Продление рода (1988)

Фильм об ученых энтузиастах, увлеченно работающих в разрушенном монастыре в поисках следов культуры ушедших эпох.

Невольно обращаю внимание на то, что сам фильм, снятый в 80-х, можно пристально рассматривать как историко-культурологический материал. Вот перед нами Игорь Агеев в форме офицера военно-воздушных сил СССР. Отлично сидит на нем красивая форма, также как и классические солдатские хромовые сапоги. Такое обмундирование теперь только у реконструкторов. А вот появляется Елена Сафонова и я вновь отмечаю: очки класса «стрекоза», свитер с широким, словно шарф, воротом по моде тех лет. Очень элегантно, в магазине такого уже не купишь. Подростки в фильме гоняют на советских мотоциклах и мопедах, кажется, «Карпаты» и «Восход». В то время это была мечта многих мальчишек, рассматриваю их как музейные экспонаты, так же как и характерные для эпохи моего детства автобусы, грузовики, эффектно заходящие на вираж советские истребители.

В этом советском кино, снимавшеемся по государственному заказу, легко читаю идею фильма. Проникся сочувствием к энтузиастам-реставраторам, оценил образцовую деликатность военных, нравственно отстранился от богатенькой равнодушной молодежи, пожалел о несложившихся личных отношениях героини Елены Сафоновой ни с изверившемся и надломленным реставратором Приемыховым, ни с образцовым капитаном Агеевым.

Подозреваю, что тогда давно, в 80-е, этот фильм мог показаться драматургически слабой пропагандой очевидных ценностей или прописных истин. Но в наши дни, после стольких лет осмотра высочайших достижений блокбастерной индустрии, фонтанирующей образами власти, силы, роскоши, насилия и прочими страстями не хуже чем визуальными спецэффектами, я смотрю на фильм «Продление рода» словно на тот фолиант, который выкопал из тайника в руинах монастыря экскурсовод-импровизатор (Константин Воробьев). И думаю — как много ценностей мы потеряли с концом советской эпохи в кино — где теперь вся эта теплота, сопричастность, общность тревог за «продление рода» нашего?

В концовке фильма герои стоят в храме и торопятся уйти — дескать, «пора, а то и нас скоро замуруют». Кладут кирпичи, свет постепенно уходит, фигуры героев постепенно тают в темноте. Очень удачная сцена. Так сами герои фильма и их ценности выглядят словно погребенными в руинах ушедшей советской эпохи, а мы, современные зрители, смотрим на них бережным взглядом реконструктора.