Белая птица с черной отметиной (1970)

Несомненно, снимай картину с тем же самым синопсисом Юрий Ильенко после распада СССР, он бы снял её совершенно по-другому. Тогда, в 1971-м году, её пришлось снимать так. Получилось весьма красиво, но обрывочно и сложно для восприятия. Анализируя эту картину, пересматривая её, читая то, что про неё впоследствии говорили её же создатели и современные политические единомышленники режиссёра, у меня, однако, возникло впечатление, что из этой картины создают какой-то миф. Миф «запрещённого» фильма, миф о том, что этот фильм выводит первый в украинском кино положительный образ бойца УПА (а это заявила не кто-нибудь, а сама Ирина Фарион в программе «Велич особистості», с пометкой, что кто умеет смотреть, тот это увидит). Сам Юрий Ильенко (после распада СССР ставший членом партии украинских националистов «Свобода») называл Ореста «главным героем» фильма, а как мы знаем, в сознании многих людей главный герой обычно означает с максимально высокой долей вероятности героя и положительного. Ну, начнём с того, что Орест никоим образом главным героем фильма не является. Вообще, в этом фильме сложно разобраться, кто тут главный герой — первую четверть фильма кажется, что это четвёртый брат, мальчик Богдан, но потом этот персонаж куда-то девается, и становится совершенно непонятно, зачем именно его так подробно и эмоционально раскрывали, а трёх старших братьев, между которыми впоследствии происходит конфликт, не раскрывают вовсе.

В чём проявляется положительность Ореста, тоже не очень понятно. Он нигде, в отличие от Петра, он не бросается спасать человека, рискуя жизнью. Его пафосные речи о том, что он тут родился и тут решает, кому жить, подобно как раз-таки гитлеровцам, вовсе не привлекают зрителя на его сторону. Тем более что в этом фильме есть очень харизматичная героиня, Дана — и она его за такие речи укоряет весьма и это как раз воспринимается очень сильно. Кстати, Дану Лариса Кадочникова отыграла потрясающе, пожалуй, из всего актёрского состава лучше всего играла именно она. Она создала загадочную героиню, у которой с одной стороны мало двигаются мышцы лица, а с другой стороны такая игра в данном случае именно воспринимается как загадочность и яркий образ. Как только она появляется в кадре, всё внимание автоматически переключается на неё. Пара же сцен, указывающих на то, что Оресту не хотелось рвать со своей семьёй, это не более чем пара таких сцен, указывающих именно на это.

По поводу запрещённости, можно, конечно сказать, что эту картину не особо показывали. Но тогда было много таких картин, которые по тем или иным причинам не особо показывали, только вот не все такие картины получали призы на Московском кинофестивале. И данная картина, судя по всему, на самом деле впоследствии практически не показывалась потому, что смотреть простому зрителю её чертовски сложно, а отнюдь не потому, что фильм якобы пропагандирует религиозность и национализм.

Можно понять, что идея фильма — показать замученный и разбитый украинский народ, истерзанный голодом и войной. Но реализована она не слишком хорошо. Прежде всего, кажется, что слишком много сцен осталось за кадром, то ли только в архивах студии, то ли только на бумаге, то ли только в голове создателей. Зрителю никоим образом не дают понять, что заставило Петра присоединиться к Красной армии, а Ореста к УПА. Вот просто присоединились, и всё. Оно понятно, в 1971-м году раскрывать эту тему подробнее не позволили бы. Но всё же лучше было бы дать пару намёков, чем не объяснять вообще никак.

Несмотря на то, что в фильме много ярких сцен, прежде всего в тех, где появляются женщины (из которых так и льётся, однако, желание вызвать у зрителя глупую мысль «ох уж эта загадочная женская душа»), несмотря на то, что он действительно очень красив, не наблюдается ощущения целостности произведения. Это главный недостаток фильма. Второй же недостаток в том, что создатели то ли хотели донести одно, а вынуждены были под диктатом партии донести другое, то ли на самом деле хотели донести именно то, что донесли, а впоследствии стали пытаться отговариваться словами в духе «вы не так поняли». Не стоит людям, которые жили при тоталитаризме, задавать вопрос, когда они лгали, но стоит уважать тех, кто в не-тоталитарные годы говорит так, как всё было на самом деле.

