Труппа (2003)

И ещё один повод завязать вечный спор между приверженцами аскетичного реализма и приукрашенного вымысла… Все, кто положительно отзываются о фильме, так или иначе ставят в заслугу режиссёру отсутствие художественных допущений и чётких сюжетных линий. Да, балет — это не просто милые танцульки, это изнурение своего тела голоданием и тренировками, это ежедневный риск получить серьёзную травму, это ночёвки на съёмных квартирах разной степени паршивости. Да, жизнь не предлагает завершённых историй со вступлением, кульминацией и развязкой, она просто идёт своим чередом, часто без какой-либо логики или выверенной структуры. Но прежде чем переносить на экран сырьё существования, принято спрашивать себя — а зачем, собственно?

Роберт Олтмен предпочёл не мудрствовать лукаво, не раскладывать на множители сутолоку дней, не выискивать тайные движущие силы в процессе становления профессиональных танцоров. «Меня не интересуют истории, — отмахивается он в интервью. — Меня интересует поведение людей в конкретных ситуациях». По его велению камера скользит над местом действия, словно в он-лайн стратегии, охватывая общую расстановку сил, но не приближаясь ни к одному из персонажей ближе, чем на полметра. Мы слышим обрывки диалогов, видим наброски отношений, пытаемся осмыслить разрозненные наставления тренера и собрать воедино все танцевальные номера. Но без толку. В этой игре нет героев, есть только безликие статисты, подменяющие друг друга по безжалостному велению случая. На сороковой минуте просмотра вдруг понимаешь, что фильм так и не начался, что одно па сменяется другим не искусства и даже не упражнения ради. Просто заводная балерина крутится вокруг своей оси, пока играет музыка, и значит, так надо.

Но режиссёр забыл, что сердце зрителя открывается не золотым ключиком, а сопереживанием. В «Труппе» нет людей, нет личностей, следовательно, нет мыслей и эмоций. Основная сюжетная нить (танцовщица влюбляется в официанта и строит свою карьеру) слишком тонка, чтобы сшить воедино полудокументальную закулисную хронику и профессиональные показательные выступления. Последние занимают около трети фильма, но существуют словно отдельно от него. Номера никак не связаны ни друг с другом, ни с сюжетом. Они появляются, как реклама, в перерывах между тренировками и бытовыми сценами. С одной стороны, красиво отснятые, они должны были стать тем эмоциональным мостиком к истории… Но тут мы вспоминаем, что Олтмена не интересуют истории. Кажется, что картина вообще снималась без сценария, и актёров просто попросили вести светские беседы, пока взрослые дяди бегают вокруг них с камерами и кричат «Мотор!» Даже героиня Кэмпбелл затерялась в массовке: её не видно за костюмом, не слышно в общем гаме в гримёрке, не заметно в романтических сценах. Она — та самая хрустальная балерина, которой не суждено крутиться вечно.

Вполне логично, что танцоры, посмотревшие «Труппу», если не останутся в восторге, то, во всяком случае, оценят суровый реализм постановки. Для них каждая брошенная фраза — как кость голодной собаке, каждая сцена — напоминание о том, что было. Но далеко не каждый зритель может опереться на собственный опыт, чтобы достроить в голове то, что у Олтмена проскальзывает мимоходом. И если целью было отобразить конвейерный и безжалостный процесс создания искусства, то где, собственно, искусство? Где то, что движет людьми заклеивать мозоли, надевать пуанты и оттачивать движения, пока душа не превратится в щепу? Разве самоотречение не больше достойно внимания, чем безразличный к человеческим судьбам рок? И почему бы не попытаться понять в этой жизни хоть что-то? Ведь истории рассказывают не потому, что они правдивы, а потому, что это хорошие истории.

Очень странное кино. Олтман не хотел его ставить. Насколько мне известно, он никогда не интересовался балетом. А кашу заварила Нив Кэмбелл. Она начинала балериной и видимо после успеха «Крика» решила вспомнить молодость. Она написала рассказ — как одна танцовщица встречает миловидного повара, они женятся, потом она ломает руку во время представления и… и в принципе всё. Затем некая Барбара Тернер оформила всё это в сценарий и был ангажирован отличнейший американский «разрушитель стереотипов» Роберт Олтман, создавший шедевры кажется во всех «анти-жанрах» мира. Как раз перед «Труппой» он снял прекрасный анти-детектив «Госфорд Парк», и то ли на волне успеха той ленты, то ли за былые заслуги, Нив Кэмбелл сказала «Хочу Олтмана и точка!». Олтмана доставили. Он взял Малькольма МакДауэлла на роль итальянца-худрука и снял целиком от начала до конца аж 10 балетов, плюс несколько закулисных сценок по готовому сценарию и получился фильм «Труппа». Хотя, насчёт «получился» я наверно поторопился…

Однажды, в далеком 1975ом году Олтман уже снимал нечто подобное — «Нэшвил». Тот фильм рассказывал о подготовке к американскому кантри-фестивалю и аналогичным образом сочетал в себе закулисные разборки и непосредственно музыкальные номера. Но в том фильме был не только сценарий(!), но ещё и персонажи. Здесь же мы имеем «голубого» МакДауэлла в желтом шарфике, который со своим носом-картошкой похож на итальянца не больше чем Стивен Сигал на негра, и Нив Кэмбелл, которая встречается с Джеймсом Франко, живёт в шикарной квартире (правда рядом с линией метро) и от «удручающей бедноты» в перерывах между гала-концертами подрабатывает официанткой. Остальных даже запомнить невозможно. Вся труппа — общей гурьбой. Личностей этих танцоров нам не показывают и не раскрывают. Есть несколько вроде бы «намёток» на конфликты — например, молодой парень с бойфрендом-менеджером, которого «снимают» с балета — но даже для меня, любителя тонких намеков, это как-то чересчур мимоходом. Я прекрасно понимаю, что в жизни нет ни сюжетов ни гранд-финалов, да и симфонические оркестры во время поцелуев в ушах отнюдь не играют. Но в жизни есть живые люди, и у каждого из них есть чувства и индивидуальность — а здесь перед нами «просто 20 человек», словно солдаты в армии.

Сюжетное построение второй половины фильма вокруг новой постановки, больше смахивающей на открытие очередной олимпиады нежели на высокое искусство всемирного балета, не сильно завораживает да и по-хорошему не интересует вовсе.

Единственный примечательный аспект, который я почерпнул из фильма — это рассматривание главной героини в качестве «передающей эстафету». Сначала бывшая прима потянула сухожилие, и её заменила Нив Кэмбелл, а потом уже сама Нив сломала руку и её заменила следующая счастливица. Есть в этом некая «незначительность». Фильм, несмотря на казалось бы очевидной воспевание искусства балета, подтекстом выводит странную мысль о том, что «в балете нет личностей — есть лишь нескончаемый конвейер роботов-танцоров».

5 из 10