Сингапурский слинг (1990)

Была ночь темна, безлунна и беззвездна, но отнюдь не безмятежна. Под черным кружевным занавесом ледяного ливня, под множественные гулкие раскаты грома, в отблесках тысячевольтных молний была раскопана глубокая могила в саду земных наслаждений, будто сошедшем с триптиха Босха. И хладный труп со следами пыток, подгнивший и расчлененный, был спрятан в этой земной слизи, в которой уже копошились, дожидаясь своего вселенского пира, черви. Их было двое в эту инфернальную ночь, Мать и Дочь, безымянные и прекрасные в своем декадансе, нежные и жестокие, отвратительные и извращенные. Первая — агрессивная лесбиянка, не то травести, не то гермафродит без бороды, но зато с упругим твердым фаллосом, страдающая приступами маниакальной депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства; психопатка, одним словом, недалеко ушедшая от Нормы Бейтс, страдающая от перверсивного вывиха комплекса Электры. Вторая — послушная Дочь, пассивная бисексуалка-социопатка, любительница крови и мачете с глубоко затаенным комплексом Федры. В один не очень прекрасный день к ним в качестве заложника по обоюдному согласию всех трех сторон присоединится таинственный детектив-сексопат Сингапур Слинг с Эдиповым комплексом, разыскивающий женщину своих фантазий Лауру. Однако ему суждено узнать, что фантазии имеют привычку воплощаться в жизнь самым невообразимым способом.

Один из негласных, но основополагающих творческих принципов ведущего немецкого некрореалиста Йорга Буттгерайта гласит: «Если в фильме есть труп, причем абсолютно не важно, какой он свежести(первой, второй или в стадии тотального tabes cadaveris), он в обязательном порядке должен быть изнасилован, и желательно не в гордом одиночестве, а веселой групповушкой». Взяв за основу этот парафраз Чехова про висящее ружье с уклоном в некроромантику и напрямую от него оттолкнувшись, другой мастер брутальной андеграундной эстетики и авторского кино, живой классик греческого кинематографа Никос Николаидис в 1990 году снял свой самый заметный, культовый и провокационный фильм — «Сингапурский слинг», коктейльное название которого лишь подчеркнуло особенности художественного наполнения этой запрещенной в ряде стран картины. «Сингапурскому Слингу» — а это имя и главного героя, которому отведена этакая нетривиальная роль наблюдателя и соучастника водночасье всех творящихся в картине безумств, напоминающих фрик-шоу в духе Уотерса и Альмодовара — присуща полижанровость и полифоничность при явном отсутствии полистилистики: от ужасов фильм взял тошнотворный натурализм и психоделические аберрации сознания, кровь, мясо и блевотину в лучшем духе блюющих куколок сатаниста Валентайна; от нуара — атмосферу, напряжение и саспенс, которые в финале даруют шокирующую развязку, а от комедии — социальную сатиру нравов и быта высшего света и не щадящий зрителя гротеск, изящно соседствующий с театром абсурда Беккета и Ионеско и авангардной манерой постановки.

Неслучайно «Слинг» является нарочито условным творением, пронизанным ощущением нигилизма и дегуманизации. В трех главных героях(хотя именно героями назвать их тяжело) нет любви, нет взаимного контакта, и даже любовь к мертвецам(некрофилический аспект в картине находится даже на периферии, между прочим) при своей ненормальности уже не выглядит для них спасением. Несовместимость на уровне сексопатологии, на уровне фрейдизма привела к несовместимости общечеловеческой; физически они живы, но духовно и морально мертвы. В фильме Николаидиса показана уже последняя стадия их деэволюции, после которой смерть лишь им к лицу.

