Она провела много времени в свете софитов... (1985)

- Филипп, подойди на минуту. Хватит уже! Снято!

(реплика актера посреди одной из длинных-длинных сцен)

Фильм «Она провела много времени в свете софитов» натолкнул меня, как зрителя, на самые разные мысли. Во-первых, год выхода: 1985. Что такое 1980-е? О, об этом времени в кинематографе нет единого мнения. Время ли это прорывного кино? Время Автора с большой буквы «А»? Время расцвета кино как «седьмого вида» искусства? Пожалуй, что это все-таки время «Индианы Джонса» и «Балбесов» (чьих достоинств я умалять не хочу). С другой стороны - Франция. В 80-е годы реинкарнацию переживает такое явление европейского кино, как Новая волна. На сей раз постмодернизм получил дополнительную приставку «пост», что магическим образом обратило его в метамодерн. А на обломках прежней иронии стала рождаться новая искренность. Само явление получило название «Новейшая волна».

Филипп Гаррель начал снимать свое кино еще в 60-е, серьезно вдохновившись режиссерами первой Волны. Тем не менее, частью того оригинального движения он не был, как он не стал и частью движения 80-х, оставаясь всегда где-то с краю. Но его фильм 85-го года «Она провела много времени...» можно считать практически программным произведением Новейшей волны. На одну из главных ролей Филипп пригласил известную актрису (бывшую жену и музу Годара) Анну Вяземски, с которой ранее работал над картиной «Тайный ребенок». В описываемом фильме Анна предстает в интересном и интригующем образе, что заставляет меня, в свою очередь, сожалеть о том, что Годар не снимал ее в 80-е. Анна играет тройную роль: это героиня фильма, находящая спасение в бегстве от действительности, принимая наркотики и испытывая ломки на полу в ванной комнате.

Это актриса Криста, играющая роль в фильме внутри фильма и задающая вопрос Филиппу: почему он заставляет играть ее персонажей, настолько отличающихся от нее самой в действительности? Наконец: это сама Анна, ненароком ломающая «четвертую стену» и заявляющая о том, что Филипп все равно оставит этот пробный дубль в фильме... Зритель в данном случае имеет дело с многоуровневым фильмом, существующем на стыке художественного кино и документалистики. Хичкок говорил: кино это жизнь, из которой удалены все прозаичные моменты. Гаррель создает свое кино, из того что великий Хичкок отрезал и отбросил. Филипп действует иначе. Он достает материал из корзины, склеивает его - и рождается магия. Умирает магия. А потом рождается снова. И не так важно, что во второй половине фильм превращается в серию кинопортретов Уорхола и отчасти в home-video.

Почему? Потому что фильм невероятно красив. На данный момент времени это самый прекрасный фильм Гарреля, мною виденный. Красиво взъерошенный Лу Кастель обнимает Мирей Перрье (актрису, игравшую у Каракса в «Парень встречает девушку») посреди темной комнаты. Мирей одета в черную кофту и кажется, что Лу поглаживает темноту. Ничто. Или другой кадр: Мирей и Жака Боннаффе, рассуждающих о том, как лучше: marvelous или incredible. А затем кадр размывается, камера дает фокус на стекло со стекающими по нему каплями. И Гаррель совершенно бесстыжим образом дает этот эффект не один, а целых два раза. Почему? Потому что он хорош. И его стоит повторить. Это квинтэссенция Гарреля, его мир. Соединение Уорхола и Годара, революции и любви, смерти и улицы, Пикассо и дождя. В фильме упоминается сын Гарреля, а один из персонажей заявляет о рождении ребенка как о начале всего и одновременно с этим - финале. В фильме звучит музыка Нико, певицы с которой Гаррель встречался, которая играла в его кино.

Я пока не нашел свой шедевр у Гарреля, может быть и не найду. А может быть Луи так и останется для меня его главным шедевром. Но уж очень обаятелен данный фильм. Не совершенен, но обаятелен. Герои этого фильма живые. Хоть и рассуждают про теней. Говорят языком людей, а не партии. Умирают и живут. Снимают кино, в котором их дети это маленькие рыцари.

7 из 10