Причину смерти не упоминать (1968)

Сербские киноведы противопоставляли эту картину Йована Зивановича лентам Александра Петровича: якобы последний критикует Сербскую Православную Церковь, а первый возвеличивает. Не будучи согласен с этим тезисом, поскольку не увидел в «Скупщиках перьев» критики православия, я готов утверждать, что в ленте «Причину смерти не упоминать» нет ничего или почти ничего кроме церковных песнопений, старинных фресок и общей атмосферы набожности населения сербской глубинки. Понимание христианства Зивановичем чрезвычайно неглубоко: он в духе «югославской черной волны», к которой его фильм не случайно причисляют, рисует ситуацию полной безнадеги и непрекращающегося траура в разгар немецкой оккупации в начале 40-х.

То, что христианство занимает активную позицию в борьбе со внутренним и внешним злом, режиссер как будто не понимает, немцы хозяйничают безраздельно и им якобы нечего противопоставить кроме молитв и траура. Никто из героев не уходит в партизаны, никто даже не сопротивляется кроме одного старика. Постановщик хотел показать, видимо, как православие помогает справится с общенациональной бедой, но получилось у него это не убедительно. Ведь православное христианство — это религия слез и стенаний о ГРЕХАХ и активная борьба с ними во имя единения с Богом, но никак не простое пассивное приятие страданий.

Фильм не имеет структуры, режиссура его слаба и оставляет желать лучшего, он распадается на множество эпизодов, связанных общей идеей, какое горе — война, однако, истории замученных нацистами и мотивы их убийств остаются за кадром. С тем же успехом постановщик мог бы показать гонения коммунистов на веру, но не осмелился. Тем не менее, лента «Причину смерти не упоминать» ставит один важный нравственный вопрос: как необходимо переживать горе, как надо его переносить. Пассивно ли, со слезами безнадеги, как герои фильма? Или же активно, задавая себе вопросы о его причинах и стараясь исправиться? Думаю, что второе, но фильм считает иначе.

«Причину смерти не упоминать» — классический образец «югославской черной волны», по всем параметрам проигрывающий военному шедевру Петровича «Три». И не только формально, с позиций режиссуры и сценария, но и концептуально: Петрович пытался расширить узкие эстетические каноны «югославской черной волны», расцветить ее социальный и антропологический пессимизм верой в человека и его возможности, Зиванович же идет на поводу у этого кинематографического направления, не только, не добавляя ничего нового, но и превратно используя православие для оправдания его эстетики.

Неудивительно, что фильм канул у Лету: он просто растворился во множестве лент того времени, ибо никак не выделялся из них. Это вполне заурядный фильм, единственное его новшество — использование религии в своих целях, что делает его просто неприятным образцом тенденциозности в югославском кино. С другой стороны, откуда создатели фильма могли узнать, каково настоящее христианство, когда атеистическая пропаганда десятилетие за десятилетием вытравливало даже воспоминание о нем? Это вопрос риторический. Потому не будем винить создателей картины в религиозном невежестве, когда таковым было все общество.