Выдержанный в стильной монохромной статичной манере, практически клаустрофобический по месту действия и удушающе-герметичный по сюжету, «Слинг» поначалу кажется настроенным исключительно на бунюэлевский изощренный авангард «Ангела-истребителя». Те же герои, принадлежащие к богеме и буржуазии, похожая ситуация, когда по совершенно необьяснимым причинам они не могут покинуть пределы комнаты и все больше предаются процессу губительной деградации; они прокляты, но спасения от этого проклятия им не нужно. Градус всеобщей шизофрении, тотального безумия, порочных девиаций возрастает с каждой сценой, полной эстетики отвратительного, насилие становится тотальным, проявляются абрисы сатанинских ритуалов и кровавые контуры кровосмесительной и некромантской связи. Сюжет «Плота «Медузы» Жан Луи Жерико реализуется в картине красками и палитрой чудовищных кошмаров Босха, однако вместо живых героев в «Слинге» предстают перевернутые наизнанку архетипы нуара, ведь моментами в фильме Николаидиса проскальзывают отсылки и к «Лауре» Премингера и Мамуляна, и к «Дьяволицам» Клузо, ибо в фильме можно вычленить и тему мести женщинами мужчинам, которые их сильно разозлили. Впрочем, Николаидис в своем программном киноманифесте, кажется, сказал чересчур много, местами перестарался с избыточностью, на выходе превратив свой фильм в изощренную игру со зрителем на жизнь и смерть одной порнобанды, состряпав вместо сингапурского слинга сингапурский свинг с тремя неизвестными и флером многозначительного синефильского космополитизма.

Знакомство с Никосом Николаидисом я решил начать с самого известного его фильма «Сингапурский Слинг». Как и ожидалось, картину (как и бОльшую часть творчества режиссёра) следует относить к разряду т. н. «эротического артхауса», сколь бы корявым не казалось это определение. Также из описания и трейлера показалось, что фильм выдержан в эстетике Алена Роб-Грийе, но то, что это не так, является для картины разумеющимся плюсом. «Сингапурский слинг», безусловно, сделан на той же волне и под тем же влиянием, что и произведения Вернона Салливана, того же Роб-Грийе и всего, что принято называть интеллектуальным китчем, но он всё же слишком интеллектуален и недостаточно китчев, чтобы подводить его под одну черту со всем этим направлением, хотя до этой черты он иногда всё же, сверху или снизу, определённо доходит. Любование сексуальными сценами не испытывается, отвращение тоже, хотя сцены поливания героя различными видами собственных жидкостей героинь и их совокупления с различными, традиционно не предназначенными для этого, предметами вызывают некий интерес, но это скорее удивление, чем отвращение. К тому же общую эстетику фильма эти (и им подобные) сцены отнюдь не нарушают, а, наоборот, весьма органично в неё вплетаются. Пусть зачастую они не имеют важного отношения к сюжету (а иногда и вообще никакого), но зато они прекрасно отражают концепцию преобладания формы над содержанием, столь присущую некоторым стилям и жанрам современного искусства.

Теперь о самом фильме. Сюжет его, помимо первого удивления, связанного с тем, что он вообще присутствует, преподносит зрителю ещё несколько сюрпризов, вызванных как собственными не совсем ожидаемыми поворотами, так и серьёзностью завязки и уровнем нагнетения напряжённости. Поначалу кажется, что фильм будет состоять из бессмысленных монологов, диалогов и действий двух не обременённых предрассудками женщин и столь же бессмысленных путающихся мыслей (на отличном от их разговоров языке) ведущего за ними сомнительного характера наблюдение детектива, страдающего, к тому же, от ранения в плечо и периодически теряющего из-за этого сознание. Далее, когда все персонажи фильма оказываются вместе, возникает ощущение что течение фильма перейдёт в садисткое русло и что далее мы будем наблюдать лишь пытки, иногда перемежаемые всё теми же малоосмысленными разговорами и действиями. Но постепенно, когда мысли героя становятся более чёткими, а речь героинь выдаёт нам всё больше и больше информации (которая, кстати, здесь подаётся весьма прямо, а при необходимости просто в виде монолога прямо в камеру), когда мы узнаём, кто же на самом деле такая Лора, которую все ищут, и какое отношение к ней имеют все эти люди, следить за развитием сюжета становится всё интереснее и интереснее. Последняя сцена, выполненная в форме этакой danse macabre, смотрится уже практически не отрываясь. В этой сцене обнажается мораль фильма, каждый получает по заслугам, каждый, кто кого-то убил, должен будет умереть сам. Таким образом удобряется почва для поиска теософских метафор в картине (как, например, сама идея появления чужака в постороннем, не обременённом моралью, обществе, которое поначалу приводит к не совсем хорошим последствиям сначала для чужака, а впоследствии для самого общества).

