Ночь на галактической железной дороге (1985)

Жил на свете обычный японец Кэндзи Миядзава. Родился, учился, писал стихи. Хотелось бы сказать, что однажды утром он проснулся знаменитым, но, увы, скромная публикация в местной газетенке за собственные гроши прошла незаметно для широкой публики. Так и продолжалась его жизнь, призвание в которой Миядзава нашел в служении людям. Цель, безусловно, святая, тем более что семейный ростовщический бизнес сгубил немало судеб прямо на глазах у юного Кэндзи. А потом к нему пришла слава. С косой. Впрочем, не он первый, не он последний из тех авторов, кого заметили только после безвременной кончины, признав заодно самым любименьким и загадочным писателем Японии. Писал же Миядзава преимущественно для своих учеников, полагая, что тем самым поможет им лучше осознать природу окружающего мира. Писал о геологии и астрономии, животных и растениях, рассказывал сказки о мистических существах и духах. Однако среди всей этой мишуры о кошачьих канцеляриях, господине горном коте и его тяжбе с желудями притаилась глубокая и трогательная история о дружбе и подвиге.

Однажды ночью два мальчика-котика Джованни и Кампанелла отправляются в межзвездное путешествие на поезде. Без какой-то определенной цели, просто покататься и посмотреть в окно на диковинки вселенной. На этом, собственно говоря, сюжет кончается, а начинается форменное безобразие с переплетением сна и реальности. Сюрреализм в чистом виде со всей его иррациональностью и богатством форм. При этом речь идет о чистом искусстве, в его первозданном виде, когда целью было выразить реальность через аллюзии, а не просто запутать доверчивого зрителя красотой формы и визуальной бессмыслицей. В мире «Ночи на галактической железной дороге» все имеет скрытый смысл, переживания трансформируются в события, брошенные вскользь фразы в неотвратимость. Даже имена персонажей, чтобы подчеркнуть их особую связь, взяты у итальянского философа Томмазо Кампанеллы, крещенного как Джованни Доменико.

Как ни странно, но «Ночь на галактический железной дороге» вовсе не рассказ о жизни котиков, как может показаться на первый взгляд. Кошачий облик персонажей не более чем ловкий ход режиссера, справедливо рассудившего, что ведущие человеческую жизнь антропоморфные существа будут более выгодно смотреться в свете сюрреалистической истории Миядзавы. Прежде всего, эта картина — философская притча о смерти. Не стоит, конечно, грубо утрировать, оперируя очевидными образами: мол, поезд это смерть, железная дорога — коса, а кондуктор в том поезде сам Сатана. Не стоит хотя бы потому, что так можно разрушить тонкий мистический мир, не терпящий, когда в нем копаются немытыми руками доморощенные философы. Это созерцательное путешествие, наполненное визуальными образами и намеками на космические мотивы. Самое трудное — не потеряться в этих кажущихся бессмысленными картинках, ведь скрытая суть и зыбкие намеки подчас поданы весьма прямолинейно, хотя и ловко завуалированы под общий контекст мистической фантасмагории.

Когда тщательно выстроенная атмосфера повседневности дает трещину под натиском сюра: странные события начинают казаться правильными, а правильные — странными. Эта волшебная и тревожная атмосфера, очевидно, оказала сильное влияние на Хао Миядзаки. Трудно не заметить сходства с «Ночью» в его «Тоторо»: странная болезнь матери, волнующее исчезновение отца и хотя формально все заканчивается благополучно, трудно избавиться от подозрений относительно намерений «добрых» лесных духов, заманивших детишек в лесную чащу. Не говоря уже о прямом цитировании висящего в воздухе полустанка в «Унесенных Призраками».