Возникшее во время хрущевской «оттепели» украинское поэтическое кино было специфическим направлением в кинематографе, фильмы которого отличались особой манерой построения кадра, монтажа, настроением, а, главное, — обилием трактовок. Психологические портреты героев рисовались при помощи операторских изысков и обильного использования фольклорных мотивов, а социальные и политические катаклизмы становились только блеклым фоном настоящих человеческих драм. Украинское поэтическое кино — это история прерванного полета в масштабах мирового кинематографа, оно умерло, как иногда умирают поэты, — неожиданно и не по собственной воле. Советская цензура разорвала движение энтузиастов, фильмами которых, говорят, восхищались Феллини, Антониони и Пазолини, а Юрию Ильенко только за приезд в Венецию сулили Золотого Льва на местном смотре.

По фильмографии этого яркого представителя «кинопоэтов» и последнего украинского классика можно изучать историю советской цензуры: кажется, ни одна картина режиссера не появилась на свет без конфликтов разной степени с контролирующими органами. Если первый его фильм, «Родник для жаждущих», был строго запрещен на 22 года, доступ ко второму, «Ночь на Ивана Купала», был ограничен на 18 лет, то у третьего, «Белой птицы с черной отметиной», судьба оказалась еще сложнее. Неожиданно попав на самый престижный в Союзе Московский международный кинофестиваль, лента там триумфально победила под овации шеститысячного зала и восторженные оценки международного жюри. Но, по странной логике страны странностей, для внутреннего проката «Птицу…» не рекомендовали, но в заграничные кинозалы пустили. Таким образом, ленту можно было посмотреть во Франции или Иране, но в СССР, тем более в Украине, — нельзя, ибо «слишком вредная, особенно для молодежи».

Ильенко рассказывает историю бедной и многодетной семьи Звонарей, живущей где-то в Карпатах, возле границы с Румынией, в 1937—1947 годах. Каждый из взрослых сыновей старого батька и немного контрабандиста в то бурное историческое время выбирает свой путь: кто — в Красную армию, кто — к повстанцам, а кто — тихо сходит с ума. Власть за десять лет меняется четырежды, человеческие жизни становятся предметом торга во всех смыслах, и уже не понять, кто прав, а кто виноват, и кто друг, а кто враг.

Смущал чиновников и приводил в восторг зрителей не только особый киноязык, резонировавший с европейскими «новыми волнами», но и национальный, не «шароварный» характер ленты. К тому же, впервые в советском кино одним из главных героев стал боец Украинской Повстанческой Армии, которую было принято всячески демонизировать, а еще лучше о ней умалчивать, он же произносит программную, но опасную по тем временам фразу: «Я хозяин этих гор, и я отдаю тут приказы». В какой-то мере это объединяет фильм с еще одной жертвой советской цензуры того времени — «Проверкой на дорогах», где главным героем был власовец, представитель другого «нелегитимного» воинского формирования. Только если у Германа его Лазарев искупает свою вину перед родиной, то у Ильенко персонаж Богдана Ступки просит прощения только у родных.

Формально фильм все же соответствует принципам советского кино. Так, националист, в итоге, ломается под гнетом общественности, коммунисты оказываются мучениками и/или героями, а деревня познает все прелести коллективизации. Однако Ильенко пользуется здесь тем же приемом, что и Довженко в своей «Земле»: идеологическая схема у него меркнет на фоне глубокой философии и растворяется в изумительных ракурсах Вилена Калюты. Оператор виртуозно запечатлел колоритный карпатский быт и величественную природу, чего стоит только сцена с музыкантами на фоне пылающего дома и кадры лесосплава по горной реке. Семья Звонарей, которая с огромными потерями приходит к более-менее сытой и спокойной жизни, — метафора истории Западной (да и не только) Украины в XX столетии, оказавшейся в жерновах мировой истории между свастикой, серпом с молотом, белым польскими и золотым румынским орлом. Интересно, что каждый исторический поворот в деревне встречают во время определенного обряда. Иногда это свадьба, а иногда и похороны, причем последние почему-то кажутся более оптимистичными.

Созданная режиссером поэма очень печальна по своей сути, эту грусть он прячет за народными напевами да горьким юмором. Выросший в Сибири Ильенко не понаслышке знал, что значит быть отрезанным от родины по прихоти исторической логики, каково это терять родных вследствие голода и какие мысли посещают семьи, в которых отец не знает, чем завтра накормить семью. Белая птица с черной отметиной, согласно легенде, была раньше человеком, но теперь, наказанная Богом, она должна блуждать по свету и собирать всю нечисть мира. На вопрос о том, кто и за что провинился из его героев, режиссер отвечать не спешит, будто намекая, что это коллективная расплата за грехи предков, когда-то сильно разгневавших высшие силы, а эти земли еще нескоро избавятся от своего тяжелого бремени…