Путешествие на Китеру (1984)

Пересматривала давно знакомый и любимый фильм уже другими глазами — уже помня о гибели его создателя… Тео Ангелопулос — мой любимый режиссер.

Как и в других фильмах, здесь у Ангелопулоса свои отношения с временем и пространством. Режиссер (в этом фильме у него есть имя — Александр) готовится к съемкам фильма об отце. Идет подбор актеров, где старики один за другим говорят одну фразу: «Это я». Потом мы поймем, что это почти пароль. Среди этой толпы Александр никого не найдет, позже случайно в кафе в зеркале заметит старика. Когда с трапа парохода сойдет настоящий отец, мы тоже сразу не увидим его лицо — только его отражение на мокром асфальте. Много раз будет возникать этот образ зеркала — непрямой взгляд на действительность (как не вспомнить Тарковского, тем более, что один из авторов сценария здесь Тонино Гуэрра, который сотрудничал и с Тарковским, также этот фильм объединяет с «Зеркалом» тема памяти и попытки воссоздать мучающее прошлое в кино и хоть таким образом что-то понять в нем). Мы узнаем в сошедшем с трапа старика, за которым шел Александр, и услышим ту самую фразу: «Это я». Ее же потом повторит жена старого Спироса, которая ждала его все эти 32 года. С этих слов они уже неразлучны.

У Ангелопулоса нет ничего случайного. Вот идет старик к дому, где ждет его родня, через разрушенные старые дома. Вроде, обычный городской пейзаж, но в нем и жизнь, которая прошла не так, как хотелось бы, и то, что старики уже не нужны. И вдруг — голубой дом — цвет неба, моря, греческого флага, цвет надежды, наконец… Но это не тот Дом, который он ищет.

Что произошло между двумя старыми людьми, не видевшимися 32 года, мы не знаем, но только старик ушел. И сын идет за ним по той же самой дороге, так же позади на два шага, только теперь с чемоданом в руках, как будто тогда была репетиция… Старик-отец находит себе гостиницу, с которой, связаны какие-то воспоминания, а сын находит в номере в шкафу старый зонт — предвестник будущего. Но гостиница тем более не Дом…

Далее маршрут в горы, где своя земля и дом, в котором заботливо сохранены даже вещи Спироса в сундуке — его действительно ждали в семье. Здесь он встречает старого друга, с которым вместе партизанили в этих местах, и пса, которого Спирос называет по имени — Аргос, и такое впечатление, что расстались буквально вчера. Ангелопулусу важно подчеркнуть, что пес относится к старику лучше, чем люди. Опять же Аргосом звали неусыпного стража, но что может сделать маленькая собака и беспомошный старик против надвигающегося мира, которому не нужны традиции, а нужны развлечения — в данном случае горнолыжный курорт?

Символично, что путь начинается с кладбища: Спирос знает практически каждого, кто здесь похоронен. Здесь же, рядом с кладбищем, два друга-партизана поют старую песню понтийских греков «40 красных яблок…», перекликающуюся со словами, которые постоянно повторяет старик: «Гнилое яблоко», относящимися к собственной судьбе.

И здесь не находит Спирос Дома. Односельчане продали свои земли, причем, скорее всего, это Олимп, то есть распродают землю древних богов. «Если бы они могли, они бы и Небо продали», — дает характеристику односельчанам старый друг. Если уж родная дочь говорит: Зачем тебе эти поля? — чего ждать от чужих людей. Хотя в семье чтут традиции. Отрадно видеть, как делит хлеб Катерина: этот кусок дому, этот — отцу, этот — страннику, который может постучаться в дом… Но дочь Вула уже отрезанный ломоть. Какое-то чувство долга в ней осталось, но именно долга при полнейшем непонимании, оттого и злится она и на себя, и на родителей (потому зовут ее Вула, а не Элени, хотя маленький Александр упоминал это имя в начале фильма, то есть предполагался-таки родной человек). У Ангелопулоса одни и те же имена переходят из фильма в фильм. Имя Элени носят самые задушевные женские персонажи.

В последней части фильма царит уже театр абсурда: одинокий старик под дождем на барже (он теперь в буквальном смысле остался без дома, перемещенное лицо без гражданства, поэтому его и отправили в нейтральные воды), родные не знают, чем ему помочь, а на берегу — фестиваль, праздник с приглашенными актерами. Особенно показательна сцена, когда за столами хором поют: «S’agapo», что значит «я тебя люблю», Александр пытается хоть куда-то дозвониться, но из-за пения не может ничего расслышать, а за дверью — другая любовь. Поют о любви, а на самом деле никому нет дела до ближнего, любовь существует разве что телесная.

Как и в других фильмах Ангелопулоса, музыку писала Элени Караиндру, тонко чувствующая все перепады настроения. Здесь рефреном идет одна и та же мелодия в разных аранжировках, причем очень ненавязчиво: Александр просыпается, включает радио — и она звучит, брат с сестрой разговаривают на автозаправке — она звучит как легкая современная. И лишь однажды у нее появляются слова — их можно не заметить, потому что герои просто едят в подвернувшейся закусочной, а песня идет фоном о том, что больные сердца, потерявшиеся в морозной дали, не ищут излечения в забвении, ждут, когда придет в порт корабль, как птицы в наших мечтах. И другая песня, что звучит в порту, — про поезд, отходящий в 8, причем отходящий в место под названием Катерини, а жену Спироса зовут Катерина. Она рвется к Спиросу и в сознании, повторяя, что хочет быть с ним, и в бессознании, когда бредит и вспоминает, как они познакомились.

У фильма очень пронзительное и поэтическое завершение — два старикана плоту уплывают в открытое море, которое цветом абсолютно сливается с небом, и постепенно тают в нем.

В фильме есть такой эпизод, когда режиссер идет по ночному городу и вдруг застывает прямо посреди проезжей части — начинает шевелить пальцами, как будто что-то играет, а до этого он читал сценарий фильма, и редкие машины тихонько объезжают его… В фильме объехали, а в жизни… бешеный мотоциклист оказался еще более безжалостным к переходящему улицу старику, чем предсказывал в своем фильме мудрый художник.

Я не знаю более поэтичного режиссера, чем Тео Ангелопулос. В наш век, где все торопятся, его фильмы с долгими проходами призывают остановиться, вдуматься, вглядеться в тех, кто рядом, ведь жизнь так коротка

10 из 10