала ждать его. Дети от первого брака — тоже несчастны, старшая дочь — не вышла замуж (ибо отец отсутствовал — и не было должного уважения и соответственно — женихов). Английские дети от второго брака — чужие среди своих и свои среди чужих — пакистанцы на вид, — считают себя англичанами. Получается, что на старости лет, папаша должен признать, что жил своими иллюзиями и выдуманными идеалами, может быть поэтому — сыновья не верят в его идеи и считают их мракобесными. Но важен путь к корням и истокам, путь к правде и справедливости, путь к признанию своих ошибок и извинениям. И тогда — все начинает налаживаться, хотя бы потихоньку.

Во втором фильме — конечно — есть влияние «западной толерантности», которая, к сожалению, как мы неоднократно видели, в жизни не очень-то работает. Но все равно — худой мир — лучше любой ссоры.

«Запад есть запад», как и его предшественник «Восток есть восток» — фильм, с которым ты полностью выключаешься из окружающей жизни, вспоминаешь о главном, и запоминаешь на всю жизнь.