Соло (1980)

«Соло» — одна из лучших короткометражных картин позднесоветского кино, лапидарная, визуально выразительная и прозрачная для интерпретации любым, даже самым невзыскательным зрителем. Снимая в своей дипломной ВГИКовской работе на не самую легкую тему, Лопушанский смог высказаться не столько о блокаде, сколько о выстаивании человеческого духа перед лицом девальвации ценностей и цивилизационного коллапса. «Соло» дает хорошо понять, что Лопушанский — не фантаст, даже когда снимает о гипотетическом будущем, как например, в своих первых двух полнометражных фильмах, он — художник русского и мирового Апокалипсиса, который лишь внешне кажется постядерным крахом культуры.

Десятки лет атеистического беспредела и коммунистического террора вкупе со Второй Мировой, кажется, не оставили от русской цивилизации камня на камне, однако, настоящие интеллигенты, воины духа даже в условиях блокады и голода репетируют для радио Пятую симфонию Чайковского. Это, конечно, метафора о таких гигантах русского искусства, как Андрей Тарковский, умудрявшихся работать наперекор сопротивлению самой материи. Как показала его творческая биография, это фильм и о Лопушанском тоже: ведь работая в конце 70-х на съемках «Сталкера», он находился под таким мощным влиянием поисков мэтра, что преодолел его лишь совсем недавно, в своих лентах 2010-х.

«Соло» отличает удивительное для ученической работы атмосферное единство: мелкие детали этой проходящей почти в молчании картины, эффектная визуальность символики, порой прямо копирующей изобразительный ряд «Сталкера», но от этого все равно выглядящей новаторски на материале блокады, — все это создает концептуально цельное пространство, живущее по своим законам, отнюдь не фантастическим, кстати говоря. Николай Гринько — постоянный актер лент Тарковского, создававший у него самые разные образы от человечного отца в «Солярисе» до жесткого Ученого в «Сталкере», в «Соло» играет роль валторниста, страдающего от голода, а его странствия по кругам блокадной разрухи, становятся метафорой путешествия души после смерти.

«Соло» — конечно, это не больше чем зарисовка, заготовка к будущим, уже полнометражным лентам Константина Лопушанского, но этот лаконичный киноэтюд удивительно целостен и бескомпромиссен, как и ленты его учителя — Андрея Арсеньевича Тарковского. Приняв эстафету размышлений о судьбах человека и человечества от одного из величайших художников кино, Константин Сергеевич Лопушанский остается верен своему призванию Автора и преемника Тарковского до сих пор, когда коллапс культуры зашел уже так далеко, что даже постановщик «Сталкера» бы ужаснулся. Тем ценнее для нас фильмы его преемника.

Короткометражка «Соло» — начало творческого пути одного из самых оригинальных и, на мой взгляд, недооцененных режиссеров советско-российского кинематографа. Настоящего интеллигента, интеллектуала, относящегося к той редкой «породе» самобытных художников, которые снимают по одной картине в 5—10 лет (хотя возможно это связано исключительно с финансовыми вопросами).

Лопушанский известен, в первую очередь, своей мрачной условной трилогией о конце света: «Письма мертвого человека» — «Посетитель музея» — «Русская симфония». Именно эти картины рекомендуются к просмотру перед «Соло» (если конечно Вы с ним уже не знакомы). Зачем? Мотив вселенской катастрофы Лопушанского ощутите яснее. А он, несомненно, в этой ВГИКовской работе присутствует. Даже, несмотря на простую сюжетную линию о заснеженном блокадном Ленинграде. Апокалипсис Лопушанского в войне. Как у Копполы в его бессмертном шедевре. Только «Соло» нет батальных сцен и даже маломальских массовок. Режиссер с художником В. Светозаровым добились нужного эффекта другими кинематографическими приемами. Чего только стоит эпизод, в котором герой Николая Гринько возвращается домой: входит в квартиру, где сохранилась мебель, припорошенная снегом, попавшим внутрь через разрушенную после воздушного удара крышу. А на полу целые сугробы, которые приходится разгребать, чтобы добраться до выдвижного ящика. Затем кадры в бане с ржавыми трубами, тазами и грязным кафелем, где под вой пикирующих мессершмиттов моются изнеможденные войной женщины. В фильме нет пушек, эффектных визуальных взрывов от падающих бомб, фашистов и пр. атрибутов классической военной драмы. Но здесь четкими и ясными выразительными средствами отображены последствия всего этого, что не менее ужасно. Сильное впечатление оставляет после себя эта картина.

Не случаен, полагаю, и выбора режиссера на главную роль Гринько. В преддверии своей дипломной работы во ВГИКе Лопушанский практиковался у А. Тарковского на съемках «Сталкера», где лично и познакомился с этим актером. При этом влияние режиссуры Тарковского на творчество Лопушанского также очевидно. В любом случае подражание достойное и умеренное — без плагиата и прямых цитат.