Прибежище дракона (2003)

«Прощай, Таверна дракона» — один из самых «медленных» и «молчаливых» фильмов Цая Мин-ляна.

Очень трудно браться за интерпретацию данной картины, ведь для этого она предоставляет очень широкие возможности. Проблема одиночества и дискоммуникации между людьми, кафкианские мотивы, ностальгия по прошлому, легкий проблеск надежды — все эти характерные черты кино Мин-ляна присутствуют и в этом фильме. Однако наличие множества «странных» деталей превращают фильм в один из тех кинематографических сосудов, который каждый зритель может заполнить чем угодно из своих личных переживаний и ассоциаций. Например, можно даже дойти до крайности и прочитать показанную «историю» в ключе натурализма, если представить, что во время последнего сеанса кинотеатр превращается в притон, где незнакомцы негласно и зачастую безуспешно ищут себе сексуального партнера на вечер.

Можно предположить, что фильм основан по принципу тиканья часов и монотонности звука, которые в медитативности длинного и статичного кадра перетекает в вечность: щелк орехов под зубами одинокой красавицы, звук шагов хромоногой смотрительницы огромного кинотеатра, неотъемлемый для Мин-ляна шум воды.

Кроме того, это также фильм о кино как таковом и о культуре коллективного переживания под названием «киносеанс», который в пессимистическом видении Мин-ляна в будущем будет существовать больше для укорененных в прошлом стариков-призраков и детей, чем для обычного зрителя, для которого даже классика приключенческого фильма с боями на мечах будет казаться непреодолимой архаикой. И где-то там, среди зрителей в темном зале будет присутствовать и сам автор, Цай Мин-лян, — его можно узнать на первых минутах фильма, сидящим рядом с каким-то лохматым человеком.

Тем не менее, при всей мрачности и меланхолии, царящей в «Большом кинотеатре Фу-Хо» и за его дождливыми пределами, есть там место и свету надежды. Отдать свою еду тому, кто вам дорог — сакральный жест самоотречения и проявление заботы по отношению к ближнему. Любовь не умрет, пока есть кто-то, кто способен любить смиренно и безусловно, не ожидая ничего взамен.

Мисс Анаис предрекает мне скорый конец. Околеть в позе эмбриона на безвестных руках условной вечности. О, моя дорогая! Когда проснулась я, тихим, безжалостно-эгоистичным в своей нежной апатичности к миру, развернувшемуся над вами куполом Возрождения, сном бестолковым и однообразным подремывали вы. Передо мной же Феб взмахнул лирой, подцепил завитым краем, как крюком, лоно мое и вспорол до самого горлышка. Так, и глазом не повел, и рука его не дрогнула. Мои потроха, блестящие, сочные и наливные, сияли светом тихой радости и божественного спокойствия. Стекали по ладоням, доходили до локтя и падали кусками на пол. Шлеп, шлеп. Держи, кричу я. Все бери. Но никому не нужно. Никто не слышит. Даже не пришел смести его в сторонку, мое засохшее вдохновение. Сны и фильмы — вот что у меня осталось.

(Ой, мишутки прикатили магнитофон. Будем танцевать! Хоп-хоп, DEVIL`S TRIDENT, пожалуйста, и погромче. Готовы? Ноги на ширине плеч, бедрышками качаем вправо-влево, руки вытянули перед собой, вверх, дышим глубоко, ну-ка не останавливаемся, ритмичнее мишки, ритмичней.)

Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — говорю я медвежатам. И мы, как секретные агенты, пробирающиеся в сонную берлогу Медведя Кинотеатропоглотителя, на корточках, на четвереньках скользим по вязкой темноте, выпустив вперед конечности, успев создать в голове немыслимые препятствия, а там всего лишь ступенька высотой в сантиметр, зато как перехватывает дыхание и в желудке леденеет, когда носок мохнатой лапы неожиданно упирается в нее… Тихо. А вот и наши места.

- В этом кинотеатре живут призраки.

«Что?»

Сегодня в этот кинотеатр можно попасть бесплатно. Этим поздним дождливым вечером, я не вижу, идет ли дождь, треск кинопленки создает свою завесу водяной пыли, усыпляя ухо мерным гулом, его последний киносеанс. Девушка-билетерша, да вот же она — на экране! — прихрамывая, забралась за полотно и с не расплескавшимся по щекам тихим восхищением, лишь невидимая струйка как тень чьей-то тени проскользнет и растает, глядит на храбрую девушку-воина. Ее тело подчиняется ей, каждый мускул взвинчен и готов к атаке. Она бесстрашна. И она сильна. Тень тает. Девушка исчезает.

