Башу — маленький чужой среди своих (1989)

Бахрам Бейзаи, конечно, известен не так, как его более знаменитые соотечественники, Аббас Киаростами или Мохсен Махмальбаф. Но представить развитие иранского кино без этой фигуры невозможно, хотя за долгую карьеру им снято всего девять полнометражных фильмов.

Бывало так, что Бейзаи при всем учете европейской традиции кинематографа, обращении к внешне простым, жизненным сюжетам, что можно вписать в традицию неореализма, достаточно характерную азиатским кинематографическим школам (тут можно вспомнить великого индийца Сатьяджита Рая), тем не менее склонялся к практически магической версии этого самого реализма, не стесняясь подчеркивать национальное происхождение своего стиля. Кстати, более поздние режиссеры с их фильмами постоянно показывают иранскую городскую среду, а она все же более гомогенна при всех национальных и культурных традициях. А вот Бейзаи выбирает иной топос, который ему интересен не с позиции противопоставления города сельской местности, но большей близостью к национальным архетипам.

Данный фильм сильно отличается от описанной модели. Бейзаи как будто впал в «неслыханную простоту», его уже нельзя сравнить с каким-нибудь Ангелопулосом, а именно с неореалистами, ведь и принципиальная доступность сюжета, «достоверность» рассказываемой истории о мальчике в полном ужасе сбегающем из разбомбленного города и случайно оказавшемся в местности, где живет не его народ, исторична. Только режиссера занимает больше не социальная подоплека, а отношения разных культур и разных языков, когда картины мира оказываются гораздо более близкими друг другу, чем кажется на первый взгляд и на первое, непонятно звучащее для чужого уха слово. Однако и это не самая главная цель. Перед нами пример поэтического кинематографа, не успевающего впасть в натурализм, осеняющего простую сельскую историю образностью, но не изобразительностью, однако при этом не впадающего в навязчивость акцентированной метафоры или псевдоглубокомысленного символа. Ясно, что это не первый фильм, снятый на сюжет о коммуникации, несмотря на разность языков. Но при этом он сохраняет обаяние рассказанной, как бы реальной истории, бережет принципы простого, а не мучительно возгоняемого символизма, который мог бы легко возникнуть и из-за ситуации войны, и по причине столкновения детского и взрослого миров и т. д, и т. п.

Поэтому еще раз повторю тезис о «неслыханной простоте», то есть простоте, приходящей к художнику уже после предпочтения более сложно устроенных знаковых систем. «Башу» совсем не прост, но может заинтересовать хроникальностью «маленькой истории» посреди большого мира. На самом деле, история эта совсем не мала, так как позволяет сказать очень много самого главного о категории Родины и культуры.

8 из 10