Город скорби (1989)

У каждого народа есть какие-то исторические травмы. Жуткий двадцатый век не обделил ни одну из стран, щедро наградив каждую букетом массовых психозов, вызванных страшными событиями. Кому, как не жителям России знать об этом? Впрочем, среди многочисленных больших и не очень государств больше всего досталось Поднебесной: войны, революции, голод, оккупации в первой половине века и тяжесть режимов во второй. Континентальный Китай настрадался от товарища Мао с его культурной революцией, Гонконг помнит кровавые бунты 1960х, а Тайвань прошел через сложный период «Белого террора». Именно о последнем и рассказывает Хоу Сяосянь в своем фильме.

В 1945 году, после капитуляции Японской империи, Тайвань переходит под власть Гоминьдана. Китайское население острова, разумеется, радуется, однако новая власть не спешит оправдывать надежды — коррупция и криминал процветают, живется местным еще хуже, чем при японцах, да и люди с континента, занявшие места в правительстве, для них оказываются не менее чуждыми, чем бывшие «захватчики». Все это приводит к восстанию, печально известному как Инцидент 228, жестко подавленному войсками правительства. Гибнут тысячи, и Чан Кайши вводит военное положение. Начинается эпоха «Белого террора», длившаяся до 1987 года — самое долгое военное положение в истории. Диктатура Гоминьданя мало чем уступала в жесткости своим левым визави по ту сторону пролива, и вспоминать о восстании не любили — это было политически опасно, да и ворошить травму всегда неприятно.

К девяностым контроль партии что в КНР, что в КР, значительно ослаб, люди начали говорить о том, о чем раньше было не принято. Уже довольно известный режиссер Хоу Сяосянь взял на себя ответственность открыть тему начала эпохи Белого Террора. Именно в такой сложной обстановке и появился фильм. Сейчас Сяосянь известен как выдающийся художник, адепт «чистого искусства», но для Тайваня конца восьмидесятых он стал гораздо более значимой фигурой. И неудивительно, что его фильм вызвал волну критики.

«Город скорби» — это повесть о семье Лян, коренных островитянах, которым выдалось жить в нелегкое время. Персонажей много, но главные — три брата Лян. Старший, Вэньхён, заправляющий семейным бизнесом, типичный представитель среднего класса, живущий в своем узком мирке. Средний, Вэньлён — глуповатый и слишком склонный к авантюрам, связавшийся с Шанхайской мафией. И, наконец, младший, Вэньчин, глухонемой фотограф, читающий Маркса, идеалист, один из молодых интеллигентов, желающих переустроить мир. В фильме, именно он — если и не центральный персонаж, таких у Сяосяня нет, то наиболее симпатичный из всех. К тому же, сам режиссер в каком-то смысле ассоциирует себя с ним. И дело не только в схожести профессий. Вэньчин, не способный что-либо сказать, во многих сценах играет роль безмолвного зрителя, единственная задача которого — наблюдать.

Сюжета в фильме как такового нет. Камера плавает от сцены к сцене, открывая перед зрителем следующие одно за другим события — порой затрагивающие братьев, порой — не имеющие, на первый взгляд, никакого смысла. Инцидент 228, кровь и смерть тысяч проходят, правда, за кадром. Персонажи узнают о них из разговоров или писем. Внимание Сяосяня приковано не к истории, а к людям, которым пришлось эту историю пережить.

Тайваньскую общественность такое видение удовлетворить не могло. Хоу хотел выступить в роли умиротворителя. Он хотел, чтобы люди могли вспомнить, смириться и идти дальше. Но смиряться люди не желали. Им нужны были фильмы, вроде тех, что снимают про нанкинскую резню — с грудами тел на улицах, реками крови и рыдающими изнасилованными женщинами. «Город скорби» критиковали. Часто — за мелочи. Кто-то, в сценах с японской каллиграфией и передачей Вэньчину кимоно и меча его друга, увидел излишнее преклонение Сяосяня перед культурой захватчиков. Кто-то считал, что режиссер струсил перед Гоминьданом и пересказал версию правительства.

Разумеется, это не так. Иностранные зрители сумели куда более благодарно оценить фильм — Золотой Лев в Венеции, премия Майнити. Но для них «Город скорби» был, прежде всего, кинематографическим шедевром, и это трудно оспорить. Как картина фильм впечатляет. Ставшая фирменной для Сяосяня работа камеры, неподвижно созерцающей происходящее. Создающие незабываемую атмосферу цвета. Про значение каждой, даже самой маленькой, сцены, стоит писать отдельно — на «смыслы» режиссер не скупится.

Конечно, чтобы сполна оценить «Город скорби» нужно быть либо тайваньцем, причем, желательно, заставшим «Белый террор», либо опытным киноманом, разбирающимся в тонкостях сяосяневского символизма или операторской работы. Ни тем ни другим я не являюсь, но свою, пусть и неполноценную долю удовольствия от этого фильма я получил. Что же до «политической» оценки, я не нахожу причин не верить Сяосяню. Даже в «Городе скорби» он, прежде всего, художник. А художник вроде него призван не ворошить угли, а умиротворять и залечивать раны. И пусть компромисс по поводу Инцидента 228 не найден до сих пор, Хоу Сяосянь проделал огромную работу, чтобы сгладить и излечить последствия исторической травмы.

