Возможная встреча (1992)

Всё это было бы смешно, когда бы не было так плохо снято. Если милостивые господа пожелают посмотреть видеозапись, то лучше всего это делать на Ютубе, где, по крайней мере, картинка достаточно яркая.

Ну да что взять, как говорится, с досадного недоразумения, а вот по поводу пьесы… Ни особенной тонкости, ни изящества за нею не наблюдается, как и происходит часто с творениями из разряда «а что, если б», однако за незамысловатостью идеи скрывается драма двух душ, а это не может не заинтересовать.

Наблюдать два с половиной часа за диалогом уставших от жизни стариков может оказаться делом занимательным при условии, что их имена известны на весь мир и играют их также два признанных таланта. Непосвященным в жизненные перипетии великих композиторов будет интересно узнать кое-что из их биографий, а эрудитам — проследить за тем, каким странным образом переплетены были судьбы двух незаурядных людей, и эта незримая связь, так и не давшая ни одного осязаемого узелка в виде живой встречи, повлияла на взгляды потомков относительно жизней и творчества Баха и Генделя.

После антракта с персонажей пьесы окончательно слетают все маски, которые они старательно надевали, дабы не показать своих истинных, глубоко въевшихся в их сущности мыслей и страстей, отношения друг к другу, так что трудно не проникнуться искренностью слов, бросаемых в пространство зала. Невольно забываешь о том, что происходящее — всего лишь фантазия некоего Пауля Барца. Недосягаемые гении спускаются со своих заоблачных высот на землю, попутно вполне с мирским видом поглощая гастрономические изыски с возгласами «Устрицы — эликсир моей жизни!», так что зрителю не остаётся ничего более, как заинтересованно следить за ходом мысли обоих, то и дело прерываемым иными мелочами, привносящими естественность в и без того жизненную (ужин двоих) ситуацию.

Однако, за внешними признаками великолепия — два гения, живущие в веках, пиршествуют в замке под звуки бессмертной музыки — зрителю почти не остаётся никакого пространства для собственных изысканий. Глубина — то, чего здесь не найти, её подменяют собой значимость для человечества персонажей и историческая невозможность происходящего. Театр рождается в со-работе, со-творении актёра, сценариста и зрителя, и если последнему отведена лишь пассивная роль наблюдателя, лишенного возможности додумывать и углублять увиденное (уж чего-чего, а подобного с Чеховскими, например, пьесами не происходит), то все лицедейские и авторские усилия ни к чему не приводят. А из вышеозначенного «почти» явствует, что в данном случае, конечно, не всё плачевно, поскольку композиторам от души сочувствуешь в их горестях, но кроме простого человеческого понимания их ситуаций и бед в сердце нет более глубокого отклика. Люди, их драма, точка. Занавес.