Семейные правила (2007)

Маленькие радости семейной жизни: дочь-неформалка упорно бьёт топором по каменной стене под игривую музыку, заторможенная камера лениво выхватывает силуэт папы, индифферентно наблюдающего за этим произволом разгулявшейся фантазии, дед-коммунист строит шатёр на крыше для внука, который стоит на подоконнике со страховочным тросом, бабушка требует двадцать два евро за ведение хозяйства, а мама падает в обморок при виде младенца и спускает в окно французского бульдога при помощи каната из тряпья. Штукатурка откалывается крупными кусками и падает на пол, покрытый пылью от недавних выстрелов, и равнодушной к чужому горю патефон крутит заезженную пластинку с насмешливой песенкой.

Не чудо ли, что из лона такой рационально-прагматичной нации вышло такое иррационально-сумасбродное зрелище, как «Семейные правила»? Афоризм Генриха Гейне о бессистемности немецкого безумия удачно иллюстрирует в этой ленте каждая деталь, но нагляднее всего — покраска стен в жёлтый цвет. Уж если жёлтый символизирует радость и гармонию по фэншую, то в обыденном представлении он скорее ассоциируется со стенами психиатрических больниц. Безумный, безумный мир с не менее безумным Оливером Экштайном во главе его персональной микровселенной. Трагикомедия прогуливается под ручку с почти карикатурным фарсом, в котором все персонажи увязли, как в трясине. Похищено без малого пятеро человек и одна собака, закуплена провизия на полгода, построен неприступный бастион и разыграна псевдоправдивая драма с серьезной миной на лице — чего же больше? Зритель в унисон с «пленниками» уже готов рассуждать о том, что довело несчастного до жизни такой, а режиссер машет перед глазами наживкой с социальным подтекстом. Социальный работник, социальная безопасность, социальные контакты — всё как из учебника по социальной психологии. Вынесен вердикт по всем статьям: одиночество довело до помешательства. Человек устал от отсутствия родной души под боком и выкрал… целых шесть штук! Изящная насмешка над стереотипом о немецкой систематичности и семейные правила, установленные отцом семейства, их логичность, доведенная до буффонады с приличествующим ей писклявым саундтреком.

Пока Цинизм покуривает в сторонке на латанном-перелатанном диване, выпивая дешевый ликер за компанию с дедом Хорстом, Оливер строит инкубатор для создания собственной семьи. Новоиспеченный папочка с опознавательным бейджиком на груди курицей-наседкой хлопочет, носится по заброшенной квартире, а яйца, вместо того, чтобы спокойно развиваться в искусственно-тепличных условиях, бегают за ним с колюще-режущими предметами. И всё кувырком в этой странной семье, члены которой обязаны садиться за стол по звонку будильника, принимать ванну в определенное время и носить на груди карточки с подписями «мама», «сын», «бабушка». Страдающим клаустрофобией вход категорически воспрещён! Что там обшарпанный лифт или узкий тоннель, если здесь не знакомые друг с другом люди с кучкой ухмыляющихся тараканов в голове должны изображать любящих родственников на ограниченном пятачке пространства. Харизматичные личности притираются к друг другу, учатся выживать в замкнутом царстве хаоса и полнейшей нелепицы, огрызаются, а жизнь идет своим привычным неизменным ходом: люди-букашки снуют по серому Берлину, уставшие мужья изменяют с секретаршами, в доме престарелых рьяно ищут «похищенного» бульдога вместо сгинувшей заведующей, а Гёте, по мнению немцев, неизменно остается верховным божеством мировой литературы.

Зритель удачно клюет на червячка, и трактование отклонений Экштайна уже исчисляется десятками. Можно рассмотреть варианты тяжелого детства, неудач в личной жизни, проблем на работе, и прочее, прочее, прочее, благо в квартире, где заключена новая гнилая ячейка общества, полным-полно трактатов по психологии. Небрежная сьемка тем временем напоминает кадры хроники не слишком удачного детского утренника, а атмосфера непрерывной трансцендентальной медитации ненавязчиво усыпляет. В то время как Оливер демонстрирует превосходные кулинарные навыки, в порыве обиды за очередную попытку бросить его перекрывает воду, внимание плавно смещается на его вынужденную родню. Вот тут и подстерегает большой немецкий uberraschung: папа-то не центральное действующее лицо, а кривое зеркало, в которое смотрят чисто-белые, неизвестные люди. В его отражении исказилась действительность — у бывалых семьянинов нет нормальной семьи. Пластинку на патефоне меняют, и под душещипательную мелодию всплывают проблемы разного масштаба, обиды, страхи, одиночество. Пресловутое одиночество в фильме представлено во всех ипостасях — от философского бытия с замшелым эскапизмом до житейского, среди рафинированно-вылизанных горожан и равнодушных семей. Коллективная мантра о идеальном прошлом в ответ на заявление Оливера, что они выбраны не случайно, не работает. Идеальное прошлое фальшиво улыбается с экрана старенького телевизора, и только в отгороженном от всей цивилизации доме братья-сестры по несчастью осознают себя частичкой чего-то общего, трансформируются в этакое юнговское супер-Эго, способное на невиданные откровения и противостояние опасным чудачествам Оливера с его комплексом Бога.