Хоу Сяосянь это представитель так называемой тайваньской новой волны в кинематографе. Такое течение появилось в самом начале 80-х. До этого Тайвань служил в основном площадкой для киношников из соседнего Гонконга. После того как в начале 70-х по всему миру прогремели фильмы с Брюсом Ли кунг-фу боевики стали штамповать в таком количестве, что в маленьком Гонконге просто не хватало места для съемок. Поэтому многие постановщики уезжали на Тайвань. Снимать кино там было проще и дешевле. К началу 80-х публика видимо уже пресытилась фильмами с драками, появилась потребность в более реальных и интеллектуальных фильмах. Режиссеры на Тайване стали понемногу снимать фильмы которые отображают реальную жизнь своей страны. Наверное самым известным таким режиссером и стал Хоу Сяосянь. Его фильмы это почти бессюжетные, полудокументальные зарисовки из жизни простых тайванцев, главным лейтмотивом которых является обесценивание семейных ценностей. По-видимому, очень важный вопрос для всех стран юго-восточной Азии. Неслучайно режиссером N1 в Японии считается Ясудзиро Одзу, а не Акира Куросава например. Именно Одзу снимал все свои фильмы о переменах в японском обществе в связи с индустриальным и техническим прогрессом и как пагубно эти перемены влияют на классические японские семейные ценности. Хоу Сяосяня считают главным последователем Одзу. Он как и Одзу из фильма в фильм не устает исследовать проблемы семьи в современном Тайване. Город печали, это наверное самый лучший фильм Хоу Сяосяня в котором он продемонстрировал всю силу своего режиссерского дарования, в итоге фильм даже получил главный приз на венецианском фестивале в 1989 году.

Если начать пересказывать сюжет то может сложиться впечатление, что это такая тайваньская Санта-Барбара. Фильм начинается 15 августа 1945 года. В этот день на Тайване закончилась японская оккупация которая длилась больше 50 лет. И следующие 8 лет (именно столько и охватывает действие фильма) на острове царит настоящая анархия. Происходят постоянные стычки между коренными тайванцами и китайцами. И только в 1949-м году войска Гоминьдана терпят поражение в гражданской войне с Мао Цзэдуном и бегут на Тайвань, из-за чего собственно Тайвань и становится независимым государством. В центре сюжета большая семья. У главы семейства четыре сына. Самый младший (его играет знаменитый актер Тони Люн Чиу-Вай) в детстве упал с дерева и на всю жизнь остался глухонемым, второй сын без вести пропал на Филиппинах, третий постоянно попадает в неприятности, то он начинает промышлять контрабандой на фабрике своего отца, то его обвиняют в коллаборационизме (измене родине) и садят в тюрьму. И только у старшего брата на первый взгляд все белее менее нормально, есть жена, а 15 августа в этот знаменательный день рождается сын. Действие фильма разворачивается очень неспешно, режиссер обстоятельно знакомит нас со всеми героями и их предысториями. Где-то с середины фильма у героев начинаются серьезные проблемы с китайскими властями. Ближе к финалу становится ясно, что он будет отнюдь не благостным для нашей семьи.

Естественно Хоу Сяосянь снимал свой фильм прежде всего о своей родине об острове Тайвань, о маленьком государстве которому только удалось освободиться от японской оккупации как родной Китай ужу готов посягнуть на его свободу. Как мне показалось, Хоу мало интересовала политика и все, что с ней связано. Его волнуют в первую очередь люди простые жители Тайваня. А еще фильм начисто лишен патриотического пафоса, коим славится китайское, материковое кино. В фильме во время очередного застолья мы, например, можем услышать жалобы тайваньцев на то что, местное правительство состоит из чиновников которые все держат в своих руках и безбожно повышают цены на рис и другие продукты питания при этом не повышая заработную плату простым людям и что при японцах времена тоже были тяжелые но рис хотя-бы был всегда.

Наверное, многие в России могут спросить, зачем нам вообще смотреть на проблемы, какого-то крошечного острова да еще в 40-ых годах. В это время наша страна переживала куда более тяжелые времена. Но мне кажется, Хоу Сяосянь делает, абсолютно ностальгическое кино. Многие слышали истории наших дедушек и бабушек о своем детстве и вот фильмы Хоу сняты именно в таком ключе. И в какой-то момент ловишь себя на мысли, что, в общем-то, жизнь людей на маленьком азиатском острове мало чем отличается от нашей. И даже все эти разговоры за столом, которые ведут тайванцы о политике, точно такие же, какие ведут и у нас в России. Великолепна в фильме и техническая часть. Камера как бы наблюдает со стороны за всем происходящим, свежесть острова буквально передается с экрана, а бытописание показано настолько детально, что ощущаешь полное погружение во все происходящее. Но самое главное в фильме то, что после просмотра как-то возвышаешься над бренной суетой и начинаешь задумываться о вечных ценностях. Я лично испытал что-то подобное, а это дорогого стоит.

10 из 10