Визуальная составляющая тоже заслуживает отдельного абзаца. Как и сценарий фильма, поначалу она представляет собой откровенный китч (например, дождь идёт не на всей ширине картинки, а только над тем участком, где происходит действие), ближе к концу же мы видим практически безукоризненно поставленные сцены. Апогея это достигает, опять же, в финальной сцене погони и борьбы, где героиня в ужасе пытается убежать от героя, переодетого её матерью с большим ножом её отца, которому она пытается противопоставить маленький пистолет, принадлежащий, опять же, матери; сцена очень и очень символична. Также нельзя не отметить пользу отказа от цвета для фильма. Может показаться, что это сделано для придания ему свойств, типичных для треша и малобюджетных картин (как, скорее всего, и должно казаться поначалу), но на самом деле это, скорее, верно просчитанный кинематографический ход. Во-первых, когда история приобретает характер детективной, нельзя не отметить сходство с фильмами-нуар, для которых характерна соответствующая стилистика, особенно тщательно поддерживаемая внешностью главного героя (лицо которого, как мне кажется, не может не напоминать о Шоне Пенне, у которого в силу этнических особенностей увеличен нос). Во-вторых, чёрно-белая гамма позволяет подчеркнуть работу художника-постановщика, выделив особенности интерьера, названного в аннотации «декадентским», а также создав нужное впечатление от костюмов героинь, сделав их более «мрачными», ведь иначе, если бы они были одеты в цветное, они скорее всего казались бы просто сумасшедшими фриками, а свойственный одной из героинь («Матери») макияж «до бровей» в цвете скорее всего смотрелся бы нелепо и смешно.

В целом фильм, конечно же, не вызовет одобрения у большинства зрителей, но для людей с определёнными вкусами он, безусловно, обязателен к просмотру. Он, как, пожалуй, и всё творчество Николаидиса, оказал безукоризненное влияние на развитие определённых ветвей современного кинематографа — начиная от не перестающего удивлять современного греческого артхауса, представленного, в частности, всё набирающими нынче известность Йоргосом Лантимосом и Афиной Рахель Цангари, и заканчивая фильмами в жанрах «гор», «псевдо-снафф» и им подобным. Первые 15—30 минут кажутся невразумительными и непрофессиональными, но это, скорее всего, предназначено для того чтобы отсеять неподготовленного зрителя. Позже фильм затягивает в себя всё сильнее и сильнее, и к концу уже нельзя оторваться от наблюдения всех показанных перипетий и хитросплетений. Планируемая оценка для фильма росла линейно вместе с продолжительностью просмотра, и в итоге фильм вполне дотянул до того, чтобы получить от меня

9 из 10

Это всего лишь игра, но для меня это жизнь и смерть.

/Джанлука Виалли/

Была ночь темна, безлунна и беззвездна, но отнюдь не безмятежна. Под черным кружевным занавесом ледяного ливня, под множественные гулкие раскаты грома, в отблесках тысячевольтных молний была раскопана глубокая могила в саду земных наслаждений, будто сошедшем с триптиха Босха. И хладный труп со следами пыток, подгнивший и расчлененный, был спрятан в этой земной слизи, в которой уже копошились, дожидая своего вселенского пира, черви. Их было двое в эту инфернальную ночь, Мать и Дочь, безымянные и прекрасные в своем декадансе, нежные и жестокие, отвратительные и извращенные. Первая — агрессивная лесбиянка, не то травести, не то гермафродит без бороды, но зато с упругим твердым фаллосом, страдающая приступами маниакальной депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства; психопатка, одним словом, недалеко ушедшая от Нормы Бейтс, страдающая от перверсивного вывиха комплекса Электры. Вторая — послушная Дочь, пассивная бисексуалка-социопатка, любительница крови и мачете с глубоко затаенным комплексом Федры. В один не очень прекрасный день к ним в качестве заложника по обоюдному согласию всех трех сторон присоединится таинственный детектив-сексопат Сингапур Слинг с Эдиповым комплексом, разыскивающий женщину своих фантазий Лауру. Однако ему суждено узнать, что фантазии имеют привычку воплощаться в жизнь самым невообразимым способом.