Реальность с аппетитом уплетает желания и амбиции, макая их в кисло-сладкий соус Heinz, а рутинное существование подчас оказывается более странным и жестоким, чем испытание фантасмагорией под управлением, как оказалось, не совсем злого гения. Далеко в городе остались сбежавшая дочь, пережитая болезнь и бесплодие, тоска по любви, а у Оливера в гостях встречают игрушечный паровозик с Шериданом, наивные подарки, сделанные своими руками и бесплатная психологическая консультация от таких же поехавших. Кажется, не всё так беспросветно, но стена уже разрушена, путь обратно в реальность открыт, теперь придется нести ответственность за свои поступки. За стеной — недоумение и смех, которыми встречает развязка. Зритель опять спрашивает голосом мамы-Софи «он шизофреник или просто социопат», или вообще неадекватная фея-крестная, везущая по дождливым городкам свой «вагончик счастья»? Оказывается, Экштайн переводится как «краеугольный камень», который первым закладывают при постройке. Что ж, фундамент заложен, Рождество с Санта-Клаусом и шуршащими упаковкой подарками прошло удачно, а цыплята вылупились и готовы разбежаться по всему свету, освободившись от надоевшей скорлупы.

Спасает дельфинов и рушит систему,

И мусор бросает раздельно…

Вечерний Берлин. Спешащие поезда, взмывающие вверх небоскребы, огни рекламы. На рождественских улицах горят миллионами карминных лампочек добродушные верзилы Санта-Клаусы. Выкрасть женщин нет никакой проблемы: всего-то хлороформ вкупе с дозой алкоголя. С детьми еще проще: схватить всеми забытого на площадке мальчонку, подобрать подкидыша, ну а бездомную русалку лет 15-ти с подведенными a la эмо глазами и приглашать не надо — сама зайдет погреться. С утра на последнем этаже заброшенной высотки не работает лифт, выход на лестницу замурован. Убогое, ждущее ремонта пространство многокомнатного лабиринта плотно забито холодильниками, ящиками с банками и бутылками, коробками с едой. На белой, поделенной пополам доске — свод «Правил семейной жизни». На месте главного злодея — озабоченный мужчина в кухонном фартуке: ему ведь еще завтрак готовить и памперсы у малыша менять.

Когда вот так просыпаешься — с чьей-то пяткой у правого уха — главное сразу разведать обстановку и найти выход с ножом/топором/битой склянкой. Однако динамика преступления уже вовсю работает на похитителя. Кстати, знакомьтесь. Оливер, бывший клерк страхового агентства, который, к слову, очень любит читать книжки, решил собрать себе семью, словно это обычный конструктор, и поскреб по сусекам столицы. Жена, дети, бабуля с бульдогом… Прорубленная в «свободу» стена оказывается квартирой номер два, откуда забираем прокоммунистического деда и револьвер. Итого: шесть выкраденных жизней, не считая собаки (вместе с Оливером образцовая семь-я), у каждого бэйджик с семейным статусом и кормежка строго по расписанию. Не волнуйтесь, еда что надо. К тому же Оливер затарился эээ… месяцев так на шесть. Впрочем, вряд ли кого-то остановит гастрономическая фантазия «а в тюрьме щас ужин… макароны»: самосознание и свобода выше презренной оленины с ежевикой.

- Как думаешь, он шизоид? Или просто социопат?

- (пауза) Готовит он хорошо…

Самое время полистать учебник по психологии. Возможно, где-то там, на полочке, в третьем ряду, он притаился в квартире, напоминающей не только пищевую базу, но и городскую библиотеку. Пока что крупным планом — пухлый том по педагогике. Но мы никуда и не торопимся.

Социальный психолог Стэнли Милгрэм как-то описал жестокое преступление, совершенное ранним утром в престижном квартале Нью-Йорка. Ни один из тридцати восьми свидетелей, наблюдавших из окон, не пришел жертве на помощь. Вероятно, каждый посчитал очевидным, что кто-то другой уже вызвал полицию… Так что хоть наши пленники и проявят известную изобретательность в попытках выбраться, Оливер прав: никто не спасет, ничего не изменится. И не потому даже, что дом заброшен, а потому что в мегаполисе человек одинок и «всюду принципы невмешательства» (тут впору процитировать песню Николая Носкова, причем целиком). По телевизору объявят трагическую пропажу Клеопатры фон Вальденхохайм. Это не бабушка из дома престарелых, это французская бульдожка, которую выкрали вместе со старушкой. Хорошая память о человеке.

