Северный мост (1981)

«Однако, я всё же верю, что мы не в ловушке»

Ещё одна кинематографическая прогулка по Парижу от мастера Новой волны и просто моего любимого мага кино — Жака Риветта.

Только что вышедшая из тюрьмы Мари (Бюль Ожье) прибывает в Париж в задней части открытого грузовика. Грузовик должен быть открытым — Мари не выносит закрытых пространств. На улице ей встречается грубоватая девушка Батист (Паскаль Ожье, к слову дочка Бюль Ожье) — она носит джинсы и кожаную куртку, и ей в общем-то не до шуток — она не верит в случайности. Им в руки попадает мистическая, если не сказать оккультная карта города и они начинают поиски.

Камера скользит по городу, никогда не «заходя» в помещения или закрытые пространства (как не выносит этого одна из главных героинь) и даёт тем самым картину Парижа 80-х, который здесь, как и в некоторых фильмах Эрика Ромера, является главным персонажем, одной из особенностей которого, является его пешеходность и сюжет это непрестанно подчёркивает.

Внутренняя одиссея, борьба со злыми духами, блуждание по лабиринту города, который выступает игровой доской — делают этот фильм по-настоящему незабываемым и необычным. Сама лента, впрочем, так же игра, которую слишком серьёзно воспринимать не стоит, да, наверное, и не получится, ведь «Игра в гуся» — по-нашему скорее «бродилка» — воплощает бесконечный круг реинкарнаций и возвращений, и рано или поздно в ней выигрывает каждый.

Не могу назвать эту ленту Риветта очень удачной, «Селин и Жюли» она во многом уступает; но всё же её однозначно стоит увидеть из-за чудесных актрис, очень оригинальной задумки и конечно же ещё одной стороны многоликого Парижа.

Вслед за Раулем Руисом (в фильме «Игра в гуся») Жак Риветт решил поиграть в гуся. Истоки этой игры восходят к временам тамплиеров. Игральной доской у Риветта служит город Париж. Но это уже не только «уснувший Париж» Рене Клера, но и «исчезающий Париж» Жака Риветта. Режиссер выбирает среди жителей Парижа две фигуры, которые он использует как игральные фишки. Перемещения героинь Бюль и Паскаль Ожье, вовсе не хаотичные, а обусловлены правилами игры заданными режиссером. Риветт задает, на сей раз не тотальную театрализацию действительности, а рассматривает ее мифическую, сказочную основу. За некой чертой, которую нельзя переступать скрываются тайны, о которых лучше не знать. На Париж Риветта наброшена сеть заговора. Заговорщики, они же манипуляторы играют в мрачные игры, у них нет конкретных целей, страшно только то, что они есть и они будут всегда. Париж уже не «принадлежит нам». Здесь все зыбко и каждый может оказаться не тем чем он кажется. Внутри хичкоковского «макгаффина» (а здесь это обычный портфель), заключена истина… или фикция. Кому как больше понравится. Зловещий преследователь Макс обернется хранителем и, вполне невинно, будет дурачиться с героиней Паскаль Ожье.

Герой же Поля Клементи, словно перекочевавший из фильма Миклоша Янчо «Пацифистка», обернется предателем и убийцей. Риветт единственный из режиссеров новой волны, который до такой степени доверяет актерам, что поручает им самим писать свои роли. Бюль Ожье и ее дочь Паскаль Ожье, придумали для себя героинь Мари и Батист, связанных друг с другом невидимой нитью заботы. Риветт же нанизал их на нитку сюжета, коим здесь является атмосфера параноидального города. Города лабиринта или города Вавилона, как называет его Батист. Атмосфера как сюжет, сюжет как атмосфера. Город — это не то что нам видится, он полон ловушек (Глаза с плакатов следят за Батист и она вырезает их ножом) и заколдованных мест(Мари не может переступить порог булочной и просит принести ей круассаны). Здесь Северный мост — это не просто мост, а место, из которого можно начать все сначала и если вас убили на мосту, вы можете оказаться вначале игры и снова сделать первый ход. Но каким он будет решать не вам, а режиссеру, который и есть игральная кость. Бросок костей никогда не исключает случайность.

8 из 10