Каменный мальчик (1984)

Рассветным утром, побалагурив, братья, как велел отец, отправились собирать подоспевший фермерский горох, спрямляя ранний путь через огороженные поля. Младший, для утехи, прихватил с собой заряженный дробовик, не пострелять запретных уточек, так хоть поцелить, ожидая, когда наступит долгожданная охотничья пора — на беду: не так согнулся, неловко зацепился, пролезая через окаянный проволочный забор — оглох от грохота и замер над телом, став убийцей брата, не понимая, что теперь сказать.

Парня переклинило и переклинило, надо сказать, вдоль и поперёк: вместо того, чтобы мчаться обратно, он, пока поднималось солнце, методично обирал ползучие жгуты, чтобы не расстроить папу, который у братьев был несказанно строг, как суровый Роберт Дювал, тяжеленным взглядом навесивший сыну упрёк в бесслёзном равнодушии, с которым мальчик проводил в могилу трагический гроб.

Ему бы доктора, но вместо психолога — настырный дознаватель, докапывающийся до злого умысла, вдруг, что не так. А не так внутри, чего не замечают другие, каждый занятый своим личным горем и самим собой — большая семья поглотила проблемами детскую беду, оставшуюся наедине с безмолвным ребёнком, придавленным холодностью близких, чья отстранённость гнетёт его сердце тяжкой виной.

Мучительное чувство. Но оно теряется за маловразумительными спорами и скандалами, сопровождающими малоинтересную сельскую жизнь. И дедово бурчание не несёт в себе никакого здравого смысла, на который всё-таки делался расчет, так и не оправдавшийся затратами словесной кутерьмы, уводящей в сторону от остекленевших глаз Джейсона Прессона, к которым возвращает мужа сердобольная Гленн Клоуз, скупо перечащая строгости хозяина семьи.

Не помогает. Мальчик потерялся за разглагольствованиями и отстранённостью семьи, прозевавшей его спонтанный побег автостопом по Америке, где развесёлые дядьки в разухабистых тачках, отрицая угрозу, обеспечивают целостность тела и сохранность малых детей.

Выглядит эта история старомодно и архаично, но, со скидкой на деревенское место, имеет шанс стать примером родительской слепоты, доводящей до исступления немую боль утраты и пронзительную скорбь ответственности за невольную ошибку, которую самому не исправить, но ведь должен кто-то помочь. Справиться.

А с этим здесь не очень. Да и авторы сами не знают, как обойтись со словом, целиком полагаясь на застывшее лицо юного актёра, которому, надо терпеть, вытерпеть до последнего кадра, а там, словно и не было фильма, — всё, чудесным образом, разрешится само собой.

Не верится.