Шёпот богов (2005)

Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца (Пушкин. Пиковая дама).

Бойтесь данайцев, дары приносящих (Гомер. Иллиада)

Ужасающее оцепенение — вот первая реакция на происходящее. Что вообще здесь происходит? Свидетелями чего мы являемся? Возможная невозможность приоткрывшимися створками закрытого социума. Иерарх церкви в гипнотическом трансе произношения латинских текстов и юный служка в массажных манипуляциях. Мерзость природы естества. Её извращение. И удивлённые глаза животного, молчаливо взирающие на людей-богов. Что с Вами? Очнитесь!

Разве такое бывает. И такое тоже! Жизнь юноши в святой обители Бога. Есть ли он? Где он? Молчаливо взирает за происходящим? Вновь «попускает» скорби? Как всё это может быть? Кто объяснит? Кто подскажет? Отец церкви? О-о-о, только не он!! Точно, только не он! Упаси нас Господи, от его милости…

Японский кинематограф давно уже вышел за границы поведенческих рамок. Исследуемые темы и визуальная составляющая порой шокируют своим откровением. При этом философская составляющая настолько органично увязана с бытием земного, что пошлость, съёмки ню имеют некую иную, совершенно не понятно как вживлённую в нас естественность и происходящее воспринимается без эпатажа отторжения, гармонично. И здесь тот же эффект.

Безмолвные животные, тени бредущие в глубоком снегу как отождествление бесправного человека, тяжкий грязный труд — ежедневная расплата за совершенные поступки, потеря самого себя — служба упырям с извращённым сознанием, порочная похоть как обратная сторона возносимой в молитвах святости. Страх-страх-страх. Искалеченная психика, перешибленная гуру-извращенцем. Смирение и молчание. Молчание и смирение. И новые виражи дантовского ада. Кабала…

Бойтесь данайцев, дары приносящих (Гомер. Иллиада)

Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца (Пушкин. Пиковая дама).

7 из 10

Зима. Вы на улице. Идет сильный снег. Поднимите голову вверх и почувствуйте, как он тает на Вашем лице, постепенно превращаясь в воду и смывая все ваши грехи. Почувствуйте, как сильно дует ветер, Вы в сельской местности, на улице грязь и слякоть, запах навоза только возбуждает Вас, запах грехов за Вашей спиной дает власть, свободу и угнетает одновременно. Убийство и злость, принуждение к сексу у Вас пробуждает желание насилия, и не только сексуального характера, и не только с женщинами или мужчинами. И Вы поддаетесь этому, курятник, свинарник или коровник — неважно, и вот уже появился совсем молодой паренек, психику которого сломали одним махом, и он готов с радостью в курятнике сделать Вам минет. Вы сопротивляетесь, но недолго. Убийство, насилие, злость — все смешалось, но Вы не чувствуете себя грешником. Вы совершенно свободны от страха перед Богом. То есть — Абсолютно Свободны.

Можно разозлиться и проломить кулаком и без того гнилую деревянную стену, наступить на горло собаке и упиваться властью, Вы хозяин — что захотите, то с ней и сделаете. Можно при сестре Терезе (а действие фильма происходит в католическом монастыре) расстегнуть брюки и показать член. Заниматься сексом сначала с девушкой, а потом, как на плаху, идти к отцу Комия и мастурбировать его член, пока тот преспокойно читает латынь. Ведь он Вас приютил, Вы — убийца и теперь уже насильник, а в стенах монастыря все прощается. И Вы не считаете себя грешником, просто все Ваши действия носят совершенно безгрешный характер. Вы молоды, Вам можно убивать, насиловать, грабить — стены монастыря Вас защищают. И вдруг у Вас появится мысль о своей греховности, то… Я лично прощу любой грех. Все. Вас как зовут? Ре? Вы свободны… Кто там следующий на очереди?

