Одержимая (1981)

Давно шел к просмотру, не мог подобрать настроение. И шел не зря - это кино, которое стоит посмотреть ради, как минимум, игры Изабель Аджани.

Кстати, если вы видели потрясающий клип Massive Attack - Voodoo in my Blood в главной роли с Розамунд Пайк, то вот то была копия соло-сцены Аджани отсюда.

На протяжении примерно половины картины меня не покидало ощущение сходства с работами Даррио Ардженто, особенно начиная с достаточно угловатой напряженной музыки. Но если Ардженто отличается некоторой наивностью и театральностью происходящего, то Жулавский к этому не стремится и даже, наоборот, пытается уходить в намеки и недосказанность. Хочется и обратиться к Стивену Кингу, у которого часто обыденность перерастает в мистику, но и этого здесь нет. Жулавский самобытен и в этом огромный плюс.

Зато есть будоражащие сцены с пронизывающими зрителя взглядами Аджани и молодым Сэмом Нилом. Но на этом мысли Жулавского о зрителе заканчиваются - думать о смыслах придется самому.

Психопатическая драма от Анджея Жулавского с элементами арт-хоррора, как у Кроненберга или Шванкмайера.

На протяжении первого часа всё похоже на жёсткую психологическую семейную драму. Муж и жена охладели, она нашла эпатажного любовника и забила на мужа и сына. А потом начинается какая-то экспрессивная дурка с насилием, блевотными сценами, абсурдом и эмоциональными актёрскими всплесками с истерическими танцами и ненормальным поведением. Да и всё происходящее становится безумным и шизофреническим.

Очевидно тут какая-то адская аллегория на гендерные связи и роли. Возможно, что-то связано с религией. Хотя, может быть религия тоже в символическом значении. Вероятно, это всё как-то связано с традиционными устоями, обрекающими женщин на страдания, а если женщина находит выход из этих страданий, то она обрекает на страдание мужчин. Ну и рано или поздно это ведёт к гибели всех и каждого. При этом в этой гибели и кроется настоящая любовь.

Изабель Аджани за свою героическую роль получила Серебряную премию на Каннском кинофестивале.

Если хотите кинематографического садомазохизма, то рекомендую.

Жизнь – штука сложная. То, что казалось долговечным, внезапно перестает существовать. Человек, ради которого вы были готовы в лепешку разбиться, вдруг перестает вызывать внутри вас эмоции. Отношения возникают, и отношения заканчиваются – так случается, и это абсолютно нормально. К сожалению, бывает, что люди упорно не готовы отпустить человека и эти отношения, и вместо этого начинают причинять вред себе, тому человеку и простым людям. Эти темы отношений и расставания стали отправной точкой в сюрреалистичном независимом психологическом хорроре польского режиссера Анджея Жулавского «Одержимая».

Синопсис Марк и Анна – молодые супруги, воспитывающие маленького сына в Западном Берлине. Марк работает на спецслужбы и частенько пребывает в длительных командировках. Однажды он возвращается из очередной командировки и застает Анну совершенно чужим для него человеком. Становится понятно, что она завела кого-то на стороне. Проблема в том, что женщина становится настолько одержимой своим любовником, что начинает творить опасные вещи. Марк, не способный отпустить супругу, пытается самостоятельно выяснить, что стоит за всем происходящим, не предполагая, к каким кровавым последствиям приведет раскрытие тайны.

Игра актёров «Одержимая» - удивительный образец корреляции двух, на первый взгляд, несовместимых жанров – драмы и фильма ужасов. При этом они настолько гармонично дополняют друг друга, что через метафорическое повествование зритель может почувствовать саму суть душевных мук людей в процессе расставания с любимым человеком. Конечно, здесь большую роль играет актерская игра, а здесь, на мой взгляд, дуэт Сэма Нила и Изабель Анджани справился мастерски. Сэм Нил прекрасно исполнил роль Марка, серьезного мужчину за тридцать, жизнь которого рухнула, когда его, как ему казалось, покладистая супруга выбрала кого-то другого. Изабель Анджани в роли Анны воплотила образ молодой женщины, которой просто хотелось свободы и независимости, поскольку она искренне устала от Марка.

Режиссура Говоря о режиссерской работе Анджея Жулавского, здесь можно отметить сразу несколько особенностей. Во-первых, то что «Одержимая» - это классический пример того самого психологического хоррора, жанра, который сейчас постепенно набирает обороты, выдавая уникальную будущую классику. Во-вторых, метафоричность высказывания. Во время просмотра порой возникает ощущение, что всё происходящее на экране – это лишь плод безумного воображения Марка и Анны, которые до такой степени погрузили себя самих в эту пучину безумия, что начали видеть мистические и фантастические вещи наяву. В-третьих, скрытое политическое высказывание. Действие всё-таки происходит в Западном Берлине – символе эпохи Холодной войны, когда казалось, что мир вот-вот падет в пучину хаоса из-за противостояния двух сверхдержав. И вот мы видим, как на фоне всего этого политического кошмара происходит кошмар личный, когда в мир людей проникает невидимое зло, уничтожающее простых людей, видя их слабые места и искусно манипулируя ими.

Сценарий Итак, действие сюжета происходит в Западном Берлине. Марк и Анна – молодые супруги, воспитывающие маленького сына. Марк работает на спецслужбы и пропадает в длительных командировках. Анна работает педагогом по балету. Марк привык возвращаться домой в любое время, чтобы Анна встречала его с радостной улыбкой на лице, покормила вкусным ужином, а потом они занялись бы любовью. Но вот он решает прервать с командировками, посвятив себя больше семье, но вернувшись, понимает, что как прежде теперь не будет. Анна изменилась в своем поведении. Она постоянно пропадает. Может внезапно придти домой и также внезапно уйти. Так, несколько дней без присмотра Анна оставила их сына Боба. Марк подозревает, а потом вовсе убеждается в том, что Анна завела себе любовника. Но проблема в том, что Анна – буквально одержима им. Так, Марк нанимает детектива, который должен выяснить, куда ходит Анна, и ему это удается, правда Анна благополучно избавляется от него, нанеся несколько ударов в шею разбитой бутылкой. Вскоре выясняется, что у Анны был другой любовник, которого она внезапно бросила, и который, как и Марк, тоже упорно пытается вернуть Анну к себе. Марк даже на какое-то время забывает об Анне, начав интрижку со школьной учительницей Хелен, поразительно похожей на Анну. Однако одержимое желание разобраться и понять, где корень всего зла, доводит Марка до совершенно безумных, почти фантастических событий.

Итог Сразу отмечу, что «Одержимая» - кино не для рядового зрителя. Фильм придется по вкусу, во-первых, любителям артхаусного и независимого кино, во-вторых, любителям фильмов ужасов и, наконец, любителям метафорического авторского языка. Конечно, что-то останется за гранью понимания. При этом после просмотра ты словно начинаешь играть в головоломку, пытаясь разобраться, а что хотел сказать автор. В общем, смело рекомендую к просмотру.

Мой мозг, о мой мозг, он разогнался, и со всей силы влетел в грань неизведанного.

Супруг возвращается из командировки. Однако, мир радости встречает его полнейшим безумием,-жена с каждым днём теряет моральный облик, а в один момент,-и вовсе заявляет о наличии опытного любовника.

Этот спусковой крючок разрывает когда то теплые супружеские отношения. Герои окунаются в бездну, которую сами строят-из грязи, поклонения самим себе, и личных, безумных, надежд.

Напряжённые ссоры, вожделение от катарсиса, достигается через крики боли. Стены супружескойквартиры отдают холодом, а в ванной комнате плещется желанное чадо, нужное лишь для того, чтобы связать порезанные ткани отношений. Только вместо отношений пульсирует липкий ком неизведанного.

Символизм токсичности, хотя тогда этого термина не было, выливается в нечто более глубокое, потаённое...

Показанная суть конфликта отношений такова: ежели союз из мужчины и женщины трещит от боли, и супруги начинают жрать друг друга,- то и выйдет из этой почвы зверь, и начнет он с наслаждением жрать, и мазать свою тушу алыми соками новой боли.

Дальше будет много метафор, без них к счастью никак. Анджей Жулавски обрушивает на зрителя атмосферу мистической безысходности, где страх сменяет любопытство, а затем на смену им является неизведанный ужас. Местами, в лучших традициях раннего Полански.

Сэм Нил, его герой Марк, словно покорный барашек-одержим безумием своей возлюбленной, но, постепенное соскальзывание в иррациональные дали делает его героя полноценным слугой. Который приносит дары, омывая половицы кровью, и неистово кайфуя от причинения себе всяческих моральны, и не только, травм. Логика вещей неуместна, ибо с середины фильма она тонет в артхаусных ответвлениях, которые не запутывают а как раз наоборот,- вносят ясность. Дело не в измене, а в том что происходит когда боль усугубляется. Тот самый мазохизм морального рода служит неким катализатором для явления сущности, - где герои Марка и Анны постепенно утопают в поклонении, только она по своему, а он по своему. А через них работает неизведанное, растущее зло.

Неразделённая любовь как бы способна призвать в этот мир силы неподвластные людскому рассудку. Силы, что обитают в поистине булгаковских апартаментах, и перемещаются из комнаты в комнату под визг безумной старухи с улицы. Я приятно удивлен, что фильм смог меня завлечь, два часа пролетели как-то совершенно незаметно, Жулавски буквально явил мне грех, безумие и истинного Дьявола, пробрал моё сознание до мурашек. От увиденного крышу снесло напрочь. Ибо не думал я что кровавый и драматический артхаус может быть настолько красивым и волнующим.

Но, как обычно, в моей бунтующей натуре остались вопросы, ведь режиссер явственно даёт понять, что как не производи детей, как не развивай духовный мир через медитации, и как не пробуй сшить разбитый союз,- усмотрит за этим не Бог, а Дьявол, он явится, подчинит, и на прощание обнимет. В мире, холодном и сером, для слабых душ- только его воля.

Фильм впечатлил. С самого начала понимаешь, что смотришь что-то нестандартное. Вроде бы все просто, но смотреть интересно. Во многом, благодаря игре актеров. Она впечатляющая. Такое чувство, что смотришь не кино, а театральную постановку. Возникает ощущение, что все ключевые фигуры в картине — реально двинутые. Очень достоверно.

Фильм НЕ американский. Я как-то не посмотрел перед просмотром на страну, но по городской застройке и обстановке квартир понял, что кино родом не из Америки. Так и оказалось: Германия, Франция.

Игра Изабель Аджани — это отдельная история. Она просто потрясает. В ключевой момент фильма, во время сцены в переходе метро, я просто открыл рот (в буквальном смысле) и смотрел. Как она сыграла! Невероятная сцена. Но, повторюсь, игра всех актеров отличная.

Монологи Анны. Когда камера направлена на лицо, и актер (талантливый актер) читает эмоциональную речь, это всегда интересно и притягивает. Из современного я так помню было в Маяке. Там подобных моментов было несколько, были они продолжительными, насыщенными лексикой и качественными. Здесь монологов меньше (один, если полноценный), но они тоже хороши.

