Мёртвый сезон (1992)

В дождливую и унылую осеннюю погоду хочется посмотреть что-то окрыляющее и жизнерадостное хотя бы немного, чтобы раскрасить серые цвета осени. К таким фильмам, оставляющим светлую грусть и немного поднимающим настроение можно отнести и «Мертвый сезон» Даниэля Шмида, режиссера малоизвестного в России. Всю свою жизнь Шмид находился в своеобразном споре с видными постановщиками, своими современниками: а «Тени ангелов» это был Фассбиндер, в «Голубке» - Шретер, в «Гекате» - Бертолуччи, и вот в «Мертвом сезоне» очередь дошла и до Феллини. Снимая своеобразный фильм-воспоминание, оду детству, Шмид в отличие от Феллини почти обходит стороной тему пубертантной сексуальности. Населяя швейцарский отель разнообразными колоритными персонажами, Шмид пытается показать прошлое глазами ребенка, маленького и не искушенного во зле человека.

Оставляя легкую элегическую грусть по утраченным временам, когда все были или по крайней мере выглядели счастливыми, фильм Шмида – всего лишь собрание эпизодов, скрепленных памятью человека, когда-то бывшего ребенком. «Мертвый сезон» - безыскусное кино, лишенное магии феллиниевских образов, хотя здесь есть даже Сара Бернар, а бабушку играет дальняя родственница Феллини. Необычность в подаче флешбеков отличает картину Шмида: пространство отеля едино для всех времен, потому ребенок может здесь оглянуться на себя в будущем и что-то себе передать. Как когда-то Шеберг в экранизации «Фрекен Жюли», Шмид предпочитает сложные, глубинные мизансцены, внутри которых осуществляется переход от настоящего к прошлому, а не монтажные перебросы.

Благодаря барочному стилю изображения, запечатлевающему отель в годы намеренно неоформленного прошлого (то ли это Вторая Мировая, то ли раньше, то ли позже), фильм Шмида кажется необычным, а отель роскошным. Истории проносятся перед зрителем стремительно, так что быстро забываются, зато остается ощущение сочного, колоритного прошлого и пустого настоящего, изнутри которого оно вспоминается. Действительно, почему в фильме намеренно нет примет настоящего, а отель в настоящем выглядит вакуумом? Шмид снимал именно фильм-воспоминание, а настоящему посвятил лишь первую сцену чаепития и блуждания героя Сэми Фрея по пустому отелю. Быть может, «Мертвый сезон» - об опустошающей работе времени и фантомности образов прошлого?

Ведь, кто проверит, что было из того, о чем вспоминает герой спустя годы, а что рождено игрой его воображения? Были ли эти бабушки с дедушками, эти эксцентричные посетители? Да, женщина в исполнении Андре Ферреоль была, потому что она сигнализирует из настоящего, постаревшая и ностальгирующая, сигнализирует о том, что прошлое было, но каким оно было? Шмид снял фильм о фантомности памяти, о том, что уходя в прошлое, образы становятся преувеличенными и разрастаются в символы. О том, что, как бы не казались они обычными изнутри настоящего момента, впоследствии, будучи вспоминаемы, они приобретут сочность и колорит. «Мертвый сезон» несмотря на техническую изощренность – чрезвычайно простое кино о том, что жизни надо отойти в прошлое, чтобы приобрести в нашем сознании вкус и цвет.