Один из негласных, но основополагающих творческих принципов ведущего немецкого некрореалиста Йорга Буттгерайта гласит: «Если в фильме есть труп, причем абсолютно не важно, какой он свежести(первой, второй или в стадии тотального tabes cadaveris), он в обязательном порядке должен быть изнасилован, и желательно не в гордом одиночестве, а веселой групповушкой». Взяв за основу этот парафраз Чехова про висящее ружье с уклоном в некроромантику и напрямую от него оттолкнувшись, другой мастер брутальной андеграундной эстетики и авторского кино, живой классик греческого кинематографа Никос Николаидис в 1990 году снял свой самый заметный, культовый и провокационный фильм — «Сингапурский слинг», коктейльное название которого лишь подчеркнуло особенности художественного наполнения этой запрещенной в ряде стран картины. «Сингапурскому Слингу» — а это имя и главного героя, которому отведена этакая нетривиальная роль наблюдателя и соучастника водночасье всех творящихся в картине безумств, напоминающих фрик-шоу в духе Уотерса и Альмодовара — присуща полижанровость и полифоничность при явном отсутствии полистилистики: от ужасов фильм взял тошнотворный натурализм и психоделические аберрации сознания, кровь, мясо и блевотину в лучшем духе блюющих куколок сатаниста Валентайна; от нуара — атмосферу, напряжение и саспенс, которые в финале даруют шокирующую развязку, а от комедии — социальную сатиру нравов и быта высшего света и не щадящий зрителя гротеск, изящно соседствующий с театром абсурда Беккета и Ионеско и авангардной манерой постановки.

Неслучайно «Слинг» является нарочито условным творением, пронизанным ощущением нигилизма и дегуманизации. В трех главных героях(хотя именно героями назвать их тяжело) нет любви, нет взаимного контакта, и даже любовь к мертвецам(некрофилический аспект в картине находится даже на периферии, между прочим) при своей ненормальности уже не выглядит для них спасением. Несовместимость на уровне сексопатологии, на уровне фрейдизма привела к несовместимости общечеловеческой; физически они живы, но духовно и морально мертвы. В фильме Николаидиса показана уже последняя стадия их деэволюции, после которой смерть лишь им к лицу.

Выдержанный в стильной монохромной статичной манере, практически клаустрофобический по месту действия и удушающе-герметичный по сюжету, «Слинг» поначалу кажется настроенным исключительно на бунюэлевский изощренный авангард «Ангела-истребителя». Те же герои, принадлежащие к богеме и буржуазии, похожая ситуация, когда по совершенно необьяснимым причинам они не могут покинуть пределы комнаты и все больше предаются процессу губительной деградации; они прокляты, но спасения от этого проклятия им не нужно. Градус всеобщей шизофрении, тотального безумия, порочных девиаций возрастает с каждой сценой, полной эстетики отвратительного, насилие становится тотальным, проявляются абрисы сатанинских ритуалов и кровавые контуры кровосмесительной и некромантской связи. Сюжет «Плота „Медузы“ Жан Луи Жерико реализуется в картине красками и палитрой чудовищных кошмаров Босха, однако вместо живых героев в „Слинге“ предстают перевернутые наизнанку архетипы нуара, ведь моментами в фильме Николаидиса проскальзывают отсылки и к «Лауре» Премингера и Мамуляна, и к «Дьяволицам» Клузо, ибо в фильме можно вычленить и тему мести женщинами мужчинам, которые их сильно разозлили. Впрочем, Николаидис в своем программном киноманифесте, кажется, сказал чересчур много, местами перестарался с избыточностью, на выходе превратив свой фильм в изощренную игру со зрителем на жизнь и смерть одной порнобанды, состряпав вместо сингапурского слинга сингапурский свинг с тремя неизвестными и флером синефильского космополитизма.

10 из 10

-Эта лента является уникальной и исключительно талантливой одой безумию и декадансу.

-Такой зашкаливающей концентрации клинической патологии я не видел, пожалуй, еще ни в одном фильме.

-Всегда я ищу то, что найти нельзя.

-Трупы — лучшее удобрение для почвы.

-Эта девушка стоила ударом по голове люгером.