Сцена в переходе в метро. Такое… сложно забыть. Это было неожиданно и поразило очень сильно. Просто гениально.

Сцена в церкви. Я не знаю, что сказать… Но отметить ее не мог, как и сцену в переходе. Это два лучших момента в фильме.

Причины поступков мужа, Марка. Тут сложно что-либо говорить. С одной стороны, его поведение во второй части фильма впечатляет, с другой — впечатляет еще сильнее. Сложность в другом: это одновременно и главный герой, и главный антигерой, на мой взгляд. Ему и сочувствуешь, и одновременно не сочувствуешь. Очень сложно. Любить одержимую сложно, а добиться ее расположения… еще сложнее.

С Анной — с ней все проще: она просто безумна. А актриса — просто молодец.

Концовка — меня не порадовала. Мистикой. Более реальная концовка пришлась бы по душе больше.

10 из 10

Этот фильм из тех, который должен посмотреть каждый.

Все символы предельно прозрачны. Аллегорическое изображение мифа гностиков иоанитов-тамплиеров.

Финальная сцена с закрытой дверью: Дева (святой дух) и младенец (христианский мужской логос) внутри квартиры. Антихрист (плод «падшей» языческой женственности Кибелы и Велеса-Великого дракона) снаружи. Дверь отделяет «ветхий» циклический мир от мира нового, которому только предстоит становление.

Весь фильм до финальной сцены — калейдоскоп ветхозаветной картины мира и порождаемых её событий.

Данный фильм я посмотрел в момент, похожий на происходящее в этом фильме. Жулавский создал его как раз в соответствующем болезненно-угнетённом состоянии. И именно такие состояния нам помогают достичь определённого эффекта в собственных скитаниях и идеях, если чуток постараться. Фильм произвёл на меня настолько воодушевляющее воздействие, которое описать крайне трудно. В фильме я увидел много элементов, что напомнили мне и об «Экзорцисте», «Ребёнке Розмари», «Мухе» и «Голове-Ластике» одновременно, которые приправили лёгким налётом Лавкрафта. Этот фильм сложно назвать исключительной мистикой, он парирует более бытовыми вещами вкупе с какими-то сюрреалистичными переживаниями героев. Эти переживания в прямом смысле обретают плоть и кровь. Это фильм о подлинной одержимости, отчаянии и желании создать идеал. Это одержимость своими необъяснимыми чувствами и мыслями, одержимость идеями, одержимость человеком и собственным бесом. Фильм многослойный, и я до сих пор не постиг его конкретной сущности. Отдельного упоминания стоит прекрасная Изабель Аджани. Нет, я никогда не смотрел на неё, как на посредственную актрису, но тут она создала просто самый реальный образ одержимой бесом — истерика, натянутые нервы, словно струны, в каждом движении напряжение. В её глазах отражено подлинное безумие, помешательство. И сцена в метро стала своеобразным апогеем её бесноватого состояния, где она и постигла своё Сатори.

Конечно, не остался и на заднем плане Сэм Нил, которого многие знают по фильмам «В пасти Безумия», «Сквозь горизонт»,' Парк Юрского периода». Здесь ему отведена роль того, кто наблюдает одержимость жены и сам страдает одержимостью — он одержим Анной. И он готов простить её всё, лишь бы просто быть с ней. Он также смог передать те чувства гнева и отчаяния в определённых сценах, тот мечущийся характер жертвы обстоятельств в виде любви и ненависти к жене, которая для него возымела две разных ипостаси. Но, как выяснится, не только Анна в его глазах стала двойственной. Ведь она тоже находится на распутье бешенства, где по обе стороны любящий муж и ребёнок, а по другую — нечто, болезненно созданный бог в истерическом припадке, слизи и конвульсиях. Жулавски создал одновременно нечто гротескное и реалистичное. Реализм чувств и состояний, но гротеск мыслей, становящихся реальными. И ужас тут кроется лишь в разуме человека.

10 из 10

Меньше и быть не может. «Одержимая» для меня навсегда осталась на верхушке самого сильно воздействовавшего кино. Порой, всё зависит от первого впечатления и состояния. Этот фильм нужно не просто смотреть, его нужно прочувствовать, а он может заставить прочувствовать, но что именно — решать вам.

«Одержимая»Анжея Жулавски — одновременно и интригующее и отталкивающее зрелище. Оно состоит на стыке жанров и как-то кособоко переходит от одного к другому, будто прямым текстом сообщая, что не знает, чем хочет быть. Посему особенно странно выходит наблюдать тот факт, что по сути картина является.. всем и сразу. И будучи этим «всем и сразу», оно вгрызается в память, оставляя крайне смешанные впечатления после своего финала.

Предшественником фильма в жизни Жулавски был его болезненный развод. Создавая сценарий картины, режиссёр находился в жуткой депрессии. И это состояние сомнамбулы, в котором ты бродишь по загадочному женскому разуму, он передал в картине. Почему они делают то, что делают? Почему бросают и кидают на ветер крепкие и основательные отношения? Это нелёгкий вопрос, который мне всё же не столь кажется загадочным и беспринципным: в конце концов, человек с точки зрения наукоцентризма — лишь сгусток нервов, чьи действия в рамках общественных взаимоотношений обусловлены в первую очередь химическими процессами организма. Посему безумство, явственно просматривающееся в Анне (Изабель Аджани), можно было бы явить как шизофрению. Сложную и по сей день неизведанную до конца болезнь. Без всяческой романтизации наблюдается стадия осложнения, которая и обуславливает все пространные и нелогичные поступки героини. Однако метафоры так не работают и потому режиссёр пошёл дальше. Немаловажную роль в фильме занимает творение рук Карло Рамбальди. Осьминогоподобный монстр своими сценами соития с Анной крайне сильно напоминает японские фантазии из раздела эротики под тегом «тентакли». А его омерзительная форма и избыток слизи будто отсылают к картинам жанра «Б» того же японского кинематографа, вроде «Русалки в канализации» Хидэси Хино. Это жутко, это мерзко. Но в совокупности с остальным фильмом, который благодаря непередаваемой работе Брюно Нюйттен напоминает потрясающую «Космическую Одиссею» Стэнли Кубрика, это формирует такой пространный коктейль из итоговых чувств, что односложно сказать и нельзя.

Первое, что приходит на ум лично мне, это эмоциональный катарсис после просмотра «Заводного апельсина» того же Стэнли Кубрика. И мерзко, и жутко красиво. Здесь только эмпатия перенесена с более глубинного и сложного психологического уровня, на простой — физический. Однако это не значит, что эмоциональное состояние и разум ничего не значат для постановщика и картины. Психология в «Одержимой» важна — это без сомнений. С первых кадров она занимает нишу межличностных отношений. Она медленно раскрывает Анну, которая под ангельской красотой скрывает истинного монстра. И столь же медленно, ещё более медленно, формирует Марка (Сэма Нила).

Тут вообще отдельная тема, ибо сколько бы ни читал я рецензий, очень часто сталкиваюсь с похвалой в адрес Изабель Аджани за её работу. Бесспорно — она хороша. Одна сцена в переходе чего стоит. Однако почему никто, или почти никто, не смотрит на Нила. Его преображение из рационального, но поверженного изменой и расставанием семьянина, в безумного и хитрого приспешника страстей своей любви — это ведь отдельный вид прекрасного. Его взгляд, его позы, его внешний вид. Всё полностью преображается. Это завораживает. Жестокость привлекает. А в дополнении к актёрским работам окружение в лице рек крови обескураживает своей неестественной красотой.

Но все декорации, вся бутафория — лишь поверхностное наслоение на идею. Это визуальная сторона. И если сумасшествие имеет плотный базис, то визуальный ряд — лишь эстетический. Зачастую он не намекает на что-то, а лишь формирует красоту момента. Это создаёт некоторую скуку. Видно, что режиссёр терялся в собственной философии и личных идеях, которые хотел привнести в фильм. Рассматривая картину ни в коем случае нельзя опускать авторский контекст. Специфику ситуации, в которой оказался Жулавски: развод и побег из родной Польши. Штрихи первого видны из прямо автобиографической сцены, где Марк находит своего ребёнка одного дома, покинутого Анной — именно такое же событие приключилось и с Жулавски. Следы же некоторой тоски по родине видны в эпохальной фигуре германской стены, на которой автор не раз и не два делает акцент. В этом контекстуальном сочетании содержится ещё один момент — перегруженность и рудиментарность. Жулавски возжелал вобрать, прокомментировать очень много. Вера, любовь, ностальгия, безумство. Он изобразил каждый из эмоциональных посулов тем или иным моментом, явил той или иной метафорой. Однако в основном эти посулы лишь есть, но они толком ни к чему не ведут. Для того, чтобы поговорить о ностальгии, у Андрея Тарковского целый фильм ушёл. Для того, чтобы поразмышлять над двойственностью мира в рамках той же германской стены, Вим Вендерс снял культовый «Небо над Берлином», хотя тут следует признать, что вместе с двойственностью политической он размышлял над двойственностью и людской, и исторической…. Но это иное. В любом случае желание явить многое и в малом, да и без должной конкретики, очень напоминает то, что позже случилось с «Бегущим по лезвию» Ридли Скотта. Однако с «Одержимой» имеется несколько оговорок, и вот что лично мне кажется самым занимательным из них: фильм скорее схож со второй частью«Небо над Берлином». Он пытается охватить крайне много и в итоге не может сконцентрироваться на чём-то одному, что формирует пространное, но очень запоминающееся впечатление. Если в случае сиквела Вендерса это впечатление не самое лучшее, то в случае кинофильма Жулавски оно сродни тому, что было после «Бегущего по лезвию» Скотта: непередаваемое чувство. И поэтому, хоть и тяжело, но вместе с тем необходимо признать, что в большей степени в «Одержимой» визуальное преобладает над смысловым.

«Одержимая» — интересный сплав «Головы ластика» Линча и «Муха» Кроненберга (хотя по времени больше подходит «Выводок»). Однако когда каждый из вышеописанных примеров имеет свою четкую идею, «Одержимая», кажется, целиком и полностью построена на эфире автора, на почве его переживаний. И лишь концовка более-менее собирается в стройную картину, чётко переставляя фильм с позиции артхаусного ужастика с привкусом семейной драмы, на столь же артхаус-боди-хоррор. «Одержимая» — это неимоверно красивый, крайне жестокий, слегка извращенный, и всё равно не отпускающий фильм. Его можно полюбить уже за один лишь визуальный ряд и образы, явленные актёрским составом. По крайней мере, для меня любовь к этому фильму может быть основана лишь на данных монолитах. В ином же — довольно разрозненно. Хотя, тут тоже спорный вопрос, ибо это ведь вполне в рамках авторского кино и явно в стиле Жулавски. Потому… Стоит ли сожалеть о потраченном времени? Определённо нет. Идеального кино не существует, а размышления о поиске своего идеала могут привести в крайне далёкие пределы, я в них не хочу. Персонажи «Одержимой» до них как раз добрались, и ничего особо хорошего из этого не вышло — нужно уметь воспринимать должные жизненные уроки.

