Strawberry Estates (2001)

Считается, первый хоррор в направлении мокьюментари был «Ад каннибалов», вышедший в 1980-ом. Феноменом девяностых стала «Ведьма из Блэр», получившая огромный зрительский и коммерческий успех. Фильм по праву почивает на лаврах. Однако немалую роль сыграла воля случая, внимание студии и всё же изначальный бюджет от двадцати до шестидесяти тысяч долларов. Забавно то, что молодой любитель-режиссёр Рон Бонк взялся снимать свой хоррор от первого лица не на волне популярности «Ведьмы из Блэр», а по собственному наитию на два года раньше, имея в кармане смехотворную тысячу долларов. Чутьё человека любящего жанровое кино, но не имеющего бюджетных средств, подсказывало, что для псевдодокументального фильма совершенно не требуются финансовые вложения, наём профессионалов и специальное оборудование. Многое зависело от духа времени, когда видеокамеры стали общедоступны, войдя в повседневный обиход, за счёт чего съёмке стало так легко воздействовать на зрителя девяностых. Он будто бы на самом деле наблюдал «найденную плёнку», запечатлевшую нечто пугающее в обыденном антураже, снятое простыми людьми. Так родился фильм ужасов «Клубничное поместье». Стоит отметить, что у картины существуют две версии. Первая была снята в 1997-ом. Через два года режиссёр заново переснял, по сути, ту же историю, но существенно длиннее в хронометраже и с новым актёрским составом, заменив «Королев крика» Дэбби Рошон и Тину Краузе на любителей. Ход поначалу кажется нелогичным – узнаваемые в жанре фамилии и лица могут привлечь зрительское внимание к себе. Однако автор максимально пытался выдать съёмку за реальную находку, где обязаны быть совершенно посторонние люди для мира кино, никогда не мелькавшие нигде раньше. Объективно первая версия удачней за лаконичность, а субъективно Дэбби в главной роли – мне большего и не надо, шутливо говоря. Но мы будем рассматривать лишь вторую, солидную версию картины, на какую делал упор режиссёр, которую издали на лицензионных дисках основным фильмом.

Всё начинается с титров, оповещающих, что пред нами засекреченные видеоматериалы из заброшенной лечебницы Клубничное поместье. Туда отправился профессор университета, его помощница-студентка, нанятый парень-оператор и женщина-экстрасенс. Через три дня паранормальных исследований они исчезли. Остались лишь повреждённые плёнки. Собственно, зрителю и предстоит просмотреть отснятое. Как это часто бывает в псевдодокументальном направлении, нас ждёт долгое вступление. Львиную долю хронометража мы видим профессора, повествующего об истории огромного кирпичного здания с фасадом клубничного цвета. Учёный муж ходит туда-сюда со скрещенными руками на груди, делая многозначительные паузы в нескончаемом рассказе о зловещих событиях со странными убийствами и суевериями о призраках. Оператор, будучи скептиком, по-деловому переспрашивает нанимателя, разбавляя его монологи, попутно дурачась со студенткой, которая постоянно на подхвате, чтобы заслужить хорошую оценку. Экстрасенс, напоминающая современную ведьму в чёрной одежде, тщетно выискивает места в гулком помещении, дабы наладить контакт со сверхъестественным. Всё это тянется и тянется… Даже один из персонажей сетует, что съёмка проходит два дня, но ничего не происходит! Действительно, всё это ужасно скучно, однако режиссёр никуда не торопится, нарочно создавая эффект тех самых найденных плёнок, где не может быть художественной стройности в море не редактированного материала. Кроме пары пугалок-скримеров здесь сплошные беседы о непознанном. Хаотичные операторские ракурсы, мелькающие части тел в кадре, гудящая видеокамера и пожелтевшая плёнка создают нужный эффект погружения в пустые зигзаги коридоров с безжизненными комнатами. Беседы плавно перетекают в споры, а четвёрка персонажей обретает индивидуальный характер. За характерами возникает неминуемый конфликт под постоянные рассказы профессора о жуткой истории здания и всём сопутствующем, ставшем городской легендой-калейдоскопом из мелких деталей большого безумия, жестокости, забвения и молвы о тёмных душах. Всё это невольно довлеет тяжким грузом над людьми, угрожая оказаться опасной правдой или выдумкой, которая заманила сюда, чтобы уже их эксперимент стал байкой о чём-то страшном. Профессор поначалу кажется нелепым глупцом с самомнением, привыкшим выдвигать наспех выдуманные теории о Рае, Аде, Чистилище, односложных схватках Добра со Злом, наваливая всё подряд в одну кучу, точно сочиняет сказки. Строя из себя напыщенного всезнайку на камеру, он будто пред привычной аудиторией заискивающих студентов. Его концепции грандиозны, а суждения безапелляционны и с апломбом. Впрочем, какие могут быть доказательства у всего лишь человека, дерзнувшего постичь абсолютно непостижимое для ограниченной людской науки? Он, блистая линзами очков, словно слепой провожатый завёл себя и других в обитель невидимой и злобной материи. В любую секунду эта опасная пучина может поглотить их, не ведающих собственную судьбу, но так уверенно рассуждающих о вселенской битве, атеизме, контактах с душами умерших, побегом демонических сущностей в наш мир и многом ином необъяснимом, куда лучше не соваться. Поэтому не станут серьёзно восприниматься предостерегающие слова экстрасенса, которая не зашорена ложным самомнением от научных догм профессора, универсальными отрицаниями всего непонятного оператором, пугливым эскапизмом студентки. Ставшая медиумом, женщина просто что-то чувствует, словно пытаясь услышать незримых обитателей для чего-то присутствующих подле живых гостей. Доподлинно известно одно – они злые, вынашивающие недобрые планы…

Осознанные или вынужденные искатели запретных тайн всё узнают и зритель вместе с ними лишь ближе к развязке во внушительном хронометраже на час сорок экранного времени. Именно кульминационные минут пятнадцать обретают напряжение, насыщенный драйв, жанровую остроту под дрожащую камеру, сбитое дыхание, игры со светотенью, чего так сильно недоставало ранее. Когда сюжет наполняется очевидной смертельной погоней, основная идея сценария начинает отлично интриговать неопределённостью, позволяя воспринимать события в мистическом ключе или коллективным психозом. Режиссёр хорошо нащупал эту двоякость. Не менее хороша метафора о дуализме событий, протекающих в реальном мире людей, ожидающих три дня до открытия дверей в угрюмом здании лечебницы, чтобы наконец-то его покинуть, и спиритическом мире из зловещих слухов и поверий, где идентично заперты тёмные души, жаждущие точно такого же побега наружу. Поэтому апофеоз, объединяющий два слоя воедино, по-настоящему увлекает накалом событий под приближение открытия врат. Автор, несмотря на незамысловатый подход к съёмке и непрофессиональную актёрскую игру, умело показывает затянутую и буксующую, однако увлекательную метаморфозу человеческой психики в экстремальной ситуации клаустрофобии под аккомпанемент суеверий. И, пожалуй, одной из самых любопытных тем картины будут размышления с демонстрацией, что пугающие знания с тайнами не каждого ужасают, заставляя стремиться удрать прочь, а, наоборот, манят к себе, ведь не зря человечество до сих пор пытается постичь неведомое науке, как и участники экранного эксперимента. Полёт бабочки к пламени свечи.