-Лаура это просто фаза, которую ты переживаешь.

Я хотел посмотреть все фильмы великого НН, перед тем как писать рецензию на «Сингапур» (международную известность НН принесла именно эта лента), но чё-то лень, напишу лучше сейчас… Кратко — великий фильм, собственно всё. Традиционная для Николаидиса мизансцена с двумя женщинами в роскошных платьях и одним молчаливым мужчиной, чьё лицо скрыто где-то в полумраке. Видать такой уж у него фетиш, ничего не поделать, но на мой взгляд это лишь добавляет какой-то интимности что ли, да и незамысловатости диалогам тоже (меньше персонажей — не значит хуже). Этот фильм в какой-то степени авторская интерпретация классического нуар-фильма «Лаура», но общего между ними чуть менее чем ноль, как и у его дебюта «Эвридики», т. е. разве что название да каркас сюжета.

«Когда я снимал „Сингапур Слинг“, мне казалось, что я делаю комедию с элементами античной греческой трагедии. Позже, когда некоторые европейские и американские критики охарактеризовали его как „один из наиболее будоражащих фильмов всех времён“, я начал ощущать, что со мной кое-что не в порядке. Но когда британские цензоры запретили его показ в английских кинотеатрах, я понял, что, в конце концов, что-то не в порядке со всеми нами.»

Авторский стиль тут представлен во всей своей полноте — шнурки ботинок, сигареты, пластинки, тошнота, извращения на уровне крайности, красивый говор, сумасшествие, изолированность, плотное чередование изящных образов, жизнь наполненная чередой ловушек и собственный внутренний ад объединяющий персонажей. Операторская работа на отлично, сценарий на отлично, режиссура на отлично, игра на отлично. Французский акцент мамы, английский говор дочери, греческий внутренний диалог детектива в плаще и по немецки экспрессивная игра актёров.

«Сингапур» застрял на вилле таинственного дуэта мамы и дочери, которые круглыми днями придаются извращенным удовольствиям с оттенком театральной игры и инцеста, он разыскивает таинственную девушку Лауру, это его цель, фантазия и любовь одновременно.

Возможно фильм покажется слегка «чересчур» многим зрителям, тут уж ничего не поделать, такой вот он, Николаидис, своеобразный. От негатива и вероятности проблеваться прописываю смотреть трейлеры. Понятно что не любая лента всем придётся по нраву, выбор делайте сами, но от себя одно могу сказать — мало какое кино для меня было настолько красивым и проникновенным.

А после просмотра остаётся один только вопрос, что лучше, короткая жизнь в своём уютном аду, наполненная страданиями или рай, наполненный людьми которые тебя не понимают.

10 из 10

Смотреть этот фильм стоит только тем, кто любит очень оригинальное кино. Очень! Здесь не нужно искать смысла, сюжета, а тем более ругать режиссера, который «непонятно для чего все это снял».

«Сингапур слинг» нужно впитать, порадовать глаз (может это и покажется странным). Юмор в фильме присутствует, роскошны костюмы героинь, убранство дома… Мать и дочь, похоже, затерялись во времени. Всему присущ стиль барокко, а в саду машина и обыкновенно одетый мужчина…

Нуар-драма, наполненная эротизмом, с каплей юмора. Ну а если вы почитаете творчество Леопольда фон Захера-Мазо́ха и Маркиза де Сада, то этот коктейль придется явно вам по вкусу.

8 из 10

Фильм милейший и по-своему очень греческий.

Он безмятежен и по-своему пофигистичен. Ну, подумаешь, из двух женщин одна — мать другой, и при этом обе примерно одного возраста. Подумаешь, у одной из них член. Зато у другой нет. И при этом они любовницы. И ничего, что в какой-то момент к ним прибывает еще некий мужик, действия которого явно расходятся с его исходной как-бы-мотивацией (найти и спасти возлюбленную). Абсолютно ничего, что мужик по ходу грек и не понимает ни по-французски, ни по-английски, хотя вышеупомянутая пара владеет только этими языками. Зато все участники прекрасно понимают друг друга.

В довесок эстетичная черно-белая съемка, масса иронии и китча, популяризованный Фрейд и вообще веселье.