P.S. Спасибо за внимание.

Польский режиссёр Анджей Жулавский снимал «Одержимую», будучи в процессе развода с женой. Так что это — отчаянный крик в пустоту разочарованного и несчастного человека.

Семейная драма — едва ли не самая тривиальная вещь в мире; но «обычные» люди реагируют на неё депрессией, запоем, наркотиками или беспорядочными связями; этот же человек смог выплеснуть своё растерзанное «Я» через нечеловечески сильную игру потрясающих Сэма Нила и Изабель Аджани, доведя до истерики и актеров, и каждого, кто посмотрел это кино

Не в этом ли задача искусства — оставить в душах созерцающих глубочайший след, неважно, восторгом или отвращением он окрашен

10 из 10

Скажем, я не ценитель панк-рока, но могу снять шляпу перед качественным исполнением.

Хорошо все, кроме фильма.

Актеры, декорации, атмосфера, даже запутанный и при желании философский сценарий.

Но фильм ужасен. Точнее фильм — китч.

Кстати, очень жаль, что все, что «не так лежит» называют арт-хаусом. «Арт-хаусный фильм ужасов» — на мой взгляд, просто фильм — выброс. Что, кстати, не делает его плохим или недостойным внимания ценителей. Ведь есть же поклонники у «Томатов убийц» или «Порожденного» («Зеленого слоника» и пр.).

Фильм-выброс негативных переживаний, психиатрических помешательств, страхов, клинической депрессии, расстройства сознания, ночных кошмаров режиссера. После разрыва. С женщиной.

Мне увиделось, что на женщину режиссер зол. Мягко говоря.

Наверняка, есть тысяча объяснений, отчего это произведение выполнено именно так. И режиссер — чужеземец (уникальный почерк), и снимал не на своем поле, и, наверняка, это судьба его непростая излилась на экран потоками крови, слизи, соплей и чудовищных криков на разрыв аорты.

Но вероятнее всего, фильм появился в попытках превозмочь желание уничтожить ту, которая заставила режиссера страдать.

В намерении сэкономить на долгосрочных визитах к психологу.

В целом, это, конечно, интересный опыт. Но, господа, есть чувство, что из окна меня облили простыми, незамысловатыми кухонными помоями.

Долгое время варившимися в котелке создателя.

Артисты прекрасны. Что в контексте данного произведения приравнивается к «ужасны». Они должны быть таковыми. По замыслу. Нет ни одного симпатичного, а, главное, здорового героя.

И хотя 3 из 10 соответствует отрицательной рецензии, отнесу ее к положительной. Фильм категории «плохо настолько, что даже хорошо». Выдержан единый стиль грязного, тошнотворного, истеричного до эпилептических припадков отвратительного полотна.

Смотрела, перематывая.

3 из 10

Психосексуальный гротескный транс поляка Анджея Жулавски, который мог бы встать в один ряд с «Оменом» (1976) и «Ребенком Розмари» (1968), если бы не артхаусное происхождение и приемы, которые не дали этой картине такого шанса, что сыграло режиссёру только на руку; кино стало по праву культовым спустя годы.

Невероятно вязкий, оставляющий после себя поганое настроение на ближайший день, местами невероятно пугающий, гипнотизирующий. Первое, что приходит в голову при просмотре первых «безумств» главных героев это то, как могла польская социалистическая цензура быть столь милостивой к картине в те годы. Сразу становится ясным, что Восточный блок почти условно был социалистическим пленником «советской тюрьмы». Фильм примечателен еще и тем, что стал единственной англоязычной работой Жулавски, что не может не вызывать сожаления. Ведь доберись его больное воображение до Голливуда в свое время… Хотя, с другой стороны, прелесть в том, что он так и остался на «местном уровне», это и сделало Жулавски мастером, балансирующим между откровенным психоделом и голливудскими инновациями в операторской работе и спецэффектах. Ведь в команде работал сам Карло Рамбальди, знаменитый итальянский мастер спецэффектов, создатель аниматронной головы Чужого (1979).

Ода истерии и неврозу, по началу кажется и не несет ничего большего, кроме как наблюдения за беснованием Анны и ее мужа. Аджани настолько вошла в роль, что потребовалось два года моральной реабилитации, и кажется что больше с таким надрывом она уже и не сыграла, словно отдав всю себя. Фильм ирреален, двойственен, невероятен и притягателен, отчасти из-за того, что снят в зоне отчуждения Западного сектора атрибутика которого то и дело мелькает в кадре: вот ясно виден кусокБерлинской стены, на которомогромное кое-как написанное«Freiheit» совершенно случайно дополняет контекст ленты, здесь смотровые гэдээровскиевышки, опутанные колючей проволокой заставляют задуматься, что в таком мире Бог просто не может жить, а вызывающие суеверный ужас пустые улицы, дома, смотрятся как нечто апокалипсическое, предупреждающее. Мрачная атмосфера окраин Западного Берлина и района Кройцберг на фоне Берлинской стены, готические обшарпанные парадные и тесные многоквартирки новостроек контрастируют и рисуют безумный фон почти что футуристичного города зла в почти шпионском и безмолвном мире. «Летающая камера», описывающая круги вокруг актеров и идущая за ними в комнаты, довершает щемящую теснотой картинку жилища Анны и Марка (Сэм Нил). Не стоит искать в фильме и голого фрейдизма, который вроде как затаился в ленте на первый взгляд. Абсолютно непонятен замысел по игре актеров (и это дурманит и придает шарма происходящему), ибо Аджани играет на абсолютном нерве и надрыве, так, что боишься за нее по настоящему, чопорно и наигранно играющий Нил и абсолютно странная поведенческая кинороль Хайнриха, со всеми этими его псевдоголубыми ужимками и познаниями в карате. Что это? Установка режиссёра? Импровизация актеров? Волнообразная разница в игре актеров по своему продолжает линию сноса черепной коробки у зрителя! Многим фильм известен лишь по знаменитой сцене — в подземном переходе, это вообще что-то запредельное. Изабель Аджани должна была умудриться сыграть это в два дубля, основной и запасной для монтажа! Как она смогла остаться в своем уме после такого, останется тайной.

Слетевший в ту пору с катушек Жулавски, переживающий болезненный развод с женой направил всю свою дистимию на работу со сценарием. Какое олицетворение Антихриста, зла может придумать сценарист, блуждающий на грани безумия после уже упомянутого разрыва с женой? Конечно же, олицетворением становится женская похоть и болезненное материнство, на грани паранойи! За эту роль Аджани получила Сезар. А в конце вас ждет безумно-зашифрованный финал.. Культовое кино, непонятое в свое время. Почему непонятое? Как и со многим фильмами тех лет, будь то «Первая кровь» или «Зловещие мертвецы», Европа чопорно отметала любую бесовщину. «Одержимая» не стала исключением и даже более того. Сложная прокатная судьба картины в общем-то не вызывает удивления. Понятно стремление небольшой дистрибьюторской компании Limelight International заинтересовать в США многочисленных любителей хорроров — но перемонтированный и радикально сокращённый (существовали разные версии, с длительностью от 81 до 97 минут) вариант спровоцировал крайне скептические, нередко насмешливые отзывы местных критиков. В Великобритании лента попала в печально известный перечень запрещённого непристойного видео (Video nasty), откуда была исключена лишь в 1999-м, а в ФРГ, несмотря на участие в создании западноевропейских кинематографистов и проведённые в Берлине съёмки, — вообще не вышла на экраны. Да и в самой Франции «Одержимая» привлекла всё-таки скромную (541 тысяча человек) аудиторию, хотя факт участия в конкурсе Каннского кинофестиваля, равно как и признание со стороны национальной киноакадемии, достаточно красноречив. По сути, бесспорным стало восхищение актёрским подвигом Изабель Аджани.

9 из 10

Можно долго оставаться в плену иллюзий и объятиях заблуждений, но прозрение неизбежно настает. «Все кончено» — произнесены ли эти слова заговорщицки тихо или истошно громко, но они знаменуют крушение мира, личный апокалипсис. Это значит, что Бога больше нет, он прогневался на детей своих и заставил их надеяться на случай, словно в нем спасение. По открытому пути отправились два безумца — истеричка-жена и ревнивец-муж — каждый по своему, пытаясь обрести веру. Либо извергнуть ее из собственного нутра, либо найти ее в светлой противоположности хорошо знакомого, но ставшего в одночасье чужим человека. Сумасшествие подчиняется своим законам, следует определенному ритму, и так будет происходить до тех пор, пока на умытом кровью женском лице не появится удовлетворенная улыбка, а белки глаз не пронзятся алыми трещинками. Низвержение морали, опустошение воли, порубленные в мясной ряд тела не вовремя полюбопытствовавших — такова цена мучительного катарсиса, воздающего людям по их вере.

В оболочку хаотического мракобесия, исполосованного шизофреническими припадками и успешно предстающего иносказательным сюром, Анджей Жулавски схоронил нереализованные надежды познать безмятежную жизнь. Когда не имеющие выхода личные переживания множатся на уязвленное самолюбие католической страны, случается легко объяснимая переоценка ценностей. Поляки своеобразно воспринимают религию, в идеологическом отношении она — давний и самый надежный рычаг влияния на умы. Традиции таковы, что признание Бога подобно открытию совершенно новых горизонтов. И это было бы прекрасно, если бы не сочеталось с высвобождением демонических инстинктов, зачатых от обычной неудовлетворенности и грустного осознания, что суженый оказался далек от идеала. Жулавски расчетливо играется со своими героями. Он долго выдерживает их в теле привычного семейного разлада, и лишь в кульминационный момент с женской мастурбацией перед высоко возвышающимся распятием он заставляет принять рукотворную разновидность веры.

Бешено кружащаяся камера точно норовит проникнуть в голову обезумевшим супругам. Являясь абсолютно разными людьми, в нарастании своего умопомрачения они подобны ожившим картинкам из средневековых книг об инквизиции. Весь ужас, однако, в том, что палач отсутствует — люди управляются самостоятельно, благо атмосфера подозрительности активно способствует бурлению ярости. Кажется, смерть была бы для обоих самым милосердным избавлением от страданий, и наличие маленького сына только добавило бы жестокости такой развязки, но Жулавски избирает другой путь. Во всех подробностях, с прописыванием фанатических диалогов и абсурдных признаний, он рисует современную фреску, на которой взъерошенная женщина в синем платье провозглашает себя беззащитной. Ее вера убивает любых несогласных, хранится как проклятье в ящике Пандоры, но парадоксальным образом открывает ей тот мир, к которому она неосознанно стремилась. Ощущение того, что кругом враги, а главный из них сидит глубоко внутри, дополняется нервным заламыванием рук, экзальтированными воплями и бесконечной ложью. Точно отравленной стрелой женщина пронзена непонятно откуда взявшимся убеждением, что ее переназначение в совершении долга, являющегося одновременно супружеским и материнским.

