Улица Бугис (1995)

В советское время было принято рассказывать о прорывах сельских провинциалов в индустриальную городскую жизнь, создавая расписные сказки о покорении столиц и завоевании высот на светлом пути к заводским рекордам или к оперной сцене, встреча с которой, хоть и откладывалась на завтра, но была неизбежна, как счастье, всегда.

А здесь Юньфань ведёт хронику выхода в люди, сверяя дни с письменными отчётами простушки Лянь, приехавшей из замшелой деревни в портовый Сингапур, принимающий транзитные корабли и разгульных моряков, охочих до горячей выпивки и заждавшихся жарких тел, готовых платить и тратить, часто не разбирая того, что скрывается под юбками разукрашенных «дам».

Варьируя репортажное начало и имитируя псевдо домашнее видео, режиссёр поддерживает дневниковый стиль, ежедневными вестями, которыми делится с роднёю новая работница регистрационной стойки, принимающая клиентов отеля, где ночь стоит ровно столько, сколько остановка на час.

Шокирующее открытие первого дня: «Здесь все женщины — мужчины» проходит с успокаивающими заверениями, что ей-то от этого ничего страшного не грозит, оставляя осторожное любопытство, разжигающее живой интерес к постояльцам, у которых, оказывается, есть не только ночная работа, но и дела житейские, ничем не отличающие их от обычных людей.

Компанейские раздоры и разбитые любовниками «женские сердца», перетекающие из комедии в драму эпизоды насмешек и грусти, которые, чередуясь, ведут вслед за мечтами и воспоминаниями необычных героев, обнаруживая в них душевное напряжение обычных людей в круге личных и семейных историй, создающих картину жизни, во всей её многообразной и неистребимой красе.

Наблюдая за трансвеститами, Юньфань настаивает, что иная сексуальная ориентация не меняет сути межличностных связей, сохраняющих традиционные свойства и качества, присущие, без изъятия, всем подряд, особо отмечая родителей, не отвергающих своих «заблудших» детей, хранящим в себе благодарность, как тот парень, что стерев женский грим, явился к умирающей матери с под руку с недотрогой Лянь, чтобы остаться последней радостью угасающих материнских глаз.

Может показаться, что это фильм о ярких перипетиях свободной любви, но, похоже, может и не желая того, сам режиссёр уподобил тот заштатный отель на улице Бугис миниатюре жизненного движения, когда люди приходят и уходят, а кто-то из них задерживается, найдя себе не застенчивый интерес. Единственное, что смущает в таком предположении — тот отель ведь, признаться, — бордель.