Не мудрено, что станция «Галактический вокзал» расположена прямо посреди самого обычного поля, а в поезд, который довезет до края вселенной, можно сесть прямо здесь на захолустной сине-зеленой планетке, затерявшейся в безвестных задворках западного рукава галактической спирали. Вот только куда бы отправиться сначала? Может быть к Лямбде Скорпиона, расположенной прямо у жала… Есть ли на небе хоть что-нибудь кроме россыпи золотых точек и темной туманности Угольного мешка? В конце концов все зависит от точки зрения наблюдателя относительно его местонахождения в пространстве и времени. То, что представляется нам просто расплывчатым участком на небе, для кого-то ценнейший экспонат: циклопический скелет древнего ящера, благополучно вымершего до наступления Плиоцена, покоящийся на алмазном песке. Но разве так важно разобраться, что и кому кажется, если можно просто полюбоваться цветением гречихи в водах небесной реки или на протуберанцы, кажущиеся из поезда цаплями, рухнувшими на солнце. Общеизвестно, что цапли, словленные в космосе, на вкус — как печенье, хорошо бы найти попутчика, с которым можно подискутировать на эту тему. А пассажиров, по счастью, великое множество: таинственных и даже страшных. Возможно, вместе с этим слепым телеграфистом, назойливым птицеловом, монахиней, путающей номера псалмов с числом утопленников и ребятишками с «Титаника» путешествует инкогнито сам Мрачный Жнец. Почему бы и нет, только интересно, а свой билет он тоже приобрел в трехмерном мире…

Вот так, бывает, выйдешь за молоком и…

Это очень мистическое аниме.

Первые минут сорок я сидел с округленными глазами и открытым ртом, словно завороженный, целиком погружаясь в атмосферу этого фильма: иррациональную, зыбкую, туманную. Невозмутимость аккуратной, можно сказать, интеллигентной психоделичности событий и сюжета, всегда знающего меру происходящего на экране, очень мне по душе. «Ночь на Галактической Железной Дороге» — это очень точное название для этой картины, полной символизма.

Очень понравился «язык», которым сделано это аниме: в начале, визуально напоминает акварельные рисунки Германа Гессе, разве что потускневшие. Меня поразило это удивительное сочетание графической составляющей (кажется совсем простой и непригодной для передачи подобного рода идей) и атмосферы. Вместе с незаметным, но точным музыкальным сопровождением, это создает цельное и точное выражение замысла авторов.

Атмосфера — вот что главное в этом Аниме.

Недаром оно нравится Хаяо Миядзаки: тот, кто любит его творчество без труда найдут символическую связь и с «Унесенными Призраками» и с «Ходячим замком Хаула» и другими его работами. Из этого фильма действительно можно черпать вдохновение — зыбкое, туманное, атмосферное, нереальное.

Если проводить ассоциации, то это аниме отдаленно похоже на фильмы: «Мертвец», Джармуша; «Замок», Балабанова; в сочетании с неспешностью работ Тарковского.

А теперь, поедем по Галактической железной дороге.

В начале для меня это был фильм о познании, альтернативном рациональному и логическому, познанию без памяти о значении вещей, которое намного более лучше приближает к пониманию окружающего мира, потому что дает нам его в подлинном, непосредственном ощущении, там где тайна, всегда остается тайной, которую не разгадывают, а обретают. Фильм переводит нас через границу знаний о мире и себе погружая в среду оказывается еще совсем непознанную.

Позже он стал для меня фильмом-путешествием — путешествием по другим мирам. Они существуют сами по себе, живя по своим законам, неизвестным нам, а на экран нашего сознания, таким образом, попадает лишь то, что примерно соответствует им из мира наших представлений — желтые светящиеся треугольники, летящие за окном поезда, «небесные поля», «один и два миллиона лет»: кажется, что большая часть фильма вообще невидима.

Главная тема проясняется ближе к концу. Все же это аниме о нашем мире, что подтверждает, и вполне адекватное и повседневное начало (когда мне казалось, что атмосфера фильма выражает земное мироощущение Джованни), и финал. Фильм осмысляет Смерть и Посмертие в форме «сдвоенного» небесного странствия от события к событию, от мира к миру, объясняя и выражая по пути то, что параллельно происходило на земле, за кадром. И в финале все остальные темы этого фильма сплетается вокруг Главной, а нам остается лишь суметь вместить в себя этот космический полет-путешествие Джованни к невербальному понимаю истоков Самопожертвования, для которого мало пересечь половину Галактики.

«Рам Цзы знает…

Hет ничего необъяснимого.

Все тайна.»

9 из 10