Мои руки будто лижет сам дьявол, вызывая скользким языком покалывания на кончиках пальцев. Озеро темноты, растекшееся вокруг, под давлением света, оказывается приплющенным к боковым стенкам. И становится легче дышать. Искристый воздух гор. Но это ненадолго. Хвост белоснежной дорожки уже мелькнул за поворотом, и вот мои бока снова сжимает влажная темнота, заставляя меня дышать тихо и осторожно. У этого фильма свой особый ритм. Только почувствуй его…

Ну что за непутевый зритель, разве не видит он дорогу? Вертит головой, таращится на всех, шныряет туда-обратно!.. Чего он ищет в узких коридорах, туалете? На чердаке, лицах посетителей? Где забыл он свои детские глаза, ту незаменимую часть неповторимого мира, в котором кино — это праздник, это волшебство, вбираемое ребенком куда тщательнее, внимательнее и серьезнее, чем взрослым, с полным погружением… О-о-о, как мы тоскуем по этому миру, как старательно бередим память, надеясь вернуть тот верный детский взгляд, которому не нужно никакое 3Д, все потому, что он уже там — в мире кинематографа, выпуклом, объемном, трепетно-теплом, ужасающе-леденящем, с искренними эмоциями на лице!

- В этом кинотеатре живут призраки.

Отлетая от луча, бьющего из проекторской, прямо над моей головой, стоит только задрать ее вверх, что я и делаю, тонкими струйками серого дыма в зал опускаются слова, по-снежному ложатся пеплом, забиваются в щели, складки и норы, поскрипывают под ногами. «В этом кинотеатре живут призраки». В зал запускается новая волна, и также тихо оседает.

Нет-нет, мышастый Ли Кан-шен, это ты готов скорей поверить в призрак, чем заметить живое сердце, разделанное на твоем столе.

Кинотеатр закрывается.

Мелкая возня и суета расталкивают цельное впечатление, залегшее внутри меня. Буль-буль, и выбегают прочь.

(До встречи…) Прощай.

А на улице и правда дождь.

Нет?

В этом нет ничего странного или удивительного. Это не хорошо и не плохо. Значит это не ваше кино и не стоит даже пытаться досматривать фильм до конца. Просто встаньте и уходите, если смотрите фильм в кинотеатре или поменяйте диск.

Не мучайте себя.

Из двадцати человек, которые попадают, по каким то причинам в зал, где идёт какой-нибудь из фильмов этого тайваньского режиссёра, до конца сеанса остаются обычно двое. Первый — потому что заснул еще на титрах, а второй, тот, кто сознательно шёл на это фильм, знал заранее, что его ждёт и получает ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая за происходящим на экране.

Фильмы Цай Мин-Ляна не для всех.

Каждый, из них, по своему, прекрасен. Каждый фильм — это поэтическая притча о жизни во всех её проявлениях и, одновременно, несложная игра-ребус, разгадав который внимательный и умный зритель получает бонусы, открывая всё новые и более глубокие смыслы, зашифрованные в затянутых или, наоборот, слишком быстро сменяющихся, на первый взгляд, кадрах, странных передвижениях, то ли людей, то ли теней, на экране…

Прибежище (Последнее Пристанище?) Драконов или в английской версии Прощание с Отелем Дракон (Good Bye Dragon Inn) — фильм о настоящем кино. Фильм о пустых залах, в которых остались лишь призраки или люди не от мира сего, которым ещё интересно что-то большее, чем киношный фаст-фуд, которым упорно потчуют постепенно тупеющую публику в мире, где ремесло называют искусством, дизайнеров — художниками, людей, снимающихся в порно — актёрами…

Каждую неделю в мире умирает несколько языков, вместе с последними носителем этого языка. Каждый год в мире умирает целое направление в кино… Чаплин и Киттон, Феллини и Антониони, Муратова и Сокуров… И тут уже не важно, жив ли режиссёр, гораздо важнее, жив ли ещё зритель, который способен на то, чтобы понять, готовый к тому, чтобы понять и ещё имеющий желание понять то, что пытается рассказать ему автор на своём особом языке…