Несмотря на обилие психопатических эпизодов, нельзя сказать, что Жулавски ими упивается. В отличие от земляка Полански и его «Отвращения», пан Анджей предпочитает иметь дело не со следствием, а с причиной. Бесовство в картине носит подчеркнуто оправданный характер, приобретая форму защитной реакции. Сама природа заложила в женщин агрессию, с которой те способны оборонять сокровенное, и потому игра Изабель Аджани вызывает ассоциацию с хищной птицей, чье гнездо явились разорять. Не принципиально, сколь правдивы эти опасения, важно, что по-своему они естественны, как и желание человека обрести Господнее покровительство. Другое дело, что достичь этого невозможно, если считать Бога болезнью, а Жулавски так и делает. Реплики Сэма Нила нередко отдают декларативностью, что выдает в его герое голодного зверя, слишком долго блуждавшего в одиночестве. Ревнивый характер, очевидное стремление найти любому событию рациональное объяснение безжалостно пресекается режиссером, как фарисейство. Не осчастливив яростных страдальцев пророком, Жулавски предлагает им самим побыть в этом качестве. Возможность их несогласия, видимо, держалась поляком в голове изначально, для чего ему и потребовалась тема двойничества. Люди не обладают божественными силами, но у них всегда остаются воля и ненависть. Как выясняется, этого может оказаться достаточно, чтобы отрешиться от прошлого и попытаться приблизить будущее.

Эпатаж не может существовать оторванным от надежной основы, вот и «Одержимая» только маскируется под гротескный фильм ужасов. Мистическая кинопритча с налетом показного дурновкусия не перестает повергать в трепет открытостью своего стиля, и вслед за Достоевским Жулавски извлек на свет божий собственных бесов. И страшны они не яростными пробежками по французским улицам с ножами наперевес, а постоянным мельтешением в мыслях людей, отчаявшихся от собственного безверия. Языком метафор польский классик говорит о неизбежности расплаты за все нажитые прегрешения. Выбравшийся из женского чрева осьминогоподобный монстр — метафизическое вырождение всех мыслимых пороков, гиперболизированное олицетворение победившего мрака, который присутствует в человеческой душе и терпеливо ждет своего часа. Такое явление сродни неизлечимому заболеванию, но это не значит, что оно уже победило своего носителя. Жулавски не приемлет предсказуемость, с долей черного юмора он открытым текстом предвещает амбивалентность исхода, заставляя людей быть хозяевами положения и сбросить рабские оковы. Это разумный выбор, ведь вера по-прежнему эффективное средство в умелых руках. Всего-то и нужно, что найти того, кто сможет правильно ее применить.

Тяжело вообразить как Жулавски вытаскивал всю эту страсть и энергетику из своих актёров и операторов, но то, что происходит в фильме, приковывает зрителя к экрану с первой минуты и до последней. Добавить к этому грамотный монтаж всех кадров, ни один из которых, абсолютно не даёт заскучать ни на секунду. Никакой затянутости, абсолютно динамичная картина, наблюдать за которой тяжело и приятно.

Начало фильма для зрителя, не знакомого с творчеством Жулавски, будет истинно обманчивым. Марк (Сэм Нил), возвращается после командировки, узнает что его жена Анна (Изабель Аджани) изменяла ему с неким Хейнрихом (Хайнц Беннент). Вот и готов стандартный любовный треугольник, всё легко и просто, но в центре этого треугольника будет стоять режиссер Анджей Жулавски, заполняя треугольник своей «одержимостью».

Одержимость, которая бесит, восхищает, смущает. В этом вся Изабель Аджани. Тяжело вспомнить примеры актёрской истерии в кинематографе, столь же правдивой и искренней, как у Анны, которая продолжается чуть-ли не весь фильм. Одержимость Марка меняется от неуверенности рогоносца до чётко спланированных действий влюблённого безумца. А второстепенный персонаж Хейнрих, уверенный в своем просветлении, просто с ума сходит, когда оказывается, что мир наш — сущий ад. Он бежит, и на мгновенье, кажется, что тот потерял зрение. И заниматься поисками Бога, в мире, населённом бесами — занятие действительно одержимое.

Могут ли мужчина и женщина дать друг другу то, чего оба жаждут? Почему между ними возникает недопонимание? Все из-за одержимости? Анна была одержима тем, что не могла насытиться. Даже созданный монстр всё никак не мог её удовлетворить, и все что она могла — это жалко и неудовлетворенно стонать «Почти, почти». Двойственность чувств Анны и Марка, возможно на подсознательном уровне, заставили их породить своих зелёноглазых двойников и видеть в них идеальных партнёров. Но, в конечном итоге, Марк побежит к той, которую любит, а Анна, придёт, будто, похвастать своим идеальным «созданием». Сюжетная составляющая фильма наполнена целой кучей мелочей, из-за чего фильм часто обвиняют в претенциозности. Но факт остаётся фактом, в этом кино весь Жулавски. Если отнестись к сюжету как к чему-то условному, наслаждаться актёрской игрой и много думать о том, что произошло, картина обязательно впечатлит даже самых скептичных скептиков.

Но можно пойти и другим путём. По всему фильму разбросаны разные сюжетные «вставки» (розовые носки одного из коллег Марка, люди, следящие за Марком, мать Хейринха, которая ищет душу сына). Можно вцепиться в сюжет, отталкиваться только от него, продвигать свою версию трактовки фильма и смело её отстаивать! Каждому символу, каждой метафоре — присвоить своё значение! Тогда и фильм откроется совсем с другой стороны. И смысл он начнёт нести абсолютно другой. Здесь уже перестанет быть важной «мужское-женское» недопонимание. Останется лишь одержимость. Ведь каждый из нас чем-то одержим. Нужна лишь смелость это узреть.

Марку хватило на это смелости. Анне тоже. Но к чему это их привело?

Марк возвращается из командировки в дом, где его не ждут. Он готов бросить загадочную работу, очень похожую на деятельность тайного агента, чтобы сохранить семью, но всё летит к чёрту. Его жена, Анна, очень странно ведёт себя, по всем признакам она находится на грани помешательства, но муж ищет более тривиальные причины такого поведения и преуспевает в этом начинании. Появляется новое действующее лицо — Генрих. Выясняется, что этот полусумасшедший наркоман уже достаточно давно разделяет владение телом и разумом женщины с Марком. Однако, эта история не так проста, как может показаться в первые минуты. Интрижка на стороне — мелочи, проза жизни, которыми Анна прикрывает связь с хтоническим существом.

Эпатажный, экзальтированный и бесконечно избыточный фильм! Кажется, будто бы он посвящён женщине, живущей в состоянии глубочайшего психоза. Анну гениально играет Изабель Аджани, уже только поэтому «Одержимая» достойна включения в золотой фонд мирового кинематографа. Однако, «женщина под влиянием» — лишь одна из граней сложной геометрической фигуры. Другой важный элемент головоломки — кривое зеркало, отражающее мир в карикатурном виде. И если первые признаки искажения реальности могут даже рассмешить, то нарастающее безумие новых сцен проще всего сопоставить с передозировкой психотропными веществами. Третья составляющая работы Анджея Жулавски — исследование природы божественного. «Для меня бог — это болезнь», — утверждает Марк. Вопрос веры, что не очень характерно для хорроров, приобретает в контексте поступков героев особое значение. С другой стороны, «Possession» сложно назвать типичным фильмом ужасов, это скорее игра в жанр, чем реальное следование канонам массового развлекательного кино. Сложный психологизм разумно считать отсылкой к семейным драмам Бергмана, при этом во многих сценах без труда можно обозначить все признаки литературного постмодернизма — в фильме хватает как едва уловимой иронии, так и чёрного юмора, затронута шпионская тематика и мистическая загадочность, а жанры лихо сменяют друг друга. Холодные, флегматичные и слишком рациональные люди наверняка испытывают при просмотре «Одержимой» чувство неловкости, поспевать за ритмом фильма поможет особая нервная организация.

Есть в этом экспрессивном месиве что-то одновременно жуткое, трагичное и смешное. Сложно описывать подобные вещи, но чтобы текст заиграл красками, присущими кинематографической реальности Жулавского, опишем две короткие сцены, не вдаваясь при этом в сюжетные подробности. Семейная ссора перерастает в драку: крики, слёзы, кровь, безумие и тотальная безысходность. Пара выбегает на улицу, провоцируя аварию, после чего женщина просто уходит, неестественно заломив за спину руки, а мужчина бежит на встречу к детям, чтобы пнуть мяч. Через считанные секунды он встретится с лучшей подругой жены, индивидуальность которой ограничивается необузданным сексуальным влечением к Марку и гипсом на ноге. Оцените другой эпизод. Марк приходит к любовнику жены, тот встречает его как друга, что несколько неожиданно. Генрих не только с готовностью вступает в диалог со своим соперником, но и усиливает эффект нереальности происходящего за счёт очень странной манеры двигаться. Он пританцовывает вокруг Марка, навязчиво его трогает — то пытается приобнять, то театрально хватает за руки. Беседа превращается в фарс и доходит до точки кипения — демонстрации Генрихом вызывающе идиотской техники владения приёмами айкидо.

«Possession» — случайное дитя, зачатое во время оргического празднества, которому передался дух древнего хаоса. Это чистое искусство, необузданное и непознаваемое. В тщетной надежде ухватиться за реальность, часть зрителей обязательно будут цепляться пальцами за воздух. Не стоит допускать этой ошибки. Опыт смотрения лучшего фильма Анджея Жулавски непременно должен быть сопряжён с полным растворением сознания в тумане мелькающих образов. Только так можно приобщиться к кинематографическим мистическим таинствам.

«Какая-то достоевщина, доведённая до предела»- это единственная мысль, которая сидит в голове во время просмотра всего фильма. И правда, если бы Настасья Филипповна, из «Идиота», не погибла в финале от руки Рогожина, то, вероятнее всего, рано или поздно она бы тоже доигралась до этих странных маний героини Изабель Аджани (она убивала мужчин, делая из них что- то типа идеального любовника, скрюченного, кровавого осьминогоподобного пугала).

И хоть актёры играют невероятно правдоподбно, но нельзя избавиться от ощущения некоторой излишности в самой поведанной истории. А в финале клубок этих истерических взаимоотношений закручивается настолько туго, что зрителю вообще становится непонятно, что же хотел сказать автор. То ли что- то о пришествии некоего Люцифера, то ли о какой- то идеальной, жертвенной любви, то ли (вероятнее всего) о том, что все женщины одержимы каким- то ведомым только им внутренним бесом…

Кстати, насчёт одержимости! Ей здесь страдают не только герои, но и создатели. Мне показалось, что даже кинокамера не останавливается почти ни на мгновение, находясь в вечном состоянии как будто «ложного движения» (она двигается даже тогда, когда, казалось бы, можно уже и остановится, снимая крупный план!). Сценарий, как я уже сказал, буквально скачет галопом! И в этом главная ошибка Жулавского, ибо вместо медленного, мистического и вдумчиво психологического хоррора получается какая- то экшн беготня с элементами сатанизма, скромная по бюджету версия Кэмероновских «Чужих». В общем, тот же «Антихрист» Ларса Фон Триера гораздо умнее и безжалостнее, хотя и менее обласкан мировой критикой. Вот где настоящее исследование женского сатанизма!

