Жертвы воды (1975)

«Фильм был снят под впечатлением от популярности в 70-х книги Джона Толкиена «Властелин колец». Я изобрел фиктивное небольшое племя для новой земли с названием Врэкетс. Врэкетс располагалась на болотах, Мариоттс располагалась в холмах, а еще одна часть населения жила в лесу. Я собирался развивать очень серьезное антропологически-археологическое исследование этих мифических объектов».

П. Гринуэй

Именно так объясняет автор идею создания данной короткометражки и всю структуру выдуманного мира, отображенного в ней. В «Жертвах воды» прежде всего, рассказывается о водной (болотной) народности, Гринуэй повествует о них уже в прошлом времени, как о народе, канувшем в лету, они — жертвы воды, жертвы истории. Вода это время, точнее его счетчик, цивилизации приходят и уходят, а вода по-прежнему течет.

Эту короткометражку можно расценивать, как полноценное мокьюментари, где рассказывается не только об вымышленных исторических датах, личностях и событиях, выдуманных мерах, но и затрагиваются социальные и культурные аспекты несуществующей народности. К примеру, одна из основных линий — это исследование архитектуры. Некий лидер или «царь» этой народности, захватив новые земли, приказывает соорудить на них озера — для себя, для армии, для прислуги и прочих подданных. На самом деле, подразумевается, что каждое озеро — это целый город, каналы с проточной водой, которые их соединяют — это дороги с оживленным движением, а дамба, перекрывающая реку у истоков — своеобразная Китайская стена, от непрошенных гостей. Каждый город отличается по размерам, планировке и оформлению берегов. Например, город (озеро) военных большой — для возможности проводить смотры; для «царя» построено самое глубокое и темное озеро — явная аналогия с громадным дворцом; постоянно засоряющееся илом озеро, которое водная элита вынуждена периодически осушать и очищать — город рабочих и низов общества, если не очистить его, то начнутся народные волнения. Более того, каждый город по-разному оформлен и занимается особым видом хозяйственной деятельности: кто-то разводит карпов, кто-то выращивает определенную растительность — своеобразная сельскохозяйственная специализация. Народность также взаимодействует с соседями — жителями холмов и лесов. Все это ясно из текста, начитываемого Колином Кэнтли, с первого раза может не все улавливается, но со второго просмотра уже вырисовывается четкая картина, именно в тексте и заключена вся суть картины…

С художественной точки зрения значимой является режиссура и операторская работа, проделанная самим Гринуэем — ему удалось уловить жизнь воды, ритмичность и хаотичность природы ее движения. Очень понравился кадр, где на отражении в воде соцветия (зонтик) какого-то цветка за счет колебаний поверхности воды «пляшет» отражение солнца. Мне это напомнило ребенка, прыгающего на батуте, необычайная находка Гринуэя-оператора.

Данная сверхмалобюджетная картина будет интересна прежде всего заядлым поклонникам творчества Гринуэя, людям, видевшим ни один и не два его фильма, людям которые хотят понять истоки его специфического виденья киноискусства, понять его как художника-интелектуала, независимого мыслителя и творца нового слова в кинематографе.

Вывод: главное, что хотел показать Гринуэй — то, что киноискусство является производной от других видов искусств: от живописи, литературы, театра, музыки и тд. Оно не может существовать отдельно от них. В данной картине он наглядно демонстрирует значение простого текста — в зависимости от того, какой текст будет начитываться при показе определенного изображения, будет меняться само содержание картины и восприятие ее зрителем. За счет данного текста обычные Уилтширские пейзажи, ручья и озера превратились в целый выдуманный мир, населенный разными народностями со своей историей, архитектурой и экономической деятельностью, а простые кадры явили целую эпопею о расцвете, упадке и вымирании целой цивилизации. А будь другой текст, то могло бы получиться скажем документальное кино о водной флоре и фауне Южной Англии. Все же я думаю, зависимость фильмов от текста ему удалось более наглядно и изящно показать в своей более поздней короткометражке — «Дорогой телефон», 1977г.

Гринуэй уникальный режиссер. Начиная с ранних своих короткометражек и заканчивая нынешними сверх интеллектуальными работами, он развивает свое собственное кино, где культура и искусство всегда на первом месте, любая его работа — это неизменно триумф интеллекта и образованности. Ранний Питер снимал то, что считал нужным, снимал смело и вдохновенно, он развивался, ни на кого не ровняясь и не оборачиваясь назад, эта ранняя короткометражка еще одно тому подтверждение. Это авангард.