Ирина Аллегрова. Исповедь несломленной женщины (2009)

Как-то перед поездкой в Витебск Аллегрова поставила перед организаторами фестиваля несколько условий, в том числе — чтобы ей по случаю ее широковещательного ухода со сцены непременно вручили престижную награду Президента Беларуси «Через искусство — к миру и взаимопониманию». Она вручается деятелям культуры, внесшим значительный (а не сомнительный) вклад в укрепление международного культурного сотрудничества, поэтому Аллегровой было срочно отказано. К тому же нашелся куда более достойный претендент на эту награду — Лев Лещенко, отмечающий на «Базаре» свое 70-летие.

Но вернемся к Аллегровой. Артистка собрала небывалый переаншлаг в Летнем Амфитеатре. Публика, вероятно, купилась на провокационно-жалостливую строчку в ее афише «Прощальный тур». Хотя, по правде говоря, с этой певицей уже и не жаль расстаться. Весь концерт шел под плюсовую фонограмму (сказать честно, я в принципе ни разу не слышал Аллегрову в живом звуке) и в характерной для этой артистки пошловатой, псевдо-искренней поведенческой манере. Аллегрова давно уже примеривает на себя корону «второй Аллы Пугачевой», всячески используя фирменные жесты и реплики Примадонны. Правда, многие актерские приемы и фразы взяты из концертного репертуара Пугачевой аж… конца 70-х годов. Например, исповедальность межпесенных бесед со слушателями и желание «сегодня как никогда быть искренней перед вами». Но, как говорится, что дано Юпитеру…

Певица, как всегда, работала под плюсовую фанеру, иногда добавляя сверху короткие вокальные эскапады, всхлипы, вскрики и взвизги. Часто это звучало в непристойной, вульгарной манере, что свойственно, скорее, базарной торговке или уличной хабалке, но у этой певицы, как известно, свое понимание правил хорошего тона на сцене.

Артистка без конца признавалась в любви белорусской публике, но в ее устах это звучало, скорее, фальшиво и вызывающе, нежели искренно и честно. О любви не кричат в концертный микрофон, делая при этом страшный оскал; ее выражают в песнях и делах.

Что касается репертуара, то певица, помимо своих «коронных» хитов «Все мы бабы — стервы», «Свадебные цветы» и некоторых других, представила фрагменты программы «Ирина Аллегрова. Перезагрузка. Перерождение», вполне искренне назвав их несколько раз «новыми произведениями в новых стилях» и потешив тем самым понимающих в музыке слушателей и журналистов.

На деле это оказалось, разумеется, несколько утяжеленной забубенной попсой, а апофеозом новизны и высокого поэтического штиля, по замыслу Аллегровой, видимо, надо считать убойную фразу: «Любовь — жадная дура с температурой…» Да уж, только ради этого стоило возвращаться на сцену. Наверное, это действительно слишком свежо, смело и креативно, если сей перл не выходил у меня из головы на протяжении всего фестиваля.

«Откровения» знатной «угонщицы» и «лжеимператрицы» звучали и выглядели весьма фальшиво, наигранно и отчасти нахраписто. Ее кокетство от природы грубовато и вульгарно, а движения угловаты и неженственны. Она записала, как видно, «эпохальную» песню «Пополам кисло-сладкие яблоки режу», но голос даже на вылизанной фонограмме звучит тяжело, прокуренно, затхло. Впрочем, Аллегрова поет не для эстетов, и она, кажется, не раз в этом признавалась. И впрямь, многие простого звания дамы из зала перманентно заходились в разудалом кураже и рыданиях. Им было хорошо и отрадно. В отличие от фотожурналистов, которых охрана Аллегровой шпыняла, как хотела, угрожая испортить дорогостоящую фотоаппаратуру и едва ли не выкручивая руки. Одна журналистка даже подала заявление в милицию. Ну да бог с ней, с Аллегровой (хотя ей больше подошла бы фамилия Аллигаторова).