… Можно еще помастурбировать отцу Комия, он отпустит тебе, Ре, грехи. Даже те, которые будут, которые еще только в планах. Расскажи ему, Ре, что будущий грех — это то, что у сестры Терезы будет ребенок, которого будут звать Эммануилом, как в Евангелие от Матфея. Ты свято веришь, что это будет непорочное зачатие, а сестра Тереза — девственница. Все ведь в этом монастыре прячутся от чего-то, будь он не киношным, а реальным, то туда рванули бы все, попутно убивая и насилуя. Вот она где свобода. А все ваши разговоры о совести и чести оставьте себе. Я мечтаю перерезать вам горло и рвануть в этот монастырь. Ой! Да я уже там, сам не заметил, как попал сюда. И вы все здесь. Ну надо же. Так-так, где тут задница поаппетитнее? Где лицо попротивнее? А и ладно, не надо слишком противного, можно и по обычному рубануть топором. А потом кого-нибудь изнасиловать… Я снова отпускаю все грехи всем желающим. Кто следующий, что там у Вас?…

Сюжет фильма строится вокруг монастыря и его обитателей. Ре — молодой парень с убийствами за плечами продолжает свое шествие, он свободен от всяких мыслей, делает, что хочет, поскольку с ним делают тоже, что хотят. Фильм представляет собой множество картинок: его можно было бы нарисовать кадр за кадром и картинки сшить в книгу. Но это только по внешнему поверхностному восприятию. Если посмотреть поглубже, то это метафорические зарисовки, завернутые в аллегорию. Это очень красочная аллегорическая фотография общества, причем в фильме показано современное общество, но он полон намеков на то, что так было и будет всегда (здесь чего-то вспомнился роман Умберто Эко «Имя Розы»). Серые, унылые пейзажи, слякоть и грязь гармонируют с взаимоотношениями всех персонажей. Фильм настолько атмосферный, что режиссер-дебютант Тацуси Омори не пожелал насытить фильм массой диалогов, чем он сказал, что действия несут последствия намного больше, чем слова, а главное: важно не то, что человек говорит, а что он делает. И в любом из нас изначально заложена некая извращенность, которая проявляется ежесекундно в наших мыслях. Метафорические сцены с убийством скота, серостью и грязью вокруг, демонстративное занятие сексом, после чего оральный секс со служителями монастыря, избиение парня Ре за нежелание делать минет, неспешное повествование вначале и усиление динамики сюжета ближе к концу — все это срез жизни общества.

Здесь жесты и цветовая палитра значат больше, чем слова. Натуралистичность, которая присуща всему фильму в целом, достигает точки кипения к концу, когда в фильме появляется совсем молодой паренек, которого тоже принуждают в монастыре к оральному сексу, потом он совершает убийство и вкрай сломанная психика готова на любое действие. Его застают мастурбирующим и он убивает этого человека. Потом неважно, в курятнике или другом месте, он падает на колени перед другим парнем, чтобы сделать ему минет. События как бы повторяются, и фильм приобретает цикличность, все в фильме, как и в реальности развивается по кругу и повторяется из века в век, из года в год.

Очень важна мысль о том, что все мы будем прощены, что можно согрешить, а потом покаяться. И ничего не бояться. Или же наперед покаяться, пока это выглядит как эксперимент, но режиссер предупреждает, и пока это только «Шепот Богов», который вполне может превратиться в Крик Грехов, что это вполне может стать стройной аксиомой, удобной для современного общества. Я бы сказал, что фильм представляет собой некий обвинительный акт в сторону церкви. Главное, чтобы церковь не дошла до того, что в недалеком будущем можно было бы на несколько лет вперед за энную сумму долларов выкупать все грехи и жить спокойно, не боясь, что тебя покарает Высшая Сила. Иначе понятие, когда душа болит, когда поступил не по совести исчезнут либо превратятся в стодолларовые купюры. И при чем здесь тогда будет Вера, которой ни в фильме нет, да и в реальном мире не так уж много.