Основной вопрос — уже не выбраться, нет — понять, кто такой Оливер Экштайн и что ему, собственно, надо. Вряд ли пальба из окошка поддержит версию о сартровском Герострате, хотя без экзистенциализма все же не обойдется. А вот заминированный выход и прихотливо сервированный стол (ни в чем себе не отказывайте) отбрасывают отчетливые тени на фаулзовского Калибана. И смысл-то ведь в том, что нельзя так просто запустить эксперимент и быть уверенным в развязке. А если знать, что нельзя, но все равно отчаянно надеяться, балансируя на грани патологии и просветления? В зоне, свободной от гламурных цветофильтров и фотошопа, по колено в вязком сиропе рождественской драмеди плоскостопо бредет совсем не плоской души человечек, сильный, слабый, гневный, рыдающий, карающий и милующий Бог-отец и просто кулинарный «Папа». Как же так случилось? Ведь и Бога-то нет, весь вышел…

Сюжет меж тем потихоньку движется в стокгольмском направлении, персонажи из разных социальных слоев, идейных лагерей и поколений группируются в коалиции, дружат бокалами, поругиваются, обживают оазис условной свободы на крыше. Желтый-цвет- фэн-шуй в рамках трудотерапии замечательно укрепляет отношения, а маленькие трагедии в present perfect биографий подтверждают неслучайную случайность в переплетении судеб (на полках крупными планами — учебник по анатомии, «Миф о Сизифе», мануал для юного пиротехника). Что им Оливер, этот маньяк-безумец-блажной, они сами открывают себя заново, претерпевая удивительные метаморфозы. И когда в одно прекрасное утро мир изменится навсегда, взорвется виановским звонким абсурдом (ах, это хрустящее, снежное, жгучее!), с фантазией, которой позавидовала бы и Мерет Оппенгейм, потому что завтрак случится вовсе не меховой, да и нужен ли он теперь вообще, — когда зазвучит сердечной чистоты музыкальная тема, сотканная из улыбок ангельских, про безвестного героя, что «в парке кормит голубей и с детишками не спорит, не кладет их рано спать», — тогда и придет ошеломляющее открытие, что раздражавший эстонской неспешностью и визуальной расхлябанностью фильм все это время держал внимание без малейшей возможности отписаться, вытянул-таки из тебя душу и сделал такую милость — стал своим. По-настоящему.

Крупным планом (беспощадным, спойлерским, уж извините) — собрание сочинений Берта Хеллингера. А впрочем… ну их, эти книжки! Жизнь интереснее.

Что может быть страшнее одиночества? Кроме, конечно, войн, голода или чумы? Ответ найдется в кинокартине «Семейные правила» или «Wir sagen Du! Schatz.». Причем, ответ предельно четкий, ясный и прямой.

Фильм удивительный. Не помню, когда в последний раз при просмотре я забывала о своей действительности, без остатка погружаясь в чужую драму. Не помню, когда в последний раз при просмотре у меня так щемило сердце то от ноющей тоски, то от неподдельной радости. С первых секунд и до финальных титров, я наблюдала за этой чудесной лентой с определенным осознанием того, что фильм войдет в число моих любимых. Так оно и случилось.

Я крайне удивлена, что у картины так мало оценок и отзывов, что она нигде и ничем не отмечена, и, что она стоит в одном ряду с пошлыми однотипными пустыми лентами. Наверно все дело в не выдающемся названии или в не совсем подходящем для жанра постере. Однако фильм невероятно глубокий. И что самое интересное, он целиком пронизан правдой, хоть и повествует об абсолютно сверхъестественных вещах. Вот оно, большое человеческое заблуждение: судить о конфетах по обертке, даже не распробовав на вкус. Ведь вкус у этой с виду неприметной «конфеты» шедевральный. Он затронул во мне все живое. Попробуйте и Вы.

10 из 10

Браво!

Не семью ищет этот безумный человек, совсем не семью. Пытается делать людей счастливыми, позволяет им осознать и справиться со своими жизненными неурядицами, которые зачастую ими самими и не осознаются и не принимаются в качестве таковых. Ведь как сложно порой признаться самому себе в собственных слабостях, не говоря уже о том, чтобы преодолеть их. И тут тебя внезапно помещают в непонятное место, ирреальные условия и тут начинается самое интересное.

10 из 10

Семья — ячейка общества. Но что делать, если её никак не получается создать? Тогда надо немножко подумать и попытаться искусственным способом реализовать мысли в дело. Вы думаете это невозможно? Вранье, это возможно, и Оливер, главный герой драмы, тому 100% доказательство.

Он похитил троих детей, жену, бабушку и дедушку, а также собаку до кучи, всех закинул в квартиру заброшенного дома, предварительно накупив всего, чего только сердце может пожелать, заминировав выход и написав правила поведения для каждого члена разношерстной искусственной ячейки общества.

Смотреть на то, как совершенно разные люди пытаются привыкнуть друг к друга, притереться характерами в жестко поставленных рамках, придуманных Оливером поистине грех и смех. Чем же итоге закончится этот эксперимент предугадать невозможно.

Сможет ли Оливер обрести настоящую семью?

И нужна ли ему эта семья по сути?

А также в чем же ценность семьи?

Вам придется узнать самостоятельно, посмотрев эту комедийную драму с фантастическим музыкальным сопровождением.

10 из 10