7,5 из 10

Когда я собиралась посмотреть этот фильм (после песни Plague от Crystal Castles, думаю, все поймут), я думала что это фильм ужасов. Это меня трейлер так обманул. На заметку: трейлер намного страшнее самой картины. Хотя, смотря что считать за настоящий ужас. Страх вообще вещь эфемерная и необъяснимая, по крайне мере, у меня.

Вторую обманку фильм мне подготовил уже после просмотра, когда я, уверенная в своей правоте, узнала, что Анджей Жулавски снял «Одержимость» про свой развод с Мангложетой Браунек. Я-то была уверена, что этот фильм про развод его собственных родителей! Нет, у меня нет никакого тайного знания про его родителей; я понятия не имею, были они разведены или нет. Но эта уверенность зрела во мне по одной причине.

А именно,из-за формы подачи.

Происходящее на экране показано и словно рассказано глазами ребенка, напуганного и мало понимающего. Маленький Боб, терпеливо сидящий один дома в течение недели и есть дезориентированный и покинутый Анджей в детстве. Так я, по крайней мере, думала. Почему-то тот герой, который символизирует самого режиссера всегда виден с первого раза — это второстепенный наблюдатель, печальный и замкнутый. Или ребенок. Хотя одно другое здесь не исключает.

Этот взрослый мир, мир родителей, такой странный и сложный, рушится. А почему? Потому что мама околдована Монстром. А как иначе? Сама бы она меня и папу не оставила, это все Оно! Но, с другой стороны, откуда оно взялось? Мама создала его. Потому что она плохая, она нас бросила!

А папа такой хороший, добрый, всепрощающий, сделает все, что мама захочет. Но его так долго не было… Он работает в каком-то секретном месте, где спрашивают, носят ли люди розовые носки!

Эти путанные детские представления скачут с одного на другое: то мама, то бишь Анна, впадает в безумие (а все скандалы воспринимаются в детстве как крушение мира); то она полна добра и милосердия и целует папе руки со слезами на глазах. Сцены из жизни, увиденные ребенком настолько отрывочны, что он не может в них разобраться и заменяет жуткими фантазиями.

И на этом сложности не заканчиваются. Все эти взрослые рассуждают о Боге. А кто это, Бог? Тот, который для папы — болезнь? Тот, который живет в маме и следует за ней, как она сказала? Тот, которого она сделала сама? Или это то, что было в глазах того пса, который умер на крыльце папиного дома, когда он был мальчиком? Ведь и папа был мальчиком…

Вот и Жулавски был, и перенес свои детские впечатления во взрослый фильм.

«Одержимость» не нуждается в трактовке и интерпретации — она вся пред вами, нагая и решительная. Одержимость женой, одержимость Богом и одержимость «Богом» в замкнутом городе, окруженном Берлинской стеной. Там, где Сестра Вера и Сестра Случайность сами о себе не позаботятся. Там, где собаки на крыльце умирают отнюдь не от старости. Там, где любишь за то, что за тебя говорят «я».

P.S. Ах да, «Одержимость» преподнесла мне и третий мрачный «сюрприз». Через три дня после того, как я ее посмотрела, Анджей Жуласвки скончался.

Где грань между любовью и одержимостью? Что понуждает человека заглядывать в бездну отчаяния? Какова природа безумия? А природа бога? Подобные темы и мысли поднимает Анджей Жулавски в своем фильме.

Понятно что это не все проблемы высказанные в фильме и не факт, что мои толкования правильны. В этом суть арт-хауса, и в частности, этого фильма.

Нам повествуют о проблеме в семье. Казалось бы семейная драма. Да, но лишь отчасти. Кино с первых кадров источает холод и какую то отрешенность: практически пустой город, серая гамма цветов и тишина. Тишина которая не успокаивает или расслабляет, нет. Тишина которая натягивает твои нервы, долго и выжидающе.

«Семейная драма», которая совершенно переиначивает все. Жестокая история разрушения семьи, перерастает в психологический декаданс, а завершает историю развившуюся до кровавой вакханалии, библейская аллюзия с лейтмотивом доппельгангера, выворачивающая все наизнанку.

Всевозможные жанры, приемы, заигрывания и подтексты-обвивают разум все сильнее, затягивая своеобразную ловушку и оставляя тебя наедине со своими мыслями (естественно, после кататонического припадка). Куча ассоциации с «Отвращением» Полански и Кроненбергом, сцены ставшие знаменитыми (перформанс в метро) и получившими несколько оммажей-просто нет слов.

Насчет актеров: именно за это я люблю арт-хаус-актеры отдают всех себя, они терпят все ради искусства (неприличного, отвратительного зачастую, но искусства) они готовы эмоционально и духовно истязать себя настолько, что ты не видишь человека ты видишь «одержимого». Изабель Аджани и Сэм Нил- два человека, одна семья и множество крови, крика, истерик, физических и моральных надломов. Персонажи тянувшиеся за Господом и встретившие его, но одержимые настолько, что не признавшие в нем Дьявола.

Это кино шедевр. Шедевр не для всех. Но я влюбился в этот фильм. Кино которое вызвало у меня весь спектр эмоций:от напряжения и тоски, до отвращения и ужаса. Это классика арт-хауса, непризнанная большинством. Культовая вещь. Просто великолепно.

История одержимости, приобретающая к финалу размах библейского эпоса.

Даже не знаешь, что и написать о таком сложном, неоднозначном фильме, который больше задает вопросы, нежели дает ответы. Уж точно знаю одно, что во второй раз смотреть я его не буду. От первого сдавило в висках, и участилось сердцебиение. А потом я долго отходила.

Т. н мистика, сама одержимость, и чудища были восприняты мною как некая аллегория. Олицетворение того, что происходит с обезумевшей женщиной-истеричкой, когда она впадает в дикие крайности из-за неудовлетворенности, и порождает тем самым чудовищные последствия. Не думала, что настолько страшно может выглядеть разрушенный брак, в котором нет любви, но живет и процветает одержимость и безумие. Изабель Аджани блестяще сыграла роль психически-неуравновешенной нимфоманки. Ведь если исследовать психологию некоторых нимфоманок,(плюс истеричек) то, они реально выглядят так. Низкая самооценка в совокупности с болезнью толкает их на то, что они готовы даже лечь под чудище.

Я знаю, что многих раздражает некоторая театральность в исполнении Изабель Аджани. А меня раздражает не это. Театральность тут как раз таки необходима, ибо персонаж у Аджани-классическая психопатка. Экзальтированная до безобразия.

А вообще, это конечно ужас в чистом виде. Надо быть очень смелой, чтобы, будучи по природе своей эмоциональной, чувствительной, взяться за такую роль. Я смотрела на игру Изабель, и под конец мне просто стало плохо. Особенно неприятно от сцены в метро. Было желание ее перекрутить. А когда я ее показываю друзьям, они очень часто просят выключить, не досмотрев до середины.

Думаю, многим она запомнилась как самая шокирующая. По мне это и был высший пилотаж актерской игры. Сыграть подобное безумие так естественно, не боясь выглядеть абсолютно отвратительной, устрашающей, при этом являясь одной из самых красивых женщин на земле-это смелый шаг.

Это очень мрачный, не адекватный, странный, и шокирующий фильм, который я бы не советовала смотреть для слабонервных. Это просто вынос мозга, да и всей съемочной группе можно сказать только «Браво!». Последний раз (имеется в виду до просмотра «Одержимой»), я была настолько шокирована жесткой подростковой драмой «Признания».

Но, у «Одержимой» эффект даже похлеще. Это совершенно не классический ужастик. Фильм начинается как бытовая мелодрама о муже и жене, у которых стандартные семейно-бытовые и брачные проблемы. Позже все обретает настолько устрашающий оттенок психоза, что становится страшно. Но, этот страх совершенно отличается от того страха, который ты испытываешь например при просмотре стандартного фильма ужасов. Напугался, глаза закрыл в особо неприятных моментах, и через полчаса забыл. Нет, такого рода фильмы проникают в тебя, насилуют твою психику, и наполняют очень противоречивыми, абсолютно сложными чувствами.

Реакция тяжелая после просмотра. Выносить какие-то вердикты, и рассуждать на тему, что нам хотел раскрыть и до нас донести режиссер, отнюдь нелегко.

Определенно, Жулавски дает нам образы, показывает события, иррациональные ситуации, и пытается тем самым натолкнуть на философские размышления об отношениях. Об одержимости. Ведь это понятие знакомо многим. У каждого своя обсессия, своя зависимость. Только вот что получается, когда допускаешь ее прогрессирования. Не держишь себя в руках, а даешь ей возможность поглотить тебя, целиком и полностью. Сожрать в тебе все человеческое. Страдания, страхи, ужас, истерия, срывы и безумие показаны отлично. Кто-то может сказать, что утрировано. А по мне, самая что ни на есть одержимость.

Изабель Аджани просто потрясна.

«Одержимая» — первый фильм, который я посмотрела у Анджея Жулавски. Не знаю, сколько времени потребуется для того, чтобы познакомиться с его другими работами, если эта кинолента произвела на меня такое шокирующее впечатление.

Сюжет фильма вполне банален и отдает жизненным реализмом: Марк (Сэм Нил) возвращается домой после долго отсутствия, а его жена Анна (Изабель Аджани) не желает его ни в каком виде. Она не хочет выполнять свой супружеский долг, лишь только материнский инстинкт остался в ней, и то, надолго ли. Конечно, Марк не может понять, что происходит с его возлюбленной. Мужчина потихоньку начинает сходить с ума от ревности, безразличия жены и ее таинственных исчезновений. В голове мужчины зарождаются разного рода мысли, да и прогрессирующее отчуждение его супруги с перепадами настроения, истериками превращает его жизнь в одну сплошную муку.

Удивительно то, что мрачное и неспешное повествование фильма мгновенно затягивает, с первой минуты ты становишься заложником этой странной, необычной и непонятной истории. Хочется узнать все вместе с мужем Анны, понять, что произошло, пока он уезжал из города по работе. Анджей Жулавски будет подкидывать новых персонажей, вводить зрителя в ступор, вызывать недоумение и негодование.

В этой кинокартине, на мой взгляд, режиссер использует классическую тему двойничества при помощи добра и зла, светлых и темных сил. Например, мы видим двойник-отражение Анны в другой героине, которая любит детей, ей не нужны плотские утехи, да и одежду она носит подобно ангелу светлого цвета. Анна же, напротив, надевает все темное. Две героини — две стороны одной медали, каждая выбирает свой путь. Двойника или отражение другого Марка зритель увидит тоже. От этой сцены становится как-то не по себе. Сэм Нил блестяще сыграл Марка. Лично для меня, этот фильм — открытие таланта Сэма Нила.

