Lolo (1993)

Бросив взгляд, кажется, что это мексиканская интерпретация родного нам «Преступления и наказания». Но, что такое «Преступление и наказание» без достоевщины? Обглоданная кость криминальной драмы, выхваченная из клыков полицейской мафии и брошенная пред взором суетливой толпы.

Ну да, мальчик грохнул процентщицу. Тяжело грохнул, тяжёлым. В темечко. Но вот только нет за этим терзаний разума, да и откуда им взяться у дворового мальчишки? Опущенная и приземлённая, история падения Лоло свободно укладывается в схему обычной разводки, которую ловкий малый устраивает, обманывая недалёкого паренька.

Лукавый мерзавец прибирает к рукам оборванца, безумно кинувшегося в нечистое, а замаравшись, бегущего от расплаты, без оглядки на совесть, веру и знаки судьбы. Никаких вопросов, глубинных поисков и метаний — лишь паника и хаос испуга, погружающего душу в глубины греха и измены, добавляя к первой ошибке новую жертву и другую беду.

Фабульное сходство с Достоевским лишь отзвук блуждающего сознания отступившего перед инстинктами проданной души. Без глубинных мотивов: коварный полицейский в змеином облике Дамиана Альказара не сомневается, что перед ним фигурой позднего переростка Роберто Соса стоит та самая тварь дрожащая, а он есть тот, кто право имеет поиметь несчастного и всё то, что тот поимел, замыкая для него первый круг ада, чтобы следом открылся второй.