Если говорить об актрисе Изабель Аджани, то тут точно не хватит слов, чувств и эмоций, чтобы передать все то, что она вытворяет на экране. Ее игра завораживает: поверишь в умирание души и бесовщину. Сцены с ее истериками, вакханалиями, с кровавыми распрями, безумием и одержимостью вызывают шок, отвращение, удивление. Это что-то новое, что-то неизведанное для здоровой психики, но имеющее место быть, раз так приковывает взгляд и концентрирует внимание на каждом слове, взгляде, жесте. Одержимость вполне удалась, даже слишком. Никаких пререканий, никаких вопросов. Сумасшествие, безумие, страсть и вожделение, живущие внутри Анны, превосходно отразились в отрешенном взгляде актрисы, снятом не один раз крупным планом.

Я не берусь искать в фильме темы бога и его антипода, идею вселения темных сил в души людей, все это очень сложно для понимания. Скорее всего, режиссер хотел передать много сверхумных мыслей с философским и религиозным подтекстом, но не всем дано расшифровать их кодировку.

О жанре. Для меня «Одержимая» все-таки пример классического психоделического триллера, но ни в коем случае не ужастика, хотя в фильме есть сцены, которые могут понравиться любителям такого жанра. Темная сторона этой кинокартины жестко давит, часто становится не по себе, возникает желание нажать на паузу, но потом все равно продолжить просмотр.

Есть какая-то магия в этом фильме: в изображении безумия в людях, их жестах, речах и глазах. Чего только стоит образ Генриха. Для меня он — темная лошадка этой киноленты.

Отдельно хочется выделить операторскую работу: лица, туннели, улочки, коридоры наводят ужас и страх. В каждом кадре царит безмолвное безумие, одержимое мраком и тайной.

Художественный метод Анджея Жулавски очень часто напоминает молодого Романа Полански, по крайней мере, мне не раз вспомнились «Ребенок Розмари» и «Жилец».

Кто-то назовет это кино полным бредом, кто-то — шедевром. Я не в восторге от фильма, но он произвел на меня очень сильное впечатление. Наверное, здесь неуместно будет говорить «нравится» и «не нравится». Оценка будет самой высокой. Иногда очень сложно понять гениев, а Анджей Жулавски точно к таковым относится.

10 из 10

Смотришь фильмы и большинство из них — хвалёная дрянь. Главное, что большинство из них или собирают кассу в прокате, или считаются легендарными в мире кино. Первые ценители — это, как правило те, кто идёт на кино и не особенно задумываются о том, на что идти. Вторые — ценители всякого старья и хлама, оторванные от реальности всякими химерами ботаники (ай, не люблю это слово). Так вот посмотрел кучу таких фильмов и совершенно случайно видишь то, что цепляет по-настоящему. Видишь и почти чувствуешь, осязаешь… каждая сцена западает в сознание. Это пример фильма, когда стоит сказать — вот оно! Вот, то, что мне нравится. Актуально (всегда подобные темы будут такими), изящно, умно.

Возвратившись, домой из командировки, главный герой Марк обнаружил, что за время отсутствия стал для жены Анны чужим человеком. Скандалы и тотальное непонимание со стороны жены, заставляет узнать правду. Выясняется, что речь идет о чем-то большем, чем простая любовная интрига. С каждым днем супруги все глубже погружаются в пучину безумия, перерастающего в нечто экзистенциальное и зловещее.

Порой от старых фильмов совсем не ожидаешь того, что в итоге получаешь. Это тот замечательный пример, когда во время просмотра, уже не думаешь о том, когда был снято кино. Погружаешься в суть показанного, и просто живёшь тем, что есть на экране.

Что это? Смотрится, как психологический триллер, но во многом и есть именно такой, потому, как много из показанного нам никак не коррелирует с тем, как ведут себя герои фильма. То, что видят герои — должно сводить их с ума, они должны боятся, но они быстро отходят от ужаса того, что видят и продолжают, руководствуясь инстинктами и эмоция ми, идти к цели — а цель любовь девушки. Она, как одержимая, ведёт себя несдержанно, неконтролируемо себя, совершает действия, которые сложно объяснить логически. Тут сразу включается память, где были подобные действия, и где всё объяснялось одним — истерия, эмоции, которые стараются вывести из равновесия и победить тебя, как личность. Понятное дело, что ни один уважающий себя мужчина не будет находиться с той, которая выносит мозг по каждому поводу с утра до вечера. Поэтому главная тема фильма видна из жизни, только с гиперболой. То, что происходит, что происходит паранормальное, мистическое — всего лишь аллегория, потому как герои хоть и удивляются чему-то, но совсем не сходят с ума и не талдычат о чём-то сверхъестественном. Они во власти эмоций, а значит, подвержены пороку! Почему в середине фильма часто упоминается имя Бога? Потому что он символизирует терпение, мудрость и понимание, а ни одного, ни другого, ни третьего в фильме нет. В фильме только одни эмоциональные сцены и сцены ужаса.

Сцена в тёмном коридоре ночью очень похожа на то, что можно увидеть на видеохостингах, только в главных ролях священники, которые занимаются тем, что пытаются излечить сумасшедших кадилом, святой водой и словами. У меня есть подруга, которая поддаётся внушению, но совсем не дура, увидела такой обряд и уверовала… Получается так, что адептам веры на руку, если даже такую фикцию выдавать за чистую монету, потому что сторонников становится больше. А кто делает такие обряды, может, сам верит в то, что делает. Последнее хотя бы из того, что официального разрешения церковью нет на подобные действия. Это считается анахронизмом и язычеством, а возомнить себя Христом… это чрезмерно.

Фильм удивительно, хороший, потому что сочетает в себе загадку, несколько жанров и без их конфликта.

Обнажённость чувств, эстетика, главная героиня — больная истеричка. Во многом Изабель Аджани — идеальный вариант для жертвы потаённых сил и искушение в отношению к ней героев мужского пола, вполне понятно. Подумайте только, какова бы она была с тем количеством косметики, которое сейчас используют в фильмах? Наряд ярче и всё… Красота неописуемая… Потрясающая красота. Может быть, конечно, для кого-то преувеличиваю, но у каждого своё мерило женской красоты.

А концовка заслуживает вообще отдельной трактовки, да и оценки, в целом. После неё вспоминаются, философские притчи, постмодерн, хороший арт-хаус и подобные постановки в театре.

Сам постановщик говорил- об отсутствии Бога в мире, «одержимом бесами» в том значении, которое имел в виду Фёдор Достоевский — любимый писатель Анджея Жулавского. Без Бога нет добра и понимания, есть скотство и язычество.

Потрясающе красивая актриса в главной роли Изабель Аджани. Во время просмотра думал, как здорово она справилась со своей ролью, будто смотрела сцены экзорцизма в жизни. Потом увидел, что она ещё за роль была отмечена наградами. Порадовало, что её колоссальный актёрский кульбит не остался без наград. И немного удивляющий меня, ка зрителя Сэм Нил. Молодой и такой эмоциональный. Ещё бы парочка подобных ролей и он стал бы звездой N1 экрана.

Жанр — ужасы, драма. Больше, безусловно, драма. Как и в «Братьях Карамазовых» чёрт являющийся герою — лишь плод больного рассудка, сомнений и страха. Так фильм справляется с обоими жанрами на «УРА» и сказать, что это просто филигрнно разыгранная история — значит, ничего не сказать.

Безусловно, всё представленное игра, как и всё в искусстве, но КАК это сделано — другое. Шедевр? Для меня однозначно.

Мистическая драма, притча.

Рассуждая о таком кинематографе, каждый будет видит что-то свое, наполняя фильм смыслом субъективно увиденным.

Для меня этот фильм в первую очередь притча. После просмотра я сомневался, не надумываю ли я… Однако все мои подозрения распались, когда я увидел комментарий режиссера: «Моя картина — о Боге. Вернее — об отсутствии Бога в мире, «одержимом бесами» в том значении, которое имел в виду Фёдор Достоевский.»

Вот так то. Перед нами «Адам и Ева», которые породили «нового», а точнее, сверх-человека. Такое создание невозможно без хаоса, распада, уничтожения, в первую очередь души человека. Потрясающая метафора конца света в последних кадрах. Если вспомнить, то в «Апокалипсисе» написано, что конец света будет после 7-ми знамений, и седьмое — это рождение ребенка без души, не такой ли ребенок рождается в фильме?

Когда мы видим эти мертвые глаза двойника главной героини, все мигает и раздаются вне-кадровые звуки чуть ли не из военного фильма, становится все на свои места.

Однако я повторюсь, такое кино каждый может наполнить своим смыслом.

Я не буду спорить, если это кино (как на кинопоиске) будут сравнивать с «Отвращением» (1965) Романа Поланского или с «Антихристом» (2009) Ларса фон Триера (что на мой взгляд больше похоже на правду), и приписывать, скажем, экзистенциальный смысл непонимания мужского пола женского… и прочее, и прочее.

8 из 10

Анджей Жулавски предложил Изабель Аджани двойную роль в 1978 году, но тогда у нее не хватило духу согласиться. Только через два года, после рождения первого сына, у нее хватило духу согласиться сняться в этом, мягко говоря, необычном фильме…

Love isn`t something you can just switch from channel to channel

Марк возвращается из длительной командировки в Западный Берлин, но с первых минут становится ясно, что его брак с Анной трещит по швам. Анна отрицает наличие любовников, но Марк узнает о ее лжи и, закатив скандал в кафе, уходит из семьи. Не выдержав трехнедельной разлуки с женой, Марк возвращается домой, обнаружив фактически брошенного сына Боба и у него с Анной происходит потасовка с рукоприкладством. Сходя с ума от ревности и любви к Анне, Марк нанимает частного детектива для шпионажа за женой…

«Одержимая» начинается как очень экспрессивная семейная драма со всеми стандартными элементами. Муж, редко бывающий дома, сексуально неудовлетворенная жена, любовный треугольник, находящийся посередине семейной свары сын, переживающий все это глубоко в себе. Однако, после первых восьми минут картины, автор начинает постоянно нагнетать напряжение и усугублять атмосферу безумия. Главные герои начинают избивать друг друга, заниматься самоистязанием, но Марк отчаянно цепляется за остатки брака и готов пойти на что угодно, чтобы вернуть любовь жены. Каждому здравомыслящему человеку понятно, что Марку и Анне необходимо разойтись, но с каждой минутой фильм затягивает все больше и больше. Через некоторое время, режиссер делает жанровый разворот на 360 градусов.

What I miscarried there was sister Faith, and what was left is sister Chance. So I had to take care of my faith to protect it

Примерно с середины фильма экспрессивная семейная драма заканчивается и начинается то, что трудно вложить в рамки определенного жанра, условно можно назвать это философски-психологическим фильм ужасов и притчей.

Частный детектив, а позже и Марк, узнает, что в предполагаемом «любовном гнездышке» Анны на самом деле находится неведомое существо, которое питается трупами и с каждым днем все больше и больше приобретающее человеческие черты. Анна рассказывает Марку безумную историю его «родов»…

Во второй половине фильма Анджей Жулавски вводит в картину лейтмотив отсутствия веры и замены ее суррогатом, столь известную русскому зрителю по романам Достоевского. Все члены любовного треугольника по-своему пытаются заменить Бога: Марк безумной любовью к Анне, Хайнрих дзен-буддизмом и наркотиками, а Анна идет дальше всех и создает себе своего собственного Бога. Действия Анны можно охарактеризовать следующей цитатой из «Бесов» Достоевского: «Бог есть боль страха смерти. Кто победит боль и страх, тот сам станет бог. Тогда новая жизнь, тогда новый человек, всё новое…»

Важную роль в фильме играет мотив двойничества, начиная с выбора места действия в Западном Берлине и частым мельканием в кадре Берлинской стены, за которой расположился город-двойник Восточный Берлин. Также еще в первой половине фильма Марк встречает школьную учительницу Боба Хелен — копию Анны, но полный антипод во всем остальном, — добрую, заботливую и испытывающую искренние материнские чувства к ребенку. Мотив двойничества используется в фильме в соответствии с классическими литературными канонами — теза и антитеза, светлая и темная сторона.

The further you get away from yourself, the more challenging it is. Not to be in your comfort zone is great fun

Данный фильм не получился бы без потрясающей игры актеров и первоначально придется написать, уже четвертый по счету, панегирик Изабель Аджани.

В данном фильме Изабель Аджани выдала потрясающую актерскую игру, намного превосходящую ее предыдущий «пик» в «Истории Адели Г.». Ее истерики, сопровождаемые безумной улыбкой, бешеные глаза, крики, и нигде нельзя заметить ни грамма фальши. В «Одержимой» Аджани раздвинула границы человеческой возможности в актерской игре и ее язык телодвижений и мимика передают все нюансы психического состояния героини. А сцена в подземном переходе находится за гранью всех понятий и методик актерской игры, ее смотришь со смесью восхищения и отвращения. Смотря этот фильм, не верится, что Изабель Аджани никогда не изучала актерского мастерства, а постигала его буквально «на ходу», но после этого начинаешь еще более восхищаться ее актерским гением.

До этого фильма, я воспринимал Сэма Нила, как неплохого, но ничем не выдающегося актера. Однако, в этом фильме он также показал потрясающую актерскую игру и был достойным партнером Изабель Аджани. Он наполнил даже самые простые сцены, вроде качания в кресле-качалке, жутким налетом безумия. «Актерским Рубиконом» для Сэма Нила стала сцена, еще в начале фильма, когда он три недели прожил в отеле, теряя голову от разлуки с домом. Хайнц Беннент также отлично сыграл, но его роль второстепенная.

Созданию безумной атмосферы также поспособствовала операторская работа Брюно Нюйтенна. Его камера, постоянно следующая за героями и разворачивающаяся на 180 градусов, или даже на 360 градусов, прекрасно отражает внутреннее состояние героев. Рваный монтаж, еще не вошедший тогда в моду и, соответственно, не используемый где попало, также вносит свой вклад в создание напряжения.

Подводя итог, хочется сказать, что Анджей Жулавски создал фильм, который одновременно завораживает и вызывает отвращение. «Одержимую» очень трудно смотреть, но если вы выдержите до конца, то этот фильм никогда не сотрется из вашей памяти.

Пару лет назад, в зрительском отзыве на совсем иной фильм Анджея Жулавского, отметил я для себя одно весьма справедливое суждение, звучавшее примерно так: «польские режиссеры, уехавшие во Францию, что называется, дорвались до всяческих кинематографических сладостей». Все так и есть, вот только конкретно к творчеству Жулавского сей тезис применить в полной мере не получается, ведь и в социалистической Польше режиссер умудрялся снимать совершенно экспрессионистские и безумные киноленты, выделявшиеся откровенной смелостью на фоне работ его коллег из числа соотечественников. Единственное по-настоящему выгодное отличие западной Европы от восточной крылось в отсутствии обструкции со стороны государства по отношению к съемочному процессу. Но несмотря на чрезмерную активность горемычных министров, возмущенных рядами насаженных на кол лунатиков, запретить Жулавскому быть самим собой никому так и не удалось.

«Одержимая» в каком-то смысле является идейным и художественным продолжением ленты «Дьявол», только место действия переносится из абстрактного чистилища делимой Польши в не менее абстрактный ад современной режиссеру Франции. Да еще к антигерою добавляется полновесный женский образ, который, вопреки ошибочному мнению, вовсе не заполняет собой пространство фильма, но дополняет его, уравновешивая рефлексивное мужское безумие истерическим женским. Социальная драма довольно скоро становится социальным триллером, а тот, в свою очередь, уже триллером мистическим — постепенное жанровое приращение открывает перед Жулавским все большие возможности для неоднозначных трактовок и символистских изысканий. С первых кадров пройдет всего несколько минут, прежде чем на лбу героини Изабель Аджани выступит испарина, а её взгляд начнет неистово блуждать по стенам — Жулавский четко дает понять, что после долгой разлуки встретились вполне обычные супруги, а все последующие события можно интерпретировать как одну большую галлюцинацию. Вот только чью — его или её?

Оба образа представлены как две крайности — мнительный ревнивец и нерешительная истеричка. И тогда как подозрения все очевиднее снедают мужа, вожделение постепенно убивает материнский инстинкт его супруги. Тут хитрый поляк вновь подкидывает загадку, вводя в повествование зеленоглазую воспитательницу, как две капли воды похожую на главную героиню. Что если все происходящее лишь плод больной фантазии свихнувшегося человека, а появления двойника на самом деле проблески реальности? Жулавский не так прост, взаимодействия его персонажей неподвластны причинности, подчас лишены мотивации и слишком импульсивны в своей природе. Столкновение двух безумств выливаются в вопли, избиения, кровавые слюни, самобичевание, при этом где-то за кадром постоянно остается ребенок, на которого родителям уже фактически наплевать. Нерв ленты окончательно рвется в тот момент, когда в кадре впервые появляется бесформенное головоногое существо — порождение то ли больной фантазии мужчины, то ли животной похоти женщины. Велик риск, что именно лента Жулавского позднее вдохновила Триера на создание «Антихриста», вот почему автор этих строк так упрямо не называет пару главных героев по именам, ведь именно датчанин позднее понял, что в правящем хаосе можно обойтись без объявления переменных.

Обилие христианских символов и гностических трактовок выводит фильм на еще один уровень подачи материала — религиозный. В противовес атеистически настроенному главному герою ставится бывший любовник его супруги, аморальный типаж и… христианский проповедник. Жулавский то отрицает всевышнего устами своих героев, то противопоставляет его тому самому непорочно зачатому порождению женщины, а под самый финал ленты и вовсе являет зрителю ницшеанский образ сверхчеловека, вылепленного свихнувшейся героиней по образу и подобию… А впрочем, важно лишь то, что все эти образы объединяет какая-то духовная опустошенность — черные кресты, торжество макабрического над заветным, мертвый пес в мутной воде — в мире Жулавского, кажется, и правда нет бога, да там и дьявола нет, есть только его отражения в мечущихся зрачках. Тогда не существует никакой одержимости бесами, одно лишь больное сознание, а возможно даже самый настоящий делирий.

Жулавский использует в «Одержимой» свои излюбленные художественные приемы — резкие двежения, заламывания рук, непроизвольные конвульсии — совокупление с воздухом, как вспоминала потом измученная Изабель. Её роль практически полностью строится на психозе, амплитуда которого то возрастает, то убывает, не подчиняясь зримым математическим законам. Неистовый танец на грязном полу подземного перехода — усердно выделяя склизкую жижу, прекрасная без всякого преувеличения, эта женщина вызывает подлинное отвращение. Что до Сэма Нила, то он в своей роли поразительно точно повторяет образ Лешека Телешиньского из все того же «Дьявола», так что можно подвести нехитрый итог — Жулавский, словно демиург, совершенно точно выстраивал игру актеров по исключительно собственным предпочтениям, проще говоря, если кем-то они и были одержимы, так это режиссером. Даже отменная операторская работа Брюно Нюйттена лишь инструментарий — все эти метания камеры по кругу и бесконечные вихри вокруг героев всецело являются творческим почерком польского режиссера. В круговых движениях есть что-то инфернальное, круги ада очерчиваются около людей, захватывают их в замкнутое пространство комнат, откуда нет выхода, потому как каждая дверь ведет в новый круг геенны.

В концовке фильма один из довольно знаковых персонажей не то четвертую стену ломает, а не то просто задается вопросом — «Какой конец вам больше нравится?». В жанровой неопределенности и сюжетной непредсказуемости как раз и кроется основная прелесть «Одержимой» (или даже «Одержимости», такое название куда лучше характеризует происходящее на экране). Эта картина такая же аморфная, как и то самое страшилище, вывалившееся вместе с прочей слизью из влагалища главной героини. Тут и трактовок и всяких смыслов можно выуживать сколь угодно много, ограничением служит только собственная фантазия. Для кого-то этот фильм — теософская притча о подмене монотеистического бога языческим идолом, кто-то ставит во главу угла противопоставление полов, встречались даже язвительные определения вроде «дешёвая метафизика». С одержимостью Анджея Жулавского ясно лишь одно — никто из режиссеров, ни даже Триер, Линч или Поланский, не подбирался так близко к краю бездны, чтобы заглянуть в нее с улыбкой. А кто-то еще удивлялся, причем тут Totentanz!

Марк отказывается от работы на спецслужбы, чтобы проводить больше времени с семьей. Но, как зачастую бывает, принимает это решение слишком поздно. Вернувшись домой, он узнает о том, что его супруга Анна влюблена в другого, и жизнь без этого другого ей не мила, в то время как с Марком уже невыносима. Они делят имущество и ребенка, ломают мебель и остатки чувств, выкрикивают ругательства и взывают к состраданию. Типичная семейная драма типично упирается в стену непонимания. Не вернуть, не склеить, не простить. За пеленой гнева и уязвленного самолюбия Марк не замечает явного сумасшествия жены, ее отдаления не только от мужа, но и от любовника, тайны, которую она хранит от обоих. Конфликт развивается в привычной для Жулавского экзальтированной манере. Герои почти не выходят из состояния истерики, на взводе выясняют отношения. То, что у режиссера порой будет получаться нарочитым и откровенно странным, здесь на удивление органично. Мужчина и женщина доводят друг друга до исступления, до той черты, когда не действуют аргументы и появляется ощущение загнанности в угол, когда нет сил говорить и остается только заорать — до вздутых вен и брызжущей слюны. Остается только причинить боль себе, удариться головой о стену, порезать шею кухонным ножом. Только так можно остановить поток ненависти.

Комната с белым потолком лишает права на надежду, являя вид не на огни, а на Берлинскую стену. И такая же стена вырастает между мужчиной и женщиной, которые никогда не смогут друг друга понять, но всегда будут одержимы стремлением друг к другу. Неудовлетворенные потребности и неоправданные ожидания у Жулавского оборачиваются доппельгангерами героев. Но, если традиционно двойник является творением подсознания человека и олицетворяет вытесненные теневые желания, то здесь все выворачивается наизнанку. Анна создает нового Марка, этакий тентаклеобразный вибратор. Марк создает новую Анну, одомашненную Еву взамен вырвавшейся из-под контроля и дикой в своей сексуальности Лилит. И это не единственный сломанный шаблон: симптоматика, свойственная изгнанию бесов, здесь оборачивается их рождением. Интересно и то, что одна из центральных сцен, где вместе с кровью и слизью, грязью и безумием Анна исторгает из своего чрева нечто, названное верой, по сути, дублируется рождением надежды из делирийных конвульсий Марка, не столь эффектных, потому обычно обходимых вниманием. Через муки и самопожертвование, через смерть и разложение появляются новые сущности. Не люди, но что-то большее. Что-то свободное от оков и страшное в своей свободе. Рукотворные идолы взамен убитого Бога, ницшеанская бездна вместо дебрей психоанализа. Так, стартуя хроникой одного развода, фильм кульминирует религиозными дилеммами, превращаясь в поле битвы между болезненностью веры и страхом перед вседозволенностью. Бог мучит, но без него останутся только взаимоисключающие добродетели и сомнительный случай.

Черными крестами декорируются душевные метания, электромясорубкой жужжит саспенс. Мятущаяся камера преследует героев по пятам, покачиваясь в такт их шагам, то обгоняя и заглядывая в искаженные лица, то сверля их затылки, мельком выхватывая из интерьеров портреты основателей марксизма и совершая облеты вокруг своей оси. Серость безлюдного города разит Апокалипсисом, а практики дзен-буддизма не гарантируют спасения души. И утонченное эстетство, и житейский прагматизм пасуют перед ведьмовской женской сущностью, подчиняясь ей. Розовые носки кольцуют повествование, обрекая историю на вечное повторение, а человека на вечные поиски. Говорят, к старости обостряются доминирующие черты характера. Глядя на Анджея Жулавского сейчас, на злость, которую он изливает на окружающих в силу творческой фрустрации, невольно думаешь, что привлечь внимание ему хотелось всегда. «Одержимая» — кино, безусловно, эпатажное. Просто потому, что нет иного смысла вводить в сюжет эволюционирующую в антропоморфное существо склизкую биомассу, неважно, метафорой чего она является. Другое дело, что в том эпатаже нет ничего предосудительного. Важно то, как история семейного конфликта обрастает чертами хоррора, чтобы на выходе превратиться в метафизическую притчу. Триер рыдает и ползет к подоконнику, Линч сходит с ума и слетает с шоссе в никуда, Юнг пугается собственной Тени, Восточная Европа в ужасе рожает обратно монстра коммунизма, а Ницше и Достоевский тянут на себя канат человеческой души. Кроваво-красным рисует Жулавский историю одержимости — Богом, бесом, верой, любовью, и его собственному безумству поем мы славу.

Вернувшись домой после длительного отсутствия, Марк обнаруживает, что стал для жены, Анны, совсем чужим человеком. Примерная супруга признаётся, что изменяет ему, но отказывается говорить, с кем именно. Марк решает узнать правду и скоро находит тайного любовника супруги. Однако постепенно выясняется, что речь идёт о чём-то большем, чем просто о заурядной любовной интриге. С каждым днём Анна и Марк всё глубже погружаются в пучину безумия, перерастающего в непреодолимый и нарастающий кошмар…

Обосновавшись в пространстве хоррор-треша, да ещё со шпионскими аллюзиями (дело происходит в Западном Берлине, Марк время от времени многозначительно посматривает по ту сторону знаменитой стены и встречается с людьми, напоминающими агентов спецслужб), польский эмигрант Жулавский в своём втором «западном» фильме пытается отважно преодолеть жанровые ограничения. Недоверие Марка позволяет искать скрытые мотивы безумного поведения Анны. Её «связь» с другим, с одной стороны, ставит точки над I, с другой же, лишает историю рационального истолкования. По сути, у Жулавского получился совсем не ужастик об одержимости, а притча о непонимании и двойничестве.

Другое дело, что знаменитая экспрессивная камера «неистового поляка» становится здесь столь же безумной, как и бесноватая главная героиня. Дух неукротимости привносит в фильм Изабель Аджани, получившая за эту роль (вернее даже две — ещё и воспитательницы Хелен) всё, что только возможно. В образе Анны актриса почти весь фильм находится во взвинченном, болезненно экзальтированном состоянии, играя безумие не на бытовом, а на каком-то метафизическом уровне. Почти все сцены (особенно в метро), с Анной-Аджани могли бы «украсить» своеобразную кино-антологию одержимых, если бы такую кто-нибудь взялся составить.

Жулавского с непривычки можно легко упрекнуть в смысловой претенциозности и стилистических излишествах, можно остаться раздосадованным невразумительностью финала, но после этого фильма его, как режиссёра, уже невозможно будет спутать с кем-то другим. В лучших (четырех-пяти) своих фильмах — это стопроцентный автор, устремлённый к иррациональному «истолкованию» событий, и считающий главным не сюжет, а некое «энергетическое кипение», во имя которого он вытаскивает из актёров и движения камеры максимум эмоций и энергии.

Конечно же, с подобным утверждением немногие могли бы согласиться (как и с тем, что эстетика, выстроенная Жулавским в этом фильме, по-своему пронзительно-прекрасна), однако самый, пожалуй, сексуальный образ из всего многообразия, предлагаемого нам христианской цивилизацией, — это образ женщины, одержимой бесом.

Не думаю, что верующие (в меру) люди или же те, кто мировоззренчески имеет с ними много точек соприкосновения, часто задумываются над подобными вопросами. Обычная размеренная жизнь как христианина, так и человека, скажем, советского воспитания, крайне редко с подобными «явлениями» сталкивается. Почему? Этот вопрос бы заслуживал отдельного и очень подробного культурологического исследования, но я всё же позволю себе высказать довольно прямое предположение.

Христианство изгнало женщину.

Не совсем справедливо во всём будет винить именно христианскую церковь, ведь тот процесс начался, по сути, задолго до её появления. Но, тем не менее, христианство (скажем конкретнее — католицизм; пусть это будет маленькой данью уважения к Жулавскому-поляку) сыграло здесь неоспоримую роль.

Христинство не собиралось спорить с очевидностью — женщина отличается от мужчины именно тем, что, по сути своей, эмоциональна.

Но она эмоциональна во всём: в каждой минуте своей жизни, в каждом сказанном слове и в каждом своём действии. Нельзя быть «частично эмоциональной». Именно это и не устраивало ту систему, о которой я пишу в подобном тоне (под стать, кстати, и слогу Жулавского, а позднее — и фон Триера).

Эмоциональность и материнство, — такое сочетание идеально подошло под правила системы. Многие консервативные общества (да-да, и современное русское общество тоже) до сих пор вполне удовлетворено эмоцией Женщины-исключительно-матери.

А что же тогда, собственно, изгнали? Где то, что заставляет женщину быть «одержимой», разрушать всё и вся, наплевав на семью, прежние ценности да и вообще на всё, что у неё было и что ей «по праву» принадлежало? Ответ покажется банальным и даже пошлым. Из мира на долгие столетия была изгнана женская сексуальность.

Та самая, о которой консерваторы говорят, что её нет. Та, что сводится к полной пассивности и покорности. Странно, но речь вовсе не о сексе. Речь о жизненном укладе в целом. Консервативный брак, как и любой устойчивый институт, предлагает женщине действительно сильную эмоцию — эмоцию нежности. Но, увы, все остальные полностью отрицает.

А разве есть что-то ещё? Разве нужно женщине, кроме настоящей чистой и светлой нежности, что-то чувствовать?

Обратимся к фильму. Есть ли нежность в главной героине? Безусловно. Это её общение с ребёнком, её постоянное стремление вернуться в покинутый дом. Не ради мужа, ради сына.

Но разве такое впечатление Анна оставляет у зрителя? Истеричная, «грязная», «вульгарная» (слова её экранного мужа), порочная. Безумная.

Жулавский не зря вводит в сценарий образ хоть и весьма своеобразного, но, всё же, человеческого любовника Анны.

Муж говорит ей, что готов ей простить такую нелепую связь. Он простит всё, он будет сильным, как настоящий мужчина (в отличие от явно пародийного дзен-буддиста, который у «настоящего мужчины» вызовет лишь смех).

Но не в силах мужчины простить связь женщины со сверхъестественным монстром. Это уже за гранью понимания.

Увы, глазами мужчины-христинина всецветная женская сексуальность выглядит именно так. Анна, как и многие, слишком долго довольствовалась лишь нежностью. Страсть, спящая долгие годы, вдруг обращается одержимостью.

Нет земного мужчины (в данном случае христианина), который бы смог с этой страстью справиться. Эта страсть видится ему катастрофой, крушением мира, апокалипсисом.

Жулавский не читает морали. Не даёт ответа. Не находит выхода.

Единственное, что ему блестяще удалось передать на экране, — это мужская слабость. Женщина так долго жертвовала своей (в широком смысле) сексуальностью, и на этом держался мир. Но однажды она просто откажется ей жертвовать и попросит, наконец, вернуть её себе по праву, установленному не цивилизацией, а природой. Мир мужчины рухнет.

Впрочем, разрушение этого мира говорит всего лишь о движении, о глобальных процессах, которые разум не может понять и осознать.

Мне импонирует именно этот перевод названия, а не более известное «Одержимая бесом». Я считаю, что каждый из героев фильма был по-своему одержим — Марк своей женой, его жена Анна — верой и искуплением своих грехов, а ее любовник Генрих — своими желаниями. За два часа в фильме я увидела столько человеческого душевного страдания, что даже моя часа эмоций была переполнена. Мы все привыкли смотреть на физическую жестокость в кинокартинах, но сложно привыкнуть к эмоциональным истязаниям.

Режиссеру фильма удалось в гиперболической форме передать все страдания, которые одолевают душу человека на протяжении его существования. Если бы наша память не спасала нас, помогая забыть самые ужасные моменты из нашей жизни, мы бы подобно Анне бились в конвульсиях о стены подземки, нас бы тошнило от самих себя и мы бы не отличали реальность от фантазии.

Это фильм об одержимости противоположным полом. О том, как для нас важно получать удовольствие любым способом (тут стоить вспомнить монстра, который удовлетворял желания Анны). Также здесь говорится о том, что в реальности людьми движет именно недопонимание и бездна между ними с каждым днем становится все больше, что заставляет их прыгать в темную пучину, ломая при этом все свои кости.

Образ умалишенной истерички очень к лицу Аджани, красота которой была просто невероятной даже в таком нелестном амплуа. А роль Марка, я считаю, является самым ярким кинообразом Сэма Нила. Фильм мне понравился, может из-за своей незаурядностью, а может из-за того, что я просто обожаю такие странные истории. В любом случае, он